Даю вам честное слово, я бы вытерпела это зрелище, не пикнув ни разу. Потому что сейчас от одного вида этой крысы у меня начались самые настоящие судороги.
Говорят, это врожденное свойство всех женщин – падать в обморок, или визжать, или биться в истерике при виде мышей и крыс. Не знаю, как у всех остальных, но у меня, кажется, все эти три варианта реакции могли наступить одновременно.
Честно говоря, раньше мне не приходилось так близко сталкиваться с этими отвратительными грызунами, только поэтому я до сих пор еще жива и даже, кажется, сохранила рассудок.
– Ну, Василий Васильевич, – продолжил тощий садист, – покажите, на что вы способны!
Крыса перебежала по металлической перекладине и спрыгнула на мое плечо. Я увидела близко-близко маленькие красные глазки и острую морду с торчащими из пасти мелкими острыми зубами и поняла, что сейчас умру от ужаса и отвращения.
– Ну, что же вы, Василий Васильевич, – не унимался Коля, потирая руки, – что вы сидите? Нужно работать, отрабатывать, как говорится, хлеб свой насущный!
Крыса (или, может быть, нужно называть его крыс, с учетом мужского имени) сделала несколько маленьких шажков вперед и остановилась перед самым моим лицом. Я почувствовала сквозь одежду маленькие острые коготки и поняла, что смерть – вовсе не самое страшное, что может случиться с человеком.
Я не заорала только потому, что окаменела от непереносимого ужаса, очевидно, голосовые связки тоже парализовало.
Василий Васильевич еще немножко переступил вперед и уставился прямо мне в глаза своими маленькими злыми глазками. Кажется, он раздумывал, за что меня укусить – за нос, за щеку или сразу вцепиться в горло.
– Лучше убейте меня! – простонала я, как только смогла справиться со своим голосом.
– Убить мы тебя всегда успеем, – отозвался Коля, – правда, Василий Васильевич?
Видимо, собственные слова показались ему очень остроумными, потому что Коля радостно захихикал.
Крыс оскалился, как будто тоже смеялся над словами хозяина.
Я скосила глаза на его открытую пасть, усеянную мелкими острыми зубами, и поняла, что умру, как только он меня укусит. И непонятно, отчего я уже не умерла, не зря ученые утверждают, что нет предела силам человеческого организма. Одна женщина, говорят, чтобы своего ребенка спасти, руками подняла трехтонный грузовик. А я вот выдержала присутствие этой усатой сволочи на своем плече и не умерла от разрыва сердца.
Думаю, это было самое страшное мгновение в моей жизни. Правда, все в этой жизни кончается, и это мгновение тоже прошло.
За моей спиной раздался негромкий свист, и крыс Василий Васильевич внезапно спрыгнул с моего плеча.
– Ты куда это собрался? – крикнул его хозяин и наклонился, чтобы поймать своего питомца.
Но тут снова раздался такой же негромкий свист, и Николай, удивленно охнув, повалился на пол. Тут же рядом со мной появился невысокий человечек в черном. В руке его был нож, и он двумя движениями освободил меня.
– Спасибо… – проговорила я с радостью. – Вы очень вовремя появились…
Мой спаситель ничего не ответил.
Я огляделась.
В комнате, кроме меня и моих недавних мучителей, появились еще двое: высокий человек в длинном черном плаще и в шляпе с опущенными полями и второй, тот, который только что освободил меня. Приглядевшись, я узнала тех двоих подозрительных иностранцев, которые приходили в антикварный магазин, – слепого чудака и его не менее странного поводыря. В ту же секунду настроение у меня упало ниже нуля – похоже, что я попала из огня в полымя. Появление этой загадочной парочки не сулило мне ничего хорошего.
– Это еще что такое? – проговорил толстяк, разглядывая своими маленькими глазками двух незнакомцев. – Вы еще откуда вылезли? Из цирка, что ли? Коля, ты жив?
Он наклонился над своим напарником и изумленно охнул: у Николая была рассечена шея возле горла.
Долговязый тип в шляпе проговорил длинную фразу на своем загадочном языке и двинулся навстречу толстяку. Лицо его было запрокинуто, на глазах – черные очки, но двигался он уверенно, как будто вовсе не был слепым. Толстяк выругался, шагнул в сторону, и тут же в руке у него появился огромный мясницкий нож.
– Ну все, клоуны, конец вам пришел! – прохрипел он и двинулся вперед, размахивая своим страшным оружием.
Но долговязый снова проговорил что-то непонятное и взмахнул рукой. Только теперь я увидела, что в правой руке у него длинный и тонкий кожаный кнут.
Раздался такой же свист, который я дважды слышала до этого, кожаный кнут полоснул по руке толстяка, и мясницкий нож со звоном упал на пол.
Да, похоже, слепота ничуть не мешает ему управляться со своим кнутом!
– Ах ты, урод иностранный! – проревел толстяк и бросился на своего противника, вытянув вперед толстые волосатые руки…
Но долговязый отступил в сторону и снова взмахнул кнутом. Кнут, как смертоносная змея, обвился вокруг шеи толстяка, тот ахнул, выпучил глаза и рухнул на пол рядом со своим напарником, который не подавал никаких признаков жизни, а точнее, был мертв.
Я содрогнулась.
– А теперь надо уходить, – проговорил, подходя ко мне, спутник слепого иностранца. – Скоро здесь будет слишком людно…
Мне не хотелось никуда идти с этой подозрительной парочкой, но еще меньше хотелось оставаться в этой страшной комнате. Я вспомнила дрессированную крысу на своем плече и решила, что хуже, чем здесь, мне не будет, – и послушно пошла за коротышкой в черном.
По дороге я на секунду задержалась возле стола и прихватила свою сумочку, быстро попихав в нее содержимое, – хоть эти уроды и распороли ее, но там были кое-какие нужные мелочи… Оглянувшись на ходу, я заметила, как в дальнем углу мелькнули красные глаза и длинный хвост – осторожный Василий Васильевич сидел тихо и не хотел лезть на рожон. Я схватила первое, что попалось под руку – это был ботинок, свалившийся с толстяка, и метнула его в угол. Не попала, конечно, но полегчало.
Коротышка открыл дверь, опасливо выглянул и сделал мне знак следовать за ним. Я не заставила себя ждать, шагнула вперед и оказалась в длинном полутемном коридоре.
Долговязый тип замыкал нашу группу. Двигался он очень уверенно – видимо, ориентировался на слух.
Думаю, что со стороны мы выглядели очень странно, но, к счастью, со стороны нас никто не видел.
Мы быстро прошли по коридору и оказались возле закрытой металлической двери. Коротышка прижал палец к губам, приоткрыл эту дверь и выглянул наружу.
Я не удержалась и взглянула через его плечо.
За дверью был двор. Прямо перед нами, спиной к двери, стоял человек в черном комбинезоне с автоматом на груди – видимо, охранник.
Коротышка что-то шепнул своему высокому спутнику, тот выступил вперед и свистнул.
Часовой повернулся на звук…
Точнее, он только начал поворачиваться, завершить движение ему не удалось. Слепой взмахнул своим кнутом, охранник охнул и упал на землю.
– Быстро, быстро! – зашептал коротышка, вытолкнул меня во двор и выскочил следом.
В два шага он подбежал к стоящей против двери черной машине, распахнул дверцы, втолкнул меня на заднее сиденье, а сам плюхнулся на водительское место. Рядом со мной сел слепой, мотор взревел, и машина помчалась вперед.
Выезд из двора был перекрыт шлагбаумом, возле него стоял еще один охранник. При виде нашей машины он сорвал с шеи автомат, поднял его… но не успел выстрелить: мой слепой сосед приоткрыл дверцу машины, и удар этой дверцы свалил охранника с ног. В ту же секунду машина ударила в шлагбаум, своротила его и вылетела на улицу.
Проехав пару кварталов, наш водитель вынужден был сбросить скорость и остановиться: перед светофором скопилось несколько машин, и проехать перекресток с ходу не удалось бы при всем желании.
Наша машина, тихонько урча мотором, стояла среди стада таких же машин, в нетерпении ожидающих зеленый сигнал светофора.
Я скосила глаза на слепого.
Он сидел, не шевелясь, не обращая на меня никакого внимания.
Может быть, такого удачного момента для побега больше не представится… распахнуть дверцу, выскочить из машины, закричать – не будут же они убивать меня при таком скоплении свидетелей!
Я тихонько протянула руку, нажала на ручку, попытавшись открыть дверцу машины…
Но в ту же секунду на мое плечо опустилась тяжелая рука, и слепой проговорил короткую фразу на своем гортанном языке.
Кажется, я уже начала понимать этот язык, во всяком случае, отлично поняла, что значит эта фраза: «Сиди и не рыпайся!»
И поняла, что мечты о побеге лучше оставить, потому что этот слепой монстр чувствует каждое мое движение, даже, кажется, каждую мою мысль, и придушит меня, как котенка, если я попытаюсь сбежать…
На светофоре загорелся зеленый, машина тронулась.
Больше мне не представилось возможностей для побега, потому что вскоре мы выехали на Исаакиевскую площадь и остановились перед огромным мрачным зданием с дорическими колоннами по фасаду.
