"Винторез" громыхнул в тесноте камеры так, что заложило уши. Пуля срубила ветки розового куста. Голоса людей теперь слышались отдаленно, хотя чьи-то ноги промелькнули совсем рядом. Глеб зажал нос, выдул воздушную пробку, заложившую уши.
- Кто здесь? Глеб, ты? - В крышку застучали молотком. - Глеб?!
- Да здесь я, открывай! - крикнул он в щель.
- Люки заварены! - выматерился Тучков. - Погоди, в БТРе кувалда есть, разобьем!
Головеров сел на трубу, перевел дух. И вдруг услышал шепот из черной дыры трассы:
- Как тебя зовут?.. Кто ты? Скажи имя!
- Иди отсюда, иди, - он сунулся к трубам - во мраке белело лицо Мариты. Она развернулась и приползла головой вперед, чтобы спросить. Наверху заревел БТР, заполз на газон.
- Затыкай уши! - крикнул Тучков и в тот же миг опустил кувалду.
От грохота снова заложило уши, и Глеб не слышал, что говорила ему Марита. Догадывался лишь по движению ее губ...
7
Тучков попросил остановить кадр, еще раз всмотрелся в изображение "электромотора" и, сунув руки в карманы, отошел от телевизора.
- Вот это игрушка! Ни хрена себе!.. Где вы ее сняли?
- Под подолом, одной хорошенькой особы, - объяснил Крестинин. - С таинственным именем "Гюльчатай". Точнее, под паранджой.
- Частная фирма?
- Товарищество с ограниченной ответственностью.
- Мужики, не тяните кота за хвост! - поторопил Сыч. - Что это?
- А тут хоть тяни, хоть не тяни, товарищ полковник, - Князь уселся в кресло, развалился вальяжно, как мэтр. - Чем это товарищество занимается? Строительством? Или разрушением?
- Выпускает женские колготки, - нетерпеливо проговорил Сыч.
- Колготки?!. Ну, это туши свет! Насколько я представляю технологию трикотажа, вакуумные бомбы совершенно не нужны.
- Это что, вакуумная бомба? - приподнялся Сыч.
- Небольшой вакуумный заряд, - деловито пояснил Тучков. - Выпуск налажен оборонным производством по программе конверсии. Так сказать, ширпотреб для народного хозяйства. Разработан по заказу строительного министерства, предназначен для взрыва старых блочных пятиэтажек, то бишь "хрущевок". Одна такая игрушка способна превратить стоквартирный дом в гору мелких обломков, которые можно уже грузить ковшом экскаватора. Более подробную информацию получите на заводе-изготовителе. Думаю, принцип действия вакуумной бомбы объяснять не нужно. Люди здесь все в прошлом и настоящем военные. Некоторым образом.
- Японский бог! - пропел Крестинин. - Что же это делается в нашем Отечестве? Куда милиция-то смотрит...
Сыч ушел в комнату будить генерала и через несколько минут появился вместе с ним. Дед Мазай, щурясь от света, глянул на экран мимоходом, попросил сварить кофе.
- Ну и что ты скажешь, Сергей Федорович? - спросил Сыч.
Генерал заглянул в комнату, где спала Катя, осторожно притворил дверь.
- А что сказать, Коля?.. Хорошо, что ядерные бомбы по конверсии не выпускают. Хотя, возможно, уже начали. Или разрабатывают. Кажется, информация проскакивала однажды, экологически чистые нейтронные бомбы для вызова нефтеотдачи в пластах нефтяных скважин. Если их на трикотажной фабрике пока нет, значит, скоро привезут.
Язвительный его тон Сыч отнес в свой адрес.
- Сергей Федорович, я свое слово сдержал! Что ты снова на меня наезжаешь?
- Коля, я не на тебя наезжаю, - стал оправдываться дед Мазай. - Последнее время я говорю, как в реанимации. То есть как в последний раз. Не обижайся, я тебя не обвиняю. Не ты же разрушил аппарат государственной безопасности, не ты создал такой рынок, где можно купить от автомата Калашникова до вакуумной бомбы. Не ты... Ты бы мог пресечь это дело, но тебе укорачивают руки. Сейчас ты поедешь, отнимешь у "Гюльчатай" эти игрушки, может, какого-нибудь стрелочника в тюрьму посадишь. И все. Дальше тебя не пустят, пальцем погрозят. Тот же "брандмайор". А "брандмайору" - жирненький этот, "Мальчиш-плохиш". Оборонке надо жить, деньги зарабатывать, торговать ширпотребом, внедрять оружие массового поражения в народное хозяйство.
- Дед, ты вроде тоже начал мемуары писать? - ревниво поинтересовался Крестинин. - Ноу-хау у меня, я первый начал!
Сыч махнул рукой и поехал на Лубянку. Тучкову на конспиративной квартире нечего было делать, он ходил и стонал весь остаток ночи по поводу ремонта своего "Опеля", который влетит в копеечку и который ФСК никаким образом оплатить не сможет. А если сможет, то придется писать кучу бумаг и чуть ли не в суд подавать, поскольку у Сыча нет средств, отпущенных на оперативные цели все истратил до рубля.
Князь словно забыл о своем благородстве и вдруг начал опускаться до мелочности и скупердяйства, однако едва дед Мазай напомнил ему о происхождении и чести, Тучков почти мгновенно переменился и стал утверждать, что ему вообще наплевать на "Опель", что можно ездить и с разбитой "задницей" - все эти выкрутасы оказались простейшей хитростью. Попросту Князь не хотел уходить из квартиры: отирался возле двери, за которой спала генеральская дочка, теперь оказавшаяся истинной Барклай-де-Толли. А как эксперт по взрывным устройствам, он уже был не нужен и генерал выпроваживал его домой, поскольку конспиративная квартира превратилась в штаб из-за обилия народа. Наконец, Тучков вынужден был уйти - исчерпанными оказались все мыслимые и немыслимые доводы. Однако через полчаса он вернулся виноватый и радостно-растерянный.
Оказывается, свой "Опель" Князь оставил в квартале отсюда, среди домов в надежном с точки зрения сохранности месте - возле какого-то подъезда, на глазах у людей. Его не угнали, но развинтили, растащили за одну ночь все, что снимается, оставив один скелет. Да и тот, прямо на виду у Тучкова, уже резали автогеном, чтобы отсоединить то, что не отсоединяется. Он выглядел пострадавшим, и генерал позволил остаться Тучкову до тех пор, пока не появится Сыч и не решит вопрос, что делать и как себя вести дальше всем участникам партизанской операции. Никому не было известно, какие инструкции имеют люди Кархана, если последний вдруг исчезнет. Конечные цели этой команды были еще неизвестны из-за слабой оперативной разработки, впрочем, как и ее структура, главные действующие лица, способы управления, связи, а главное - возможности. Становилось ясно, что Кархан "со товарищи" - самостоятельные щупальца большого спрута, выполняющие определенные задачи. Это скоро подтвердилось тем, что Сыч прислал с офицером связи кассету с материалом, отснятым возле "могилы" генерала вечером в день похорон. Полковник просил установить личность человека, пришедшего на кладбище уже в сумерках, после закрытия доступа. Чтобы узнать незнакомца, деду Мазаю хватило одного взгляда на экран: у могилы стоял "заяц" Александр Иванович Грязев.
Перед могилой он снял кепку, блеснув лысиной, расправил креповые ленты на венках, затем, отодвинув один, долго смотрел на временную тумбу с надписью читал надписи. Скорее всего, он опоздал на похороны и пришел на Ваганьковское прямо с поезда, ибо в Москве Грязева не было до последнего момента. Побродив вокруг, он выбрал местечко у изголовья, сел на землю, достал бутылку и какую-то закуску. Полил водки на могилу, выпил сам и надолго замер в позе Будды. Оператор несколько раз выключал камеру, экономил пленку и менял ракурс. Потом в кадре по другую сторону могилы появился человек в длиннополом белом плаще, лет пятидесяти. Тоже постоял, почитал надписи и о чем-то заговорил с Грязевым. Аудиозаписи не велось. После короткой беседы незнакомец приблизился к "зайцу", пожали руки, продолжая о чем-то говорить. Судя по артикуляции, знакомились, сокрушались, что оба опоздали на похороны. Вместе помянули, пришедший сел на корточки возле Грязева. Камера выключалась трижды, но по фиксации времени на пленке сидели около получаса. Бутылка была допита, Грязев сунул ее в сумку вниз горлом. От могилы пошли через кладбище не к выходу, а в противоположную сторону. В следующем кадре они перелезли через забор, двинулись куда-то в темноту. Затем - уже крупным планом - сели в серую "Волгу". Оператор зафиксировал государственный номер.
Приходивший к могиле человек в белом плаще был никому не знаком из присутствующих на конспиративной квартире. Саню Грязева куда-то увезли, потому что дома его не оказалось, - Крестинин тут же набрал номер его телефона. Очевидно, вербовка "зайцев" продолжалась и без Кархана: тот в это время уже сидел в спортзале, прикованный к трубе. Будь Грязев на свободе, наверняка бы объявился у кого-нибудь из бывших бойцов "Молнии", узнал бы о мнимой смерти генерала и разыскал конспиративную квартиру, как сделал это Вячеслав Шутов. Один "заяц", вероятно, уже попался в силок...
Отрубать вслепую головы этой гидры не имело смысла. Генералу не хотелось вникать во все сычевские дела - в конце концов он теперь даже не отставной генерал ФСК, а служащий московского речного пароходства, уволенный с работы по сокращению штатов: речфлот практически уже развалился. Лубянское руководство обязано было купить ему квартиру в каком-нибудь отдаленном "спальном" районе города, естественно, забрав себе существующую квартиру в Центре, а также приобрести не очень приметную дачу и автомобиль аналогичной марки взамен оставленного в Дубках. Жизнь изменялась прямо противоположно, однако голова в речной фуражке с крабом оставалась прежней и мысль автоматически работала в привычном режиме анализа. К тому же в плен к "ореликам" попал плясун Грязев, "заяц", и хочешь не хочешь, надо что-то делать.
