Однако Перегрин не предупредил Джереми, поскольку не предполагал, что Аллейн захочет его видеть. На звонок ответил Джереми. Перегрин заметил, как побелело лицо друга. «Невероятно, — подумал он, — держу пари, у него зрачки сузились». Его охватило неприятное тоскливое предчувствие, в котором он отказывался себе признаться.
— Да, конечно, обязательно, — сказал Джереми и положил трубку. — Они хотят, чтобы я тоже пришел в театр.
— Не понимаю зачем. Ведь тебя не было там вчера вечером.
— Не было. Я сидел дома, работал.
— Может быть, они хотят, чтобы ты проверил, все ли в порядке с перчатками.
Джереми едва заметно вздрогнул, легкое непроизвольное движение. Сжав губы и приподняв белесые брови, он произнес: «Возможно» — и вернулся к рабочему столу в другом конце комнаты.
Перегрин не без труда дозвонился до миссис Блюит; дама обрушилась на него с пространной тирадой, в которой очевидная расчетливость и непомерная алчность были лишь слегка замаскированы горестными волнениями о сыне. Она определенно страдала глубоким похмельем. Договорившись о встрече, Перегрин передал ей мнение врачей и заверил, что для мальчика будет сделано все возможное.
— Они напали на след мерзавца?
— Возможно, это был несчастный случай, миссис Блюит.
— В таком случае администрация несет полную ответственность, имейте в виду.
На том разговор закончился.
Перегрин обернулся к Джереми. Тот склонился над столом, но, по всей видимости, не работал.
— С тобой все в порядке, Джер?
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, что ты неважно выглядишь.
— На себя посмотри, ты выглядишь не лучше.
— Согласен.
Перегрин помолчал немного и спросил:
— Когда ты поедешь в театр?
— Мне велено явиться к одиннадцати.
— Я отправлюсь пораньше. Аллейн займет наш кабинет, актеры же могут сидеть в фойе бельэтажа или разойтись по гримерным.
— Их, возможно, запрут, — сказал Джереми.
— Кого? Актеров?
— Гримерные, болван.
— Они могут так сделать, хотя и совершенно непонятно зачем. Как они говорят, таков порядок.
Джереми не ответил. Перегрин заметил, как он провел рукой по губам и на секунду закрыл глаза. Затем он вновь склонился над работой. Он обтачивал кусок бальсового дерева бритвой, насаженной на ручку. Рука Джереми дрогнула, лезвие соскочило. Перегрин невольно вскрикнул. Джереми резко развернулся на стуле.
— Сделай мне одолжение, Перри, вали отсюда.
— Ладно. До скорого.
Перегрин, встревоженный и обеспокоенный, вышел на пустынную улицу. По выходным жизнь в их районе замирала. Воскресную тишину настойчиво тревожили лишь звучавшие вразнобой церковные колокола.
До одиннадцати часов делать было нечего. «Не пойти в ли в церковь? — подумал Перегрин, но отсутствие привычки к посещению церквей помешало осуществить эту мысль. — Ума не приложу, что со мной происходит. Я привык принимать решения, находить выход из любой ситуации». Но сейчас решения принимали за него и ситуация вышла из-под контроля Перегрина; не мог же он относиться к суперинтенданту Аллейну как к взбунтовавшемуся актеру.
«Я знаю, что сделаю, — подумал Перегрин. — У меня в запасе два часа, я пойду пешком, как какой-нибудь герой Филдинга или Диккенса. Пойду на север, туда, где Хэмстед и Эмили. Если натру мозоли, сяду в автобус или спущусь в метро, а если время будет поджимать, возьму такси. И мы с Эмили вместе поедем в «Дельфин».
Приняв решение, он воспрял духом. Перейдя мост Черных братьев, он пошел по Блумсберри к Мэрилбоуну и Майдавейл. Его мысли были заняты Эмили, «Дельфином» и Джереми Джонсом.
У Гертруды Брейси была особая манера: она бросала острый пронзительный взгляд на собеседника и через секунду отворачивалась, резко дергая головой. В результате ее визави испытывал чувство неловкости, подозревая, что за манерами дамы скрывается не столько суетливость и непоседливость, сколько глубокое недовольство окружающими. Она то и дело улыбалась с вызывающим видом и за словом в карман не лезла. Аллейн, привыкший не доверять первым впечатлениям, предположил, что мисс Брейси из тех, кто любит сводить счеты.
Подтверждение своему мнению он обнаружил в поведении ее коллег. Актеры, собравшиеся воскресным утром в «Дельфине», расположились в кабинете администрации с уверенностью и раскованностью, свойственными людям их профессии, однако в их глазах мелькало беспокойство, а в великолепно поставленных голосах проскальзывали скорбные нотки. Настороженность была особенно заметна в Дестини Мед, поскольку та не брала на себя труд ее скрывать. Закутанная в меха, в перчатках чуть ли не до плеч, она сидела откинувшись в кресле и время от времени посматривала на Гарри Гроува, который, поймав ее взгляд, широко улыбался в ответ. Когда Аллейн принялся допрашивать мисс Брейси, Дестини Мед и Гарри Гроув снова переглянулись: она — со значением приподняв брови, он — явно забавляясь в предвкушении скандала.
Маркус Найт выглядел так, словно ему нанесли непростительное оскорбление, и в то же время он, по-видимому, опасался, что мисс Брейси может зайти слишком далеко в своих высказываниях на щекотливые темы.
Чарльз Рэндом наблюдал за ней с выражением тревоги и неодобрения, а Эмили Данн — с очевидным огорчением. Уинтера Мориса, казалось, раздирали противоречия: в смятение чувств вторгались деловые соображения. Он глянул на мисс Брейси так, словно она помешала ему производить невероятно важные вычисления. Перегрин, сидевший рядом с Эмили, уставился на собственные сцепленные пальцы, время от времени поглядывая на соседку. Он внимательно слушал вопросы Аллейна и ответы Гертруды. Джереми Джонс, устроившийся несколько поодаль остальных, сидел выпрямившись, словно аршин проглотил, и не сводил глаз со старшего инспектора.
Общей чертой у всех этих людей была смертельная бледность, очевидная у мужчин и предполагаемая у женщин.
Аллейн кратко и последовательно изложил события минувшей ночи, уточнил у всех по очереди, когда они покинули театр накануне вечером, и принялся за выяснения их дальнейших передвижений, начав с мисс Брейси. Ее ответы и вызвали те реакции, о которых было сказано выше.
— Мисс Брейси, полагаю, вы и мистер Найт вместе уходили из театра. Верно?
Оба кивнули.
— И вы вышли через зал, не через служебный вход?
— Нам Перри так посоветовал, — сказал Маркус Найт.
— В переулке у служебного входа стояли лужи, — пояснила мисс Брейси.
— И вы вместе вышли через парадную дверь?
— Нет, — хором откликнулись они, и мисс Брейси добавила: — Мистер Найт зашел в кабинет администрации.
Произнося эти слова, она обошлась без фырканья, но ее интонация определенно предполагала, что тут есть над чем посмеяться.
— Я заглянул к администрации по делу, — высокомерно заявил Найт.
— Вы пришли сюда, в этот кабинет, чтобы переговорить с мистером Морисом?
— Да, — сказал Уинтер Морис.
Найт медленно и с достоинством кивнул.
— Значит, поднимаясь наверх, вы прошли мимо Джоббинса?
— Я… ах да. Он стоял на площадке под сейфом с реликвиями.
— Я тоже видела его наверху, — подтвердила мисс Брейси.
— Как он был одет?
— Как обычно, — ответили они в один голос, явно удивившись вопросу. — В форму.
— Мисс Брейси, как вы вышли из театра?
— Через маленькую дверь главного входа. Я открыла ее и захлопнула за собой.
— Вы заперли ее?
— Нет.
— Вы уверены?
— Да. Собственно говоря, я… я открыла ее еще раз.
— Зачем?
— Я хотела узнать время, — ответила она, определенно испытывая неловкость. — В фойе висят часы.
— Джоббинс закрыл эту дверь на задвижку и опустил решетку, после того как все ушли, — вставил Уинтер Морис.
— Во сколько это было?
— Примерно десятью минутами позже. Мы с Марко… с мистером Найтом выпили по стаканчику и вместе вышли. Джоббинс шел следом за нами, и я слышал, как он гремел решеткой и задвижками… Боже! — вдруг воскликнул Морис.
— Да?
— Сигнализация! Он включал ее, после того как запирал дверь. Почему она не сработала?
— Потому что кто-то ее заранее отключил.
— Господи!
— Давайте вернемся к Джоббинсу. Как он был одет, когда вы уходили?
— Я не видел его, когда мы спускались по лестнице, — ответил Морис тоном человека, чье терпение долго, но тщетно испытывают. — Возможно, он зашел в туалет. Я крикнул ему «до свидания», и он откликнулся сверху. Мы постояли немного под портиком, и тогда я услышал, как он запирает дверь.
— Когда вы, мистер Джей, увидели его примерно десятью минутами позже, на нем были пальто и шлепанцы?
— Да, — сказал Перегрин.
— Спасибо. Как вы добрались до дома, мисс Брейси?
