— Он малевал на зеркале?
— Нет, — удивился Рэндом. — Что малевал? Лозунги?
— Не совсем. Слово «жах». Красной помадой. — Он то и дело вопит: «Жах!» Наберет полную грудь воздуха и орет. Наверное, из комиксов понабрался.
— Он говорил когда-нибудь о реликвиях?
— Говорил, — неохотно отвечал Рэндом. — Он любит болтать языком про то, как любой дурак может проникнуть в сейф и… Ну да это к делу не относится.
— И все-таки расскажите поподробнее.
— Он просто выпендривался, но часто повторял, что любой, у кого есть мозги, может разгадать шифр.
— И делал вид, что он-то уж его разгадал?
— Ну, в общем, да.
— А он, случайно, не выдал вам эту великую тайну?
Рэндом, кровь с молоком, слегка побледнел.
— Нет, — сказал он. — Но если бы даже и выдал, я бы все равно не обратил внимания. Я ни за что не поверю, что Тревор знал шифр.
— Но ты, милый Чарльз, должен был знать, не так ли? — произнесла Дестини с милостивой снисходительностью звезды к исполнителю эпизодических ролей. — Ты постоянно носишься с этими дурацкими головоломками из журналов для умников. Так что шифр как раз по твоей части.
Замечание Дестини вызвало всеобщее замешательство, наступила тишина.
— Помнится, — обратился Аллейн к Уинтеру Морису, — я рекомендовал вам заменить ключевое слово и сделать его менее очевидным. Вы последовали моему совету?
Уинтер Морис поднял брови, покачал головой и взмахнул руками.
— Я все время собирался это сделать. А потом мы узнали, что реликвии скоро увезут… Ну знаете, как это бывает. — Он на секунду закрыл лицо руками. — Как это бывает, — повторил он, и всем стало не по себе.
— В то утро, когда устанавливали сейф, — продолжал Аллейн, — в театре, кроме вас и мальчика, присутствовали все те, кто находится сейчас здесь, за исключением мисс Брейси, мистера Рэндома и мистера Гроува. Так, мисс Брейси?
— О да, — язвительно отозвалась Гертруда. Реакция, на которую старший инспектор и рассчитывал. — Должны были делать снимки. Меня не позвали.
— Дорогая, всего две фотографии, — сказал Морис. — Дестини и Марко с перчаткой. Ты же знаешь!
— Конечно, конечно.
— А мальчишка подвернулся под руку, вот они его и взяли.
— Я вдруг вспомнил, что Тревор наплел газетчикам, — вставил Гарри Гроув. — Мол, когда я гляжу на перчатку, мне прямо-таки хочется заплакать.
— Как же так? — вдруг воззвал к присутствующим Маркус Найт. — Разве мальчик не находится в критическом состоянии и не может в любую минуту умереть? Или я ошибаюсь мистер… э-э… суперинтендант… э-э… Аллейн?
— Его жизнь по-прежнему в опасности, — подтвердил Аллейн.
— Спасибо. У кого-нибудь сохранилось еще желание острить по поводу мальчика? — осведомился Найт. — Или фонтан веселья наконец иссяк?
— Если ты имеешь в виду меня, — подхватил Гроув, нисколько не обидевшись, — то я заткнул свой фонтан. Больше никаких шуток.
Маркус Найт молча сложил руки на груди.
— Мисс Мед, мисс Данн, мистер Найт, мистер Джей и мистер Джонс… и мальчик, конечно, — все присутствовали при обсуждении кода замка, — сказал Аллейн. — Как я понимаю, речь о замке зашла не впервые. Сейф к тому времени уже несколько дней как был установлен, и его надежность наверняка была предметом дискуссий. Вы слыхали от мистера Мориса, что у замка пятизначный код, основанный на ключевом и очень простом слове. Мистер Морис также говорил, пока я не перебил его, что ключевое слово, предложенное мистером Кондукисом, само напрашивается для замка этого сейфа. Кто-нибудь из вас размышлял о том, какое это слово? Или делился своими соображениями?
Наступило продолжительное молчание.
— Естественно, мы обсуждали код, — скорбным тоном произнесла Дестини Мед. — Мужчины вообще разбираются в таких вещах. Буквы и цифры, и цифр меньше, чем букв, и все такое. Но ни у кого из нас и в мыслях не было что-нибудь сделать, я уверена. Правда, все думали…
— О чем все думали… — начал Маркус Найт, но Дестини холодно взглянула на него и сказала:
— Пожалуйста, не перебивай, Марко. У тебя такая ужасная привычка — перебивать. Пожалуйста.
— Боже! — произнес Найт. Он был неподвижен и грозен, как неразорвавшаяся бомба.
— Все думали, — продолжала Дестини, глядя на Аллейна широко раскрытыми глазами, — что этим простым словом должна быть «перчатка»[23]. Но насколько я знаю, шифра так никто и не вычислил.
Гарри Гроув громко расхохотался.
— Дорогая, ты неподражаема! — Он поднес к губам ее руку в перчатке и поцеловал, затем сдвинул перчатку пониже и поцеловал внутреннюю сторону запястья, а затем заявил присутствующим, что не променяет Дестини на всех клоунов на свете.
Гертруда Брейси, сидевшая нога на ногу, резким движением поменяла ноги местами. Маркус Найт поднялся, повернулся к стене и с пугающим безразличием принялся разглядывать рисунок в рамке, изображавший «Дельфин» во времена Адольфуса Руби. На его шее под побагровевшей щекой учащенно бился пульс.
— Отлично, — сказал Аллейн. — Вы все думали, что «перчатка» подходящее слово. Так оно и было на самом деле. Кто-нибудь разгадал код и вычислил цифровую комбинацию?
— Тише, мыши, кот на крыше! — весело крикнул Гарри Гроув.
— Вы преувеличиваете, — немедленно возразил Аллейн. — Если, конечно, учитывая смехотворность предпринятых мер безопасности, вы не сплотились в банду грабителей. Если кто-нибудь разгадал комбинацию, то этот человек наверняка не удержался бы и поделился открытием с другими. Не так ли, мистер Рэндом?
Чарльз Рэндом сначала откликнулся междометием. Затем он быстро взглянул на Аллейна, помолчал, а потом разразился скороговоркой:
— Честно говоря, я догадался. Меня всегда интересовали всякие коды и шифры, и я слышал, как все кругом болтают о замке сейфа и о том, что ключевым словом должна быть «перчатка». Мне приходилось подолгу ждать выхода на сцену, сидя в гримерной, вот я и развлекался расшифровкой. Я подумал, что шифр может быть одним из тех, когда пишут три ряда цифр от 1 до 0, а под ними буквы в алфавитном порядке, а потом вместо букв в ключевом слове подставляют цифры. Каждой букве соответствуют две или три цифры.
— Все правильно. И что у вас получилось?
— 72525 или, если алфавит был написан в обратном порядке, 49696.
А если алфавит писали под первым рядом цифр в обычном порядке, под вторым — в обратном, а под третьим — опять в обычном?
— Тогда 42596, что кажется более правдоподобным, потому что в этой комбинации нет повторяющихся цифр.
— Как ты все это запомнил! — воскликнула Дестини и обвела взглядом остальных актеров. — Ну разве не удивительно! Я не могу запомнить ни один телефонный номер, даже свой собственный.
Уинтер Морис развел руками и посмотрел на Аллейна.
— Но конечно, — сказал Рэндом, — в таком коде может быть множество комбинаций, и, возможно, мои догадки ошибочны.
— Скажите, вы и мальчик играете в одних и тех же сценах? Помнится, что так оно и есть.
— Да, — хором подтвердили Перегрин и Рэндом, а последний добавил: — Я не оставлял никаких записок в гримерной, Тревору нечего было прочесть. Он пытался выпытать у меня шифр, но я полагал, что ему ни в коем случае не стоит его знать.
— А вы кому-нибудь рассказывали о своих вычислениях?
— Нет, — ответил Рэндом, глядя прямо перед собой. — Я ни с кем не обсуждал код. — Он посмотрел на своих коллег. — Вы все можете подтвердить.
— Ну и дела! — воскликнула Гертруда Брейси и рассмеялась.
— Разумное решение, — пробормотал Аллейн, и Рэндом взглянул на него.
— Мне кажется… — с беспокойством начал он.
— Вы что-то еще хотите мне сказать?
Последовавшую паузу заполнила Дестини.
— Нет, вы должны согласиться, что Чарльз у нас ужасно умный! — произнесла она с видом человека, сделавшего потрясающее открытие.
— Возможно, нет необходимости обращать на это ваше внимание, но если бы я попытался украсть реликвии, то не сказал бы вам то, что сказал, и уж тем более то, что собираюсь сказать, — продолжил Рэндом.
Следующую паузу нарушил инспектор Фокс, который, сидя у дверей, вел себя так тихо, что о его присутствии успели позабыть.
— Разумное замечание.
— Спасибо, — вздрогнув, ответил Рэндом.
— И что же вы собираетесь сказать мне, мистер Рэндом? — спросил Аллейн.
— А то, что какой бы комбинация ни была, Тревор ее не знал. Он вовсе не такой шустрый, как кажется. Он блефовал. Когда он опять завелся про то, какая ерунда этот шифр, я разозлился — мальчик страшно надоедлив — и пообещал, что дам ему фунт, если он скажет мне комбинацию. Ну и все, что он мог ответить, было «ой-ей-ей, меня так просто не проведешь» и так далее. — В подражание Тревору Рэндом слегка приподнял одно плечо и говорил гнусавым голосом. — Он постоянно лез в мои ящик с гримом и доводил меня этим до бешенства. Однажды я здорово рассвирепел и… ну, это к делу не относится… но я начал трясти его, и он выпалил номер — 55531. И тут нас позвали на сцену.
