– Это легко понять. Кому нужна красивая подруга, на которую будет заглядываться и муж, и любовник?
– Я понимаю, это не мое, конечно, дело, – начала Арина осторожно, – но эта тема… алкоголизм… женский алкоголизм… Понимаете, у меня сестра страдала этим, и мы все с ней просто измучились.
Рита посмотрела на Арину и сразу все поняла: она выдумывает эту историю прямо на ходу, желая разговорить Гортензию. Какую опасную игру она затеяла!
– И что ваша сестра? Уже на кладбище? – Гуля нервно потерла щеки. – Ну, говорите же, я еще и не такие страшилки слышала.
– Нет. Все как раз наоборот. Мы положили ее в хорошую клинику, это довольно далеко отсюда. Так вот, она там поправилась, пришла, что называется, в себя, а потом и вышла замуж. Теперь у нее двое детей, и она совершенно счастлива. Но она тоже не хотела признаваться даже себе в том, что она – алкоголичка, она обижалась на нас, на близких и родных людей, считала, что мы все преувеличиваем. Поэтому, Глаша, я и затеяла этот неприятный для вас разговор. Мы для вас – никто, мы приехали и уехали, но, может, мои слова как-то подействуют на вас? Я готова оставить вам свой телефон. Вы только позвоните мне, и я скажу, куда и к кому вам обратиться. В клинике работает один мой хороший знакомый, и я могу попросить его…
– Вы так убедительно говорите, – тихо, словно извиняющимся тоном пробормотала Гуля, хмуря брови. – Если бы вы еще знали, как мне тяжело без пары глотков виски. Мне муж изменяет! Причем… – она всхлипнула, – причем открыто, понимаете? Уже даже и не скрывается! Он словно добить меня хочет!
– А может, ему просто стало невыносимо дома? Мужчины не любят пьющих женщин.
– Я не пила, – уже совсем тихо произнесла она. – Тогда я совсем не пила, даже не знала, что это такое – пить, глушить свою боль. Но мне было так больно… Мы были отличной парой, я думала, что это навсегда.
Гортензия решительным движением плеснула себе в стакан виски и бросила кубик льда.
– Он был таким добрым, ласковым. А потом все это как-то разом закончилось. Знаете, как это бывает: в понедельник ваш муж вас еще любит, а во вторник – уже нет. Он для вас становится совершенно чужим человеком и смотрит на вас так, словно ему хочется сказать: кто ты и что тебе здесь надо?
Мира, не сводя с нее взгляда, налила и себе виски, залпом выпила и спросила:
– Скажите, Гортензия, а что вы делали несколько дней назад, как раз в день моей свадьбы, на улице Рахова, на тихой и безлюдной улице с единственным табачным киоском?
Арина и Рита повернули к ней головы. Арина закрыла глаза, Рита тяжело вздохнула и даже встала, подошла к окну.
– Понятно, – напряженным голосом произнесла Гортензия и опрокинула в себя еще одну порцию виски. – Значит, вы и есть невеста человека, который попал под колеса моей машины? Да уж… Ну и развели вы меня, девушки! А я, как дура, уши развесила, подружек себе решила завести. Какие же все подлые и злые!
– Ее зовут Мира, и свою брачную ночь она провела в аду, – напомнила ей Рита. – Вам бы посочувствовать ей, а не злиться.
– Да я и сочувствовала, когда узнала, – вдруг смягчилась Гуля. – Я так и сказала вашему мужу: это ужасно, могу представить себе, как она рыдала, страдала и придумала себе бог знает что. Но почему вы сразу не признались мне в том, что вы – это вы?
– Мы не были уверены, что вы откроете нам и вообще захотите с нами разговаривать.
– А вы, значит, – Гуля повернулась к Арине, – мощная такая группа поддержки? А что, это даже хорошо, что вы пришли сюда. Во всяком случае, у меня одной проблемой стало меньше.
– В смысле? – низким голосом проговорила оглушенная собственным отчаянием Мира. – О какой именно проблеме идет речь?
– Теперь я хотя бы знаю, что мой муж не продает этот дом. Вы ведь все это придумали?
– Частично, – ответила Рита. – Я действительно собиралась поехать в Пристанное посмотреть один дом.
– Ладно, валяйте. Что вы хотите у меня спросить? Что делал ваш муж в моем доме после того, как я сбила его?
– Хотя бы, – Мира гордо вскинула голову и сощурила свои повлажневшие глаза. – Но самое главное: случайно ли вы оказались там, за домом, на этой улице? Или же все было подстроено?
– Да ладно вам! Сами знаете, что все произошло случайно. Я же знаю, что Караваев не курит, никто не мог знать, что он выйдет из дома и отправится в этот злосчастный киоск. Просто я напилась и каталась по городу, искала, куда бы вписаться, врезаться, чтобы уж разом все кончить.
– И я должна вам верить?
– Должна, не должна, но придется поверить, потому что это – правда. Конечно, я виновата перед вами, но я же не бросила его.
– А если бы у него была серьезная травма? – не унималась Мира. – Почему вы не повезли его в больницу?
– Я была пьяна, плохо соображала. К тому же я видела, что он цел и невредим. Просто ударился головой.
– Мира, успокойся, – мягко проговорила Арина. – Ты же видишь, она говорит правду. Да она сама, можно сказать, жертва.
И тут Гортензия разрыдалась, уткнувшись в собственные ладони. Она так тяжело и самозабвенно подвывала, захлебываясь в слезах и закатываясь в рыданиях, что Арина, не выдержав, подошла к ней и обняла за плечи.
– Ну-ну, будет тебе. Успокойся, нельзя же так! Подумаешь, муж изменяет, да все они – гады! И не достойны твоей любви. Но гробить себя, пить, пропивая всю свою жизнь, – это слишком шикарный подарок твоему мужу.
– Я его ненавижу, – стиснув зубы, шептала Гортензия, – просто ненавижу! И, к счастью, я его уже не люблю. Просто болею, никак не могу привыкнуть к мысли, что он больше не ночует в этом доме, что у него есть другая женщина, что он уже – не мой…
Рита протянула ей стакан с минеральной водой.
– Вот, выпей. Успокойся. Пойми, мы приехали к тебе для того, чтобы Мира обо всем узнала.
– Да я понимаю. Мне Караваев все рассказал, даже показал, где ты, Мира, нашла труп того мужика, зубного врача. Скверная история, я так ему и сказала.
– Кому? – удивилась Мира.
– Да Караваеву твоему. Я же была у вас вчера, приезжала, чтобы забрать машину. Сначала мы стояли на улице, а потом он пригласил меня к вам домой, хотел поговорить.
– О чем?! – почти крикнула потрясенная новыми открывшимися фактами Мира, и глаза ее при этом вспыхнули ревностью.
– Ой, да это целая история! Про одного таксиста…
И Гуля рассказала о своем разговоре с таксистом, а потом и о встрече с Караваевым.
– Он все пытался выяснить, что я думаю по поводу этих убийств. Ему было важно узнать мнение постороннего человека, но непременно женщины: как я считаю, кто именно мог совершить эти убийства? И я ему ответила, что, скорее всего, это – женщина. Вот лично я бы так и поступила.
– Как? – спросила Арина.
– Если бы меня крепко обидели, понимаете, смертельно обидели, предположим, изнасиловали бы или унизили… Вы поймите: у женщины, совершившей эти убийства, приблизительно такой же психопатический склад характера, как у меня. Думаю, что Караваев это понял сразу, поэтому, пользуясь случаем, он потрошил меня, расспрашивал. И получается, что она, эта женщина-убийца, просто мстила своим мужчинам за что-то. И мстила очень продуманно! Она готовилась к этому. Видите: все это она совершала в чужой квартире, подставляя при этом совершенно посторонних людей. А эти пакеты на голове? Ей явно требовалось несколько дней для приведения «приговора» в исполнение, и ей было важно, чтобы за это время хозяева не догадались о ее присутствии в их доме. Она не могла допустить, чтобы в квартире дурно пахло, ведь она все-таки травила мужчин! Судя по всему, она не знала, как именно действует этот яд. Кстати, из этого можно предположить, что она не химик и не медик. Понимаю, что говорю глупости…
– Это вовсе не глупости, я тоже об этом думала, – поддержала ее Арина.
– Изо рта умирающего в агонии человека, на ее взгляд, могла натечь кровь или еще что-то. Я в этом не разбираюсь. Мира, пожалуйста, не смотри на меня так. Это не я – убийца. И я никого не убивала, хотя руки, прямо скажем, чешутся!
– Вот ты сказала о психопатическом типе женщины, – сказала Рита. – Разве это вяжется с тем, что убийца такого типа планирует убийство?
– Я сужу по себе. Вы не представляете, сколько раз я сама планировала убийство мужа! Надеюсь, вы не выдадите меня, даже если я и решусь на это? – Она нервно хохотнула.
– Гуля! – строгим голосом окликнула ее Арина.
– Да ладно, говорю же – шучу. Так вот. Я мысленно прорабатывала каждую деталь. Я понимала, что убить человека – дело сложное и хлопотное. Сначала мне было словно бы все равно, поймают меня или нет, но потом, когда я представляла себя в тюрьме, то начинала испытывать уже совершенно другие чувства, и я спрашивала себя: разве это справедливо – мучиться сейчас, а потом еще и всю оставшуюся жизнь по вине этого негодяя? И тогда мне хотелось убить его таким образом, чтобы меня не поймали. Куда-то заманить его, застрелить… Теперь, когда я знаю эту историю про отравления (а мне кажется, что убийцу все равно не найдут, уж слишком она была умной и осторожной), мне кажется, что яд – наиболее подходящий способ. Один глоток кофе или вина, и все – господина Боровицкого нет!
