– Что ты вообще знаешь о Паше? Судя по его дружкам, он был по уши в криминале.
– Я знал, что он занимается криминальным бизнесом: перегоняет ворованные тачки, делает им новые номера. Больше я ничего не знаю. Я был с ним знаком шапочно…
– И как мы вычислим убийцу? Слушай, а кто знал, что ты приедешь к Паше? Ты кому-нибудь говорил об этом? Знакомым? Друзьям?
– Я здесь впервые. И никого, кроме Паши, не знал. Если только он сам сболтнул об этом кому-то… И тот человек передал сведения убийце.
– И тот сразу придумал хитроумный план: свалить убийство на нас, – подхватила я. – Мы просто оказались в нужное время в нужном месте. Так?
– Так.
– Мы стали подсадными утками. И что теперь?
– Теперь мы попытаемся найти того, кто придумал этот план.
– Но мы же ничего не знаем. Ничего. Ты перешел кому-то дорогу в бизнесе? Подумай хорошенько! Напрягись, вспомни… Ведь от этого теперь зависит наша жизнь.
– Но мои дела никак не связаны с Крымом. Все корни в Америке.
– А подставляют тебя здесь.
Я сцепила руки. Мне в голову пришла одна мысль, и она мне показалась не такой уж бредовой.
– Ты знаешь, ты здесь ни при чем.
– Не понял.
– Дело во мне. Я перешла дорогу Абаджи, и он ставит мне ультиматум: или я убираюсь отсюда, или он обвинит меня в несовершенном убийстве. Это ясно, как дважды два.
– Объясни поподробнее. Либо у меня мозги медленно шевелятся, либо ты не все говоришь. Половину скрываешь и проговариваешь про себя.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Абаджи хочет, чтобы я убралась отсюда и не лезла со своими планами продажи земель в Крыму. Все началось с участка недалеко от археологического лагеря, в котором работает мой бывший муж. Абаджи тогда пригрозил мне, чтобы я держалась от всего этого подальше. Но я, наоборот, полезла на рожон.
– Зачем? Тебе так важно было утереть нос этому местному царьку? Или здесь что-то другое?
– Другое. Это очень старая, длинная и запутанная семейная история. Из-за нее я тут.
– Можно поподробнее?
– Можно, но мне трудно говорить.
– Тогда сейчас не надо. В другой раз, когда ты отойдешь и будешь в состоянии говорить.
– Надо. Из-за меня. Из-за нас. Из-за того, что нас обвиняют в убийстве. Я должна тебе все рассказать, не откладывая на потом. Потом будет уже поздно.
Я рассказала ему все, начиная со смерти отца и заканчивая нашим знакомством. Когда я закончила, губы Андреева сложились в трубочку, словно он был готов свистнуть.
– Жуть! – выдохнул он.
– Жуть, – согласилась я. А потом взяла его руку и прижалась к ней щекой. – Но с тобой мне ничего не страшно. Разве что чуть-чуть.
Он провел указательным пальцем по моему лбу, щекам и задержался на губах.
– Похоже, что мы влипли в крутой переплет.
– Переплет-то мой.
– Наш.
И мне стало совсем легко.
– Тогда точно не страшно.
Мы сидели на гальке в бухте. С трех сторон нависали скалы, кое-где поросшие лесом. Неожиданно Андреев так крепко меня обхватил, что я чуть не упала.
– Осторожней.
– Да? – Он улыбнулся. – По-моему, ты не всегда была осторожной.
– Что правда, то правда. Но ведь ты…
– Старая развалина? – И он подмигнул мне.
Я рассмеялась.
– Учти, я этого не говорила.
– Зато подумала!
Он взял меня за руку, а потом посадил к себе на колени лицом к себе.
– Эй! – слабо запротестовала я. – Может, все-таки не надо?
– Может, все-таки надо, – передразнил он, снимая с меня сначала блузон, а потом стягивая топик.
– Вдруг мы здесь не одни.
– Тогда устроим народу бесплатное шоу с раздеванием. Ты не против?
– Только за.
Олег медленно водил своей рукой по моей груди, талии, ключицам, впадинке на шее. Его кровь просочилась сквозь бинты и оставила след на моих руках.
– Черт! – выругался он. – Я сейчас тебя всю измажу.
– Чепуха. – Я размотала бинт и, взяв его руку, нежно слизала кровь. – Я тебя снова перебинтую.
Эта несложная операция заняла у меня несколько минут, и затем Олег снова продолжил свое путешествие по моему телу. Это было так не похоже на ту сумасшедшую вспышку влечения, когда у меня не было времени ни на раздумья, ни на сопротивление. Здесь все было наоборот: никакой спешки, никакой торопливости.
Приподняв, он рывком освободил меня от остатков одежды и провел рукой по бедру до щиколотки.
– Ты вся дрожишь. Неужели замерзла? Непорядок.
Он смотрел на меня, улыбаясь одними глазами, а у меня слова застряли в горле. Жгучая волна желания поднялась во мне. И только теперь я поняла выражение «время остановилось».
Действительно, расплавленный от жары день, плавно переходящий в вечер, словно замер, не торопясь отсчитывать следующие секунды и минуты. В этот миг я жадно вбирала в себя все: скалы, окрашенные ржавым закатом, глаза мужчины, потемневшие от нахлынувшего желания, шуршание волн о темно-серую гальку, терпкий запах кожи и пота, рельефные мускулы. Все в этот миг было моим.
– Олег! – выдохнула я.
Но он уже крепко сжал бедра и вошел в меня. Сначала движения Олега были мягкими и нежными, но потом темп убыстрился, и я откинула назад голову, скользя руками по его спине. Его лицо чуть исказилось.
– Больно? – прошептала я.
Но Андреич в ответ лишь мотнул головой.
Волны поднимались во мне все выше и выше. Внутри я была уже как расплавленная магма.
– Горячая! Какая ты горячая, – прохрипел Андреев.
Мы слились в одно существо, трудно было различить, где кончается мое тело и начинается его. Крупные капли пота стекали по нашим телам, и его дрожь мгновенно отзывалась во мне.
Наконец резкая судорога одновременно пронзила наши тела. Последний удар унес жизнь, но и принес величайшее наслаждение. Я порывисто вскрикнула и судорожно обхватила Андреева за плечи. Но в это же мгновение руки скользнули вниз и бессильно замерли.
– Ой-ой-ой! – Я хотела улыбнуться и превратить все в легкую игру, но не получалось. Все было по-настоящему, по-серьезному.
– Мышонок! – Олег прижал меня к себе и замер.
– Почему мышонок?
– Не знаю. Маленький, самый красивый в мире мышонок. У меня в детстве была мышка, и я ее очень любил.
– А… тогда понятно. А я уж испугалась, что я такая серая и неприметная.
– И как ты могла подумать! – Он схватил меня легонько за волосы и дернул, а потом его мощная пятерня накрыла мою голову и стала перебирать волосы, пропуская их сквозь пальцы, как текучие струи воды. Бережно, осторожно. Я заурчала.
– А теперь ты сытая и довольная кошка.
– Я согласна всю жизнь быть твоим зоопарком. Кого мне еще изобразить? Может быть, пантеру?
Я прогнула спину и вытянулась.
Его рука провела по моей спине и спустилась к ягодицам. От прикосновений его пальцев кожу покалывало, а потом по всему телу разлилось наслаждение – ровной плотной волной.
– Ну как? – прошептал он.
В ответ я улыбнулась.
После секса никакой неловкости не было. Меня посетил приступ болтливости, и я щебетала без умолку, пока внезапно не остановилась. Вдруг ему не нравится, что из меня слова сыпятся горохом. А молчит он, чтобы не обидеть меня.
– Я тебе еще не надоела?
– Ну что ты! Я просто отдыхаю, слушая тебя.
– Но от проблем мы все равно не уйдем.
– Не уйдем. Но паузу сделать не просто можно, а даже нужно. Теперь нам надо найти какую-нибудь гостиницу и переночевать там. А утром – ехать обратно в Алушту, взять компьютер и посмотреть пленку.
– Ноутбук у меня в номере, – напомнила я.
Он остановил на мне мрачный взгляд.
– Очень хорошо.
– Ты думаешь…
Но он перебил меня:
– Давай, пока не посмотрим пленку, не будем строить никаких версий. Иначе мы никогда не разберемся с этим делом.
– Ладно, – робко улыбнулась я.
– Не сердись, малыш. – Он взял меня за подбородок и крепко поцеловал. Так, что от боли у меня заныли губы. – Сама понимаешь. Нервы…
Еще до наступления темноты мы успели в Ялту и там остановились в небольшой частной гостинице на окраине города.
– Чтобы не привлекать внимания, если мы под колпаком, – пояснил Андреев.
Мы спустились на первый этаж и попросили у хозяев ужин.
– Есть картошка, тушенная с мясом, рыба с пюре, капуста с сосисками, пирожки с мясом, овощной салат, – щебетала хозяйка – полная брюнетка в бирюзовых легинсах и белой обтягивающей футболке.
– Ты что будешь?
– Рыбу с пюре и овощной салат.
– Я картошку с мясом. Салат. Пирожки. И возьмем бутылочку вина? – вопросительно посмотрел на меня Олег.
– Возьмем.
– Вино у вас есть?
– А как же! Красное?
– Красное. Полусухое.
– Я смотрю, у тебя аппетит проснулся.
– Еще бы! – подмигнул он мне.
Мы поужинали в небольшом чистеньком номере и распили бутылку вина.
Мы ели на балконе, откуда открывался вид на небольшой сад. На узловатых невысоких деревьях зрели медово-янтарные абрикосы, виноград вился по забору, и в воздухе стоял сладковато-медовый запах.
