– Для меня что придумали? – спросила я.
– О, ты умрешь более изящной смертью. Я не вандал какой-нибудь, такую красоту щукам да сомам отдавать. Пистолетик помнишь, который ты у Ермошки отобрала? Так вот, случится так, что из этого самого пистолета Дрон тебя пристрелит. Оставить на стволе его пальчики дело плевое. За что, спросишь ты? Да какая разница? Узнала про него что-то неприятное. Или с катушек от одиночества мужик съехал и насиловать тебя полез. А когда ты сопротивляться начала, взял и грохнул. Хотя в мотивах поступков Дрона пусть полиция копается. В конце концов, это их работа.
– У вас ничего не выйдет. Есть масса свидетелей того, что я вела расследование похищения Дрона. Есть сообщения на телефоне дочери. Показания журналиста Нестерова, которого, кстати, ваши же люди хотели убить. Есть и другие доказательства. Вы сядете, Зиничев. Вместе со всей своей шайкой сядете, – пригрозила я.
– Не в твоем положении угрожать мне, – взъярился Зиничев, чувствуя мою правоту. – Ты должна на коленях передо мной ползать, чтобы я жизнь тебе сохранил!
– Вам не уйти, – повторила я и, помогая себе связанными руками, скрылась в шалаше.
Анатолий чертыхнулся и швырнул палку в огонь. Туча искр разлетелась вокруг костра и опала на землю серым пеплом. Больше Зиничев разговоры не заводил. Я сидела в шалаше, наблюдая за своим похитителем через просветы в ветках. Зиничев нервничал. Он то принимался ходить вдоль шалаша, меряя шагами поляну, то присаживался у костра, пристально вглядываясь в языки пламени, то принимался набрасывать кучу хвороста в огонь, пока тот не достигал метровой высоты. Время от времени он смотрел на часы и вполголоса разговаривал сам с собой.
Часа через два я поняла, что он чего-то или кого-то ждет. Быть может, вызвал подкрепление в виде тех парней, что следили за Нестеровым. Если парни приедут, дела мои плохи. С одним Зиничевым я еще попыталась бы справиться, но с целой компанией? Я принялась осматривать шалаш. Он был пуст. Только подстилка из сухих листьев да ветки. Отрицательный результат осмотра не разочаровал меня. Наоборот, подстегнул удвоить усилия. Я елозила по шалашу, надеясь отыскать что-нибудь более-менее острое. Мои передвижения не остались незамеченными. Зиничев заглянул в шалаш и грубо спросил:
– Чего вошкаешься?
– Спать хочу. Предыдущую ночь не спала, пакет для вас искала, – в тон ему бросила я.
– Ах, пакет. Забудь, он меня больше не интересует. Пусть остается там, где лежит, – ответил Зиничев. – А насчет сна я тебе не препятствую. Спи на здоровье.
– Не могу. Холодно здесь. Дайте хоть что-то, чем накрыться можно, – попросила я.
– Сразу бы сказала, – спокойно ответил Зиничев.
Он дошел до машины, вынул из багажника плед. Вернувшись, бросил его мне:
– Укрывайся. И тихо лежи. У меня от твоей возни мигрень начинается.
Кое-как прикрывшись пледом, я сделала вид, что уснула. Пару раз после этого Зиничев заглядывал в шалаш, но я упорно притворялась спящей. Наконец он поверил в то, что я мирно сплю, и, усевшись у костра, задремал сам. Я же отломила палку поострее, зажала ее в ладонях и принялась ослаблять узлы на веревках. Труд этот был долгий и муторный. Приходилось работать вслепую. Руки мои были скрыты пледом на тот случай, если Зиничеву придет в голову снова проверить, насколько крепок мой сон. Вскоре узел поддался. Я освободила руки. Той же веткой ослабила узлы на ногах. Отложив палку в сторону, я с удвоенной энергией начала развязывать узлы, чтобы окончательно избавиться от пут.
Когда все было готово, я беззвучно подобралась к выходу из шалаша. Опираясь на импровизированный шест, Зиничев спал. Я неслышно встала, сделала три шага в сторону. Он не проснулся. Тогда я быстро свернула в спасительную тень шалаша, пробежала до первых деревьев и только потом помчалась, сама не зная куда.
Не имея ни малейшего представления, где нахожусь, я вдруг вышла к дороге. Я старалась держаться ближе к посадкам на случай, если Зиничев обнаружит пропажу и бросится в погоню. Выйти на дорогу и остановить машину я не решалась. Правда, за пятнадцать минут, что я продвигалась вдоль дороги, не проехал ни один автомобиль. Это было странно, так как на вид дорога была довольно ухоженная. Дойдя до конца посадок, я поняла, почему дорога пуста. Она вывела меня прямо к выселкам. К тому месту, где стоял дом Ермошки и где томился Дрон. Видимо, этой дорогой пользовались лишь хозяева выселок. Значит, Анатолий решил держаться поблизости от своего пленника. Это открытие меня несказанно обрадовало. Теперь все будет хорошо. Только бы успеть добраться до машины, а там придумаю, как подмогу вызвать.
Наступившие сумерки играли мне на руку. Машины Анатолия не было видно. Случайных прохожих тоже. Я добралась до пролеска, в котором оставила машину. Похлопав по карманам, поняла – ключей нет. Придется воспользоваться запасным вариантом. Мне, человеку, систематически попадающему в различные переделки, было бы непростительно не иметь запасного ключа. Я обошла машину справа, присела на корточки перед задним бампером, пошарила рукой в выемке и удовлетворенно улыбнулась. Ключ был на месте. Давным-давно, когда я только начинала свою карьеру, один «бомбила» научил меня этому приему. Под задним бампером крепится магнит, а к нему – любой металлический предмет. Надежней, чем в швейцарском банке, сказал мне тогда «бомбила». Как я была ему сейчас благодарна!
Отомкнув водительскую дверь, я выключила сигнализацию. Села на переднее сиденье и задумалась. Телефон остался в доме Ермошки. Запасным я не обзавелась, а связь нужна срочно. Что делать? Ехать в поселок, просить у местных жителей разрешения сделать один звонок? На это может уйти много времени. Зиничев хватится меня с минуты на минуту, и тогда неизвестно, как он поступит с Дроном. Тем более что ночь уверенно вступает в свои права. Можно вернуться на выселки, попытаться пробраться в дом Ермошки и заполучить свой телефон, а заодно постараться отбить пленника. Пистолет в бардачке, патронов у меня достаточно. Если понадобится, буду стрелять по ногам, а лишившись возможности передвигаться, ни Ермошка, ни Анатолий мне не страшны.
План, конечно, хороший, но определенный риск есть. Пока я не сунулась в логово зверя, есть шанс привлечь Кирьянова с его группой захвата. Но время! Оно сегодня явно на стороне противника. Ладно, рискну. Как там в русской пословице говорится? Кто в бою не рискует, по тому орден не тоскует? Ордена мне, конечно, не нужно, а вот удача не помешает.
Я вынула из бардачка пистолет, проверила патроны, насыпала горсть в карман куртки. Подумав немного, отправила туда же нож и только после этого закрыла машину. Ключ брать с собой не стала. Вернула на прежнее место. Так-то оно надежнее будет. Неслышно ступая по траве, я двинулась знакомой дорогой к заброшенному дому.
Путь до терема Ермошки не занял много времени. Сетку «рабицу», которую я старательно открутила в прошлый раз, никто не трогал. Видно, хозяину не до ремонта. Проскользнув в лаз, я осторожно прошла вдоль задней стены сараев. Выглянула из-за угла. Никого. Перебежав от сараев к дому, вжалась спиной в стену. На дворе было тихо. Тогда я стала медленно продвигаться вдоль стены. Окна в доме были темные. Ни движения, ни голосов слышно не было. Где же хозяин? Неужели опоздала? Неужели он забрал Дрона и поехал выполнять приказание Зиничева?
Дойдя до крыльца, я взглянула на дверь. Она была приоткрыта. Слабый свет пробивался из щели. Нет, все-таки хозяин на месте. Такой бережливый мужик, как Ермошка, не станет попусту электричество жечь. Я решила обойти дом с другой стороны, чтобы выяснить, в какой части дома находится Ермошка. Единственное освещенное окно я обнаружила с той стороны дома, которая выходила на лес, вплотную подступающий к забору. Подобравшись ближе, я заглянула внутрь. Ермошка сидел на диване вполоборота к окну, жевал бутерброд и смотрел телевизор. «Ну прямо идиллическая картина. Фермер на отдыхе! – рассердилась я. – У него заложник в сарае, которого приказано скормить рыбам не позднее сегодняшней ночи, а нашему фермеру все нипочем. Сидит себе преспокойненько и колбасу трескает!»
Надо решать, что делать. Ворваться в дом, наставить на Ермошку пистолет и заставить выпустить Дрона? А вдруг снова Зиничев заявится? Пистолет – это, конечно, хорошо, но палить по живым людям, пусть даже и по последним подонкам, занятие не больно благородное. Надо попытаться сделать все бесшумно. Сейчас пойду в сарай, собью замок и выпущу Дрона. А если хозяин попытается мне помешать, тогда и пистолет в ход пущу.
Только я собралась покинуть свой наблюдательный пост, как услышала громкий стук где-то в глубине дома. Стучали во входную дверь. Следом за этим раздался зычный голос:
– Хозяин, выдь на минуту, дело есть.
Ермошка отложил недоеденный бутерброд, стряхнул с рубашки крошки и медленно вышел из комнаты. Я перебазировалась ближе к крыльцу, чтобы слышать разговор.
