Он не отреагировал на вранье.
– Это травка! Очень способствует. Ты вроде художница.
– Спасибо, может быть, потом! А сейчас пойдем в спальню, я убрала.
– Вынеси оттуда портрет! Он мне не нравится.
– Хорошо, я поставлю его в соседнюю комнату.
– Идет! Но лучше на чердак или куда-нибудь подальше в подвал. Здесь есть подвал?
– Не знаю. А может, ты хочешь поесть сначала?
– Неплохая мысль.
Он сидел у развороченного кухонного стола, и взгляд его из усталого и затравленного постепенно становился московским. Он уже был почти прежним Димой. И думал о том, что все бабы его так любят (не считая большого промаха со старой жабой, да и то, если бы не досадная неприятность с заезжей украинкой, все было бы хорошо) и хотят вокруг него все обустраивать, чтобы ему, родимому, жилось удобно. И эта Кира, сразу видно, влюбилась. Что-то определенно в нем есть! Он смотрел, как девушка быстро и ловко убрала на столе, подала бульон, потом сварила кофе, поставила перед ним чашку. Присела, явно собираясь что-то сказать (неужели уже готова признаться), но нет, передумала. Сказала совсем другое.
– Теперь можешь подняться в спальню. А я бы еще тут убрала. Неудобно, вдруг вернется хозяйка, а здесь такой бардак. Да и надо начинать эскизы.
Он молчал, смотрел на нее своим проверенным многими победами взглядом. Она терялась, повторяла одно и то же. Потом все же смогла собраться и встала.
– Ну, давай, я тебя отведу, а то у меня дел очень много!
– Дай вина.
– Может, не надо?
– Налей вина. Пожалуйста.
Кира налила полстакана.
– Еще. Давай, давай.
Она наполнила стакан до краев. Он залпом выпил. Посидел пару минут. Кира мыла посуду в чужом тренировочном костюме. Со спины, с хвостом длинных черных волос, она казалась копией ведьмы.
Внезапно его снова накрыло. Пот выступил на лбу. Да, лучше действительно уйти. Только не с ней. Его уже как-то отводили в спальню. Но ведь это не Она?
– Ты чего? – Кире стало не по себе, когда он тихо подошел. Стоит бледный и потный, держит ее за руку, видно, что ему плохо, глаза на пол-лица, дышит тяжело и смотрит изучающе. Потом отпустил.
– Извини. – Развернулся и пошел, как старик, очень медленно, завернутый в покрывало. Посреди короткого пути остановился, подержаться за стул.
– Давай помогу. – Кира вытерла мокрые ладони о брюки. – Чего на тебя нашло?!
– Машина! Надо ее поставить на место.
– Ладно, если для тебя это так важно, давай уже поставим эту машину.
– Только я не смогу со своей рукой, заведешь сама? Посмотри, какой ключ от гаража, я точно не знаю. А я пока тут постою, пора уже привыкать к вертикальному положению.
Дима был не до конца уверен, что в связке, которую нашла Кира, есть ключ от гаража.
Пока она пробовала ключи, которые, по ее мнению, могли бы войти в эту замочную скважину, ему хватило времени, чтобы вернуться к стулу и без сил опуститься на него. Почему же ему снова так плохо? Сердце бешено колотилось. Может, от травки с вином? Организм на нулях, а он сразу накидался. Таким она и застала его, когда вернулась, чтобы сообщить, что ни один ключ не подошел.
– Есть еще ключи в гостиной. Давай попробуем.
Ключ действительно нашелся. Изнутри открылись и ворота. Кира завела машину в гараж.
Когда она вернулась, Дима ждал ее, сидя все там же.
– Помоги мне до кровати добраться, что-то голова сильно кружится. – Он положил ей руку на талию, и Кира, сосредоточенная только на этой руке, помогла ему подняться в спальню. Перед тем как она ушла, он притянул ее к себе и вдумчиво и нежно поцеловал. «На всякий случай, чтобы рыбка не сорвалась», – подумал он. «Надо все-таки набраться мужества и поговорить с ним», – только и смогла подумать совершенно опешившая Кира. Он лег и сразу заснул. Кира поправила волосы, упавшие ему на лицо, поцеловала в лоб и, ощутив очередной прилив счастья, отправилась наводить порядок.
38
Октябрь. Отчаяние. Ада – Дима
Несколькими днями раньше
«А парню-то совсем плохо, – констатировала Ада, заглянув в его открытые, но не видящие глаза. Дима не реагировал. Брезгливо оценила вонючую грязную бороду, сальные волосы, воспаленные, покрытые красной сеткой белки. – Но я еще не закончила. Так что будем восстанавливаться для следующих забав». На этот раз она даст ему и витаминов тоже, и сделает свежего бульона. Старый простоял два дня на плите и испортился. Ее чуть не стошнило от кучи волос в раковине гостевой ванной. Она обрадовалась разорванным листкам на полу в кабинете, отсутствию таблеток и всего остального. Убрала на место выкинутые с полки миски. Все косвенные признаки указывали на то, что Диме было очень плохо. Когда бульон был готов, она снова поднялась в спальню.
– Просыпайся, соня!
Он перевел ничего не выражающие глаза туда, откуда слышался ласковый голос.
– Это ты?
– А ты не рад? Что-то ты совсем себя запустил. Ты чем вообще тут занимался?
– Лечился, как мог.
– Я тебе приготовила свежего бульона. Давай устраивайся на кроватке. Поедим, потом в душ и бриться. – Ада подставила ему под спину подушки.
– А ты где была? – Пот горячей волной накатывал на него изнутри, наружу выступая холодными каплями.
– Да снова работа навалилась. А у тебя мобильный сел. Я не могла предупредить. Но я не волновалась. Еды у тебя был полный холодильник, а курить и пить вредно.
– Ты, кстати, привезла зарядник?
– Черт, кажется, снова забыла.
– Ну и ладно. – Апатия и слабость овладели им, и сил хватило только на то, чтобы послушно съесть бульон, а потом подставить руку для укола. И он на подсознанке ждал, когда станет хорошо. Но обычной реакции не последовало.
– А что это?
– Вечно ты спрашиваешь! Лекарство.
– Другое, что ли?
– Слушай! Ты хочешь вылечиться или нет? Посмотри на себя. Принимай, что дают.
– А того нет?
– Есть, только попозже.
– А когда?
Он уже не мог спокойно сидеть. Мысль о том, что эти «жаропонижающие гребаные витамины» где-то рядом, не давала ему покоя. Ада забрала поднос и вышла. Что ему оставалось делать? Сидеть и ждать, пока она сама захочет их дать ему. Или… Нет, сейчас он даже встать не мог. Показалось, что Ада не возвращается целую вечность. Он пытался несколько раз подняться, но не мог ни сходить в туалет, ни позвать ее. Когда терпеть стало совсем невмоготу, он сполз с кровати – голова кружилась, ноги дрожали, от усилий глаза наполнялись зелеными мушками. Сделал пару шагов и присел на кровать, но от постели до туалета еще оставалось несколько метров. Если так плохо после бульона и лекарства, то без них он бы что, умер? Если бы Ада не приехала еще дня два, что бы с ним стало? А может, так даже лучше? Кому он нужен, жалкое чмо, вонючий неудачник, весь в блевотине и поту. Неспособный полноценно добраться до толчка, не говоря уже о текстах и возможности справиться с этой ненормальной бабой. Ну когда же она уже принесет это долбаное лекарство? Он все-таки добрался до туалета. И остался сидеть там на полу.
Ада удивилась, не застав его в кровати. Она подумала, что Дима спустился вниз, но все же заглянула за дверь в ванной. Дима сидел, опершись о стену, и его трясло. Она помогла ему подняться и снова устроиться среди подушек. Пристроилась рядом. Огляделась:
– А я, кстати, дозвонилась до художника. Он, как всегда, оказался занят. Правда, обещал кого-то прислать своего. Уверял, что мне все понравится, а денег платить в три раза меньше! Представляешь?! Что-то я не верю, что дешево будет так же хорошо, как и дорого. Ты как думаешь?
– Прости. Что? – «Она издевается, не иначе. Какое мне дело до ее гребаных стен?»
– Ты что, меня не слушаешь?
– Ада, ну прости. Мне очень плохо. Может быть, ты уже дашь мне хотя бы вина? Меня прям… – Он не смог подобрать на английском слово, идентичное по смыслу «колбасит», и передернул плечами и помотал головой, желая передать свой дискомфорт.
– Какого тебе вина? Ты слабый, больной. Нельзя было надолго оставлять тебя. Не ел ничего, но при этом все выпил, грязный, обросший. Что ты натворил в гостевой ванной? А посуду зачем из шкафа выкинул? За тобой надо следить, как за ребенком, – кудахтала Ада без остановки.
«Боже, что несет эта женщина? Она ведь никогда не походила на курицу-наседку. Кажется, она просто глумится надо мной».
– Ну а лекарство? Я не знаю. Ну, что-нибудь, что может мне помочь.
– Ты уверен, что хочешь лекарство? – Она посмотрела ему прямо в глаза, и на кончиках ее губ притаилась злая издевательская ухмылка. Эта гримаса напугала его, сердце подскочило на секунду к горлу, и он понял, что был прав, когда строил догадки о том, что это за лекарство. Но он хотел его очень сильно. Потому ответил «да».
Ада вышла и вернулась с ампулой. Она ввела иглу в вену без разъяснений и дополнительных разговоров:
– А ведь ты и сам неплохо справился позавчера. Ну вот. Теперь отдыхай, я пойду вниз, приготовлю тебе сюрприз. И еще нам надо побриться. Помнишь?
