– Бейсик, какой же ты хулиган! Как ты меня перепугал! Разве можно так себя вести?
Кот прижимался к ней с непривычной лаской: он тоже очень переволновался, перенес страшный стресс и теперь нуждался в утешении. Надежда нашарила в кармане остатки корма и выдала их коту вместо успокоительного. Бейсик слопал корм в один прием и, благосклонно взглянув на хозяйку, выразительно мурлыкнул. Правда, в переводе на человеческий это значило: «Нет ли у тебя еще такого вкусненького?»
– Хватит, – ответила Надежда. – Хорошенького понемножку!
Тут она наконец вспомнила о своей молодой соседке, которой обязана спасением кота, и повернулась к ней.
Девушка стояла возле стола и неловко зажимала полотенцем кровоточащие царапины на руке.
– Я вам так благодарна! – проговорила Надежда искренне. – Если бы что-то случилось с котом – я просто не представляю, что бы со мной было. А мой муж… вот он бы этого буквально не пережил, он в нем души не чает!
Тут Надежда разглядела ужасные царапины, которые оставил на руке девушки спасенный кот, и переполошилась:
– Какой ужас! Нужно идти в травму!
– Да нет, ничего страшного. – Девушка вымученно улыбнулась. – Царапины неглубокие, это только с виду они так кошмарно выглядят…
– Ну хоть позвольте, я вам помогу, одной рукой это неудобно… – Надежда ссадила кота на стул, смоталась к себе в квартиру, где вооружилась ватными палочками, йодом и пластырем и принялась обрабатывать боевые раны соседки.
Кот наблюдал за ее действиями крайне недовольно: он считал, что хозяйка должна заниматься только им, утешать и лелеять его после перенесенного стресса. Однако не только не пытался сбежать или осмотреться в чужой квартире, он и со стула-то слезть боялся.
– Я вам действительно очень благодарна, – проговорила Надежда, заклеивая пластырем последнюю царапину. – Вы так рисковали из-за моего кота… Кстати, можете называть меня просто Надя. Совместное спасение котов чрезвычайно сближает…
– А меня – Соня… – проговорила девушка.
В следующую секунду она прикусила губу и испуганно взглянула на Надежду.
– То есть… – проговорила она неуверенно, – я хотела сказать… вы понимаете…
– Я поняла, что вы хотели сказать, – мягко проговорила Надежда Николаевна. – Естественно, я давно поняла, что вы – вовсе не Вера. У меня были на ваш счет кое-какие подозрения, но после того, что вы сделали сегодня, я поняла главное – вы хороший человек. И если захотите мне что-то рассказать – расскажете сами, а нет – я не буду настаивать… в конце концов, это вам решать…
– Я не могу… – проговорила Соня, опустив глаза. – Все так сложно… и опасно.
– Я же говорю – не хочешь, можешь ничего не говорить. – Надежда не заметила, как перешла с соседкой на ты. – А сейчас, мне кажется, нам с тобой нужно выпить чаю или кофе, чтобы снять стресс. Пойдем ко мне!
Кот, о котором совершенно забыли, громко мяукнул, намекая, что ему тоже нужно немедленно снять стресс. И что чаю или кофе он, конечно, не пьет, а вот от еще одной горсточки вкусного корма он бы, пожалуй, не отказался. Надежда прихватила кота под мышку, другой рукой подталкивала Соню, чтобы та не передумала.
– Сейчас! – Девушка на минуту скрылась в комнате, чтобы выйти оттуда в сереньком свитерочке взамен домашней майки, заляпанной грязью с подоконника.
За эту минуту Надежда успела оглядеться в прихожей и заметить раскрытую сумку. Из сумки торчал уголок плотного конверта. Надежда перехватила кота поудобнее и осторожно потянула конверт. Адреса на нем не было – конверт был плотный и потертый.
– Угу, – сказала себе Надежда, вспомнив, что при встрече с Беневоленским, девушка показывала ему какие-то фотографии.
Без долгих размышлений Надежда сунула конверт под свою домашнюю кофту и прижала той же рукой, что и кота. «Я верну!» – сказала она негодующей совести.
Нет худа без добра: в распахнутое окно кухни выдуло все неприятные запахи.
Надежда отстранила гостью от приготовления кофе: с ее исполосованной рукой это было бы очень сложно. Она усадила ее на стул и сунула на колени кота, который держался индифферентно и не делал попыток удрать. Через некоторое время кухня наполнилась чудесным ароматом свежезаваренного кофе, а еще через несколько минут напиток был готов и разлит по чашкам.
Надежда вздохнула, потому что знала уже, что за этим последует – две ложки сахару, солидная порция сливок и сдобное печенье, которое она покупала для мужа, потому что он очень его любил. Но странное дело – муж вроде бы ел печенье по одной штучке, да и то не каждый вечер, а оно кончалось очень быстро и с завидным постоянством.
«Наплевать на все, у меня стресс! – упрямо подумала Надежда. – Если кофе не выпью, вообще заболею!»
И еще больше кофе было нужно ее молодой соседке – та была очень бледна, к чему, несомненно, приложил лапу Бейсик.
Немного придя в себя, Надежда пристально взглянула на Соню.
Конечно, она пообещала не приставать к ней с расспросами, однако это было сильнее ее.
– А ты знаешь, – проговорила она, поставив чашку, – ты знаешь, что Вадим, Верин муж, погиб?
– Знаю… – Девушка опустила глаза и принялась пальцем рисовать на столе какие-то узоры. Вдруг она вскинула глаза на Надежду и выпалила срывающимся, дрожащим голосом: – Конечно, знаю! И понимаю, что это не несчастный случай!
– Разумеется, – подтвердила Надежда. – Если бы ты не позвонила, не сказала, что он приходил, Вадим был бы жив…
Надежда поняла, что сказала лишнее, но Соня не спросила ее, откуда Надежда знает про этот звонок.
– Я знаю! – повторила она, и лицо ее скривилось от внутренней боли. – Но что я могла сделать? Если бы он пришел… конечно, он понял бы, что я вовсе не Вера, и тогда… – Она замолчала, глядя прямо перед собой широко распахнутыми глазами, потом добавила тихим, измученным голосом: – Я боюсь… я очень боюсь, и вовсе не за себя… – Она снова замолчала, закрыв лицо руками, а потом едва слышно проговорила: – Зачем он пришел? Он сам виноват… кто его тянул сюда?
Надежда устыдилась: она обещала не приставать к Соне с расспросами – и тут же нарушила это обещание. Она видела, как девушка мучается, какую боль причиняют ей эти расспросы, но не могла оставить ее в покое. И задала еще один вопрос, может быть, самый мучительный:
– Ты знаешь, что случилось с Верой?
Соня дернулась, как будто ее ударили. Она уставилась на Надежду со страхом. Видно было, что она боится этого вопроса, точнее, боится услышать ответ на него.
– Нет, – прошептала она наконец. – Они мне не сказали… они мне ничего не сказали…
Надежда поняла, что девушка говорит ей правду – и не совсем правду.
Она действительно не знала, что случилось с Верой, но в душу ей закрадывались самые страшные подозрения.
– Они убили ее, – проговорила Надежда безжалостно.
– Я подозревала… – прошептала Соня и тут же подозрительно взглянула на Надежду: – А откуда вы это знаете? И если вы это знали, почему…
Соня не закончила фразу, но Надежда поняла, что она хотела сказать: «Если вы знали об убийстве, почему ничего не сделали? Почему никому о нем не сказали?»
Теперь настал ее черед оправдываться.
– Я не видела убийство своими глазами. Но я все слышала. Какие-то сомнения у меня оставались, а потом… потом появилась ты, и я подумала, что ты – это она, что мне все послышалось, померещилось, что я все неправильно поняла… но потом начали накапливаться разные нестыковки, несовпадения, и я постепенно убедилась, что ты – это не она…
Соня вцепилась в стол, как будто боялась упасть, и выкрикнула:
– Я больше ничего не могу сказать! Ничего! Не требуйте от меня невозможного! Не мучайте меня!
– Тихо-тихо, – Надежда пошла на попятную, – не кричи, кота вон нервируешь… Успокойся…
Соня вскочила на ноги, и кот, устроившийся подремать, стек с ее колен, как варенье из таза.
– Отстаньте от меня! Вы ничего не понимаете! – Соня топнула ногой и вихрем вылетела из кухни.
– Куда ты? – слабо возразила Надежда. – Постой…
Ответом ей был звук хлопнувшей двери.
– Вот так вот… – сказала она коту, который делал безуспешные попытки собрать лапы в кучку и подняться с пола, – э, да ты совсем раскис…
Бейсик смотрел грустно.
– Можно мне сегодня пораньше уйти? – спросила Соня у Луция Ферапонтовича.
– У вас, деточка, кто-то болен? – Старик поднял голову от старинного манускрипта.
«Да, мама», – хотела ответить она, но вспомнила, что у Веры Мельниковой, под чьим именем она работает в музее, мать умерла. И больше никаких родственников у нее здесь нет.
– Нет, с чего вы взяли? – не слишком вежливо спросила она в ответ.
– У вас вид печальный и озабоченный, – улыбнулся старик, – так бывает, когда у близкого человека большие неприятности. Знаете, с одной стороны, все время перебираете в уме варианты помощи, а с другой – понимаете, что помочь в общем-то мало чем можно.
