— Проходите, — Тоня шагнула в сторону, пропуская участкового. — Что еще у нас случилось?
— Супруг ваш встал уже? — осведомился Степан Иваныч, не отвечая на ее вопрос. — Или почивать изволит?
— С вами изволишь, — Виктор, одергивая футболку, появился в дверях и хмуро кивнул участковому. — Доброе утро. В чем дело?
— Да вы проходите в зал, — негромко предложила Тоня. — Не в коридоре же стоять.
Капица уселся за стол, бросил взгляд в окно и, повернувшись к Виктору, сказал без предисловий:
— Глафиру Рыбкину, прежде чем повесить у вас в саду, связали и придушили. На руках имеются следы от веревки. И на шее тоже след, от той же удавки, на которой она висела. Только сначала ее где-то этой веревочкой… того… а уж потом приволокли к вам. А теперь скажите-ка, мои милые, кому вы так насолили, что к вам трупы притаскивают? Или вы их коллекционируете? А?
Он перевел взгляд с Виктора, смотревшего на него открыв рот, на Антонину, и не поверил своим глазам. На ее лице было… облегчение?
— Ее удушили? — переспросила она, словно не веря. — Ее просто кто-то убил?
— То есть в каком смысле просто?! — поразился участковый. — Вообще-то, конечно, веревка — вещь несложная, можно было бы что-нибудь эдакое, с заковыркой учинить: цианистый калий там подсыпать или четвертовать…
— Перестаньте ерничать, — оборвал его Виктор.
Так же, как и Капица, он не понимал выражения Тониного лица, и это ставило его в тупик. Черт возьми, да что с ней?! Но Тоня смотрела на участкового так, словно он сообщил, будто весь вчерашний день ей просто приснился, и это было необъяснимо. Да она слышала, что сказал местный пинкертон? Глафиру убили!
— Кому понадобилось ее убивать? — проговорил он, опускаясь на стул. — Надеюсь, нас вы не подозреваете? Верхом идиотизма было бы вешать ее на нашем же дереве.
— С одной стороны, оно, конечно, так, — согласился Степан Иванович. — С другой, может, вы такой умный, что как раз подобным образом решили подозрения от себя отвести, а? Или у вас чувство юмора такое… необычное. Вот сегодня дом ваш осмотрят, может, что и найдут.
— То есть как — осмотрят дом? С какой стати?
— Так ведь труп-то, милый вы мой, криминальный! Вчера все тяп-ляп сделали, а сегодня уж на совесть пройдутся. Очень может статься, что вы ее придушили на почве ревности, а потом задумались: что с телом делать, куда его девать? А девать-то некуда. Вот и придумали такой хитрый ход. Поэтому, милые мои, если вам есть в чем признаваться, — советую начать, а то потом, как пишут в романах, поздно будет.
Капица смотрел на Тоню и Виктора совершенно серьезно, и Виктор хмыкнул.
— Глафиру мы не убивали, и признаваться нам не в чем. Если ваши опера ордер покажут — пускай ищут, что хотят.
— А почему вы за вас обоих говорите? — прищурился участковый. — Может, супруга ваша жаждет душу облегчить?
— Я? — удивилась Тоня. — Вы думаете, ее убила я?
— Я вас только спрашиваю.
— Нет, не убивала, — на губах ее мелькнуло подобие улыбки. — Зачем?
— Вот-вот, — покивал Капица. — Зачем? Ну, раз вы не хотите признаваться, будем исходить из того, что вы меня, старика, не обманываете безбожно, а говорите самую что ни на есть правду. Тогда поведайте мне вот о чем, драгоценные вы мои: кому ж понадобилось несчастную Рыбкину приносить в ваш сад, а? Да не просто приносить, а еще и вешать на дерево, что само по себе сделать не так-то просто. Признайтесь мне, сделайте одолжение, чтобы нам хоть знать, в какой стороне убийцу искать.
Тоня с Виктором переглянулись и синхронно покачали головами.
— Вы поймите, Степан Иванович, — проникновенно начал Виктор. — Мы ведь в Калинове всего три месяца с небольшим живем… не то что врагов — еще и друзей-то завести толком не успели. Общаемся только с соседями, и то нечасто, да Аркадия Степановича с женой приглашаем по субботам. Вот и все. Так что, уважаемый Степан Иванович, вы не в той стороне ищете. Может быть, она пришла к нам, а убийца ее подстерег? Мы ведь с вечера не выходили из дома. Когда она умерла?
— Вечером, около одиннадцати, — задумчиво ответил Капица.
— Вот видите! Зачем он ее тело повесил, я не знаю, но ведь сумасшедшие, например, могут что угодно делать. Почему бы убийце не быть сумасшедшим?
Помолчав, участковый задумчиво произнес:
— То есть вы уверены: то, что тело Рыбкиной обнаружили на вашем участке, — случайность. И к вам она никакого отношения не имеет.
— Лично я абсолютно уверен, — пожав плечами, подтвердил Виктор. — Кому понадобилось таким образом делать нам гадости, я не могу себе представить.
— Не можешь, значит? — раздался голос от дверей.
В проеме стояла тетя Шура и пристально смотрела на Виктора.
— Тонь, ты извини, у тебя входная дверь не заперта была, — проговорила она, по-прежнему глядя на Виктора. — Значит, не знаешь, кто захотел бы тебе гадости делать?
— Вы о чем, тетя Шура?
Тоня только открыла рот, чтобы спросить то же, что и муж, но тут заметила: в глазах Капицы что-то промелькнуло. Он посмотрел на тетю Шуру, потом на Виктора. Тетя Шура перевела взгляд на участкового и медленно кивнула. Виктор поднялся, подошел к окну и встал спиной ко всем остальным.
В комнате наступило молчание. Виктор раскачивался на носках, глядя в окно. Тетя Шура смотрела ему в спину. Капица что-то обдумывал, водя карандашом по листку бумаги перед собой. Тоня переводила взгляд с одного на другого и наконец не выдержала.
— Тетя Шура, в чем дело? — спросила она. — Что вы все молчите? Вы знаете, кто мог это сделать? Зачем?
— Ни за чем, — отозвался Виктор от окна, не поворачиваясь. Тетя Шура и участковый взглянули молча друг на друга, словно разговаривая без слов. — Тетя Шура вспоминает дела давно минувших дней, которые канули в Лету.
— Какие дела?
Виктор не ответил.
— Да какие дела?! — повысила голос Тоня. Господи, почему она одна тут ничего не знает? О чем они трое говорят?
— Ты, голуба моя, не волнуйся, — проговорил наконец Степан Иванович успокаивающе, — никаких особенных дел нету.
Он бросил быстрый взгляд на тетю Шуру и закончил:
— А если и было что, так ведь никого не осталось. Так что старина, я думаю, тут ни при чем. Пойду я, пожалуй.
Он поднялся, оглядел Тоню с Виктором.
— Надумаете что рассказать или припомните чего — знаете, где меня искать. А вообще-то я у вас, наверное, еще появлюсь неподалеку. Ну, бывайте.
Тоня услышала, как закрылась входная дверь. Нет, это было чересчур! Ее просто не замечали!
— Тетя Шура, — резко заговорила она, — в чем дело? Выкладывайте.
— Да нет, Тонь, — махнула рукой женщина, — Степан-то ведь прав, не осталось никого. Я сдуру сболтнула, извини старуху. И ты, Вить, извини.
— Да все нормально, теть Шур, — отозвался от окна Виктор.
— Я ведь, Тонь, чего зашла-то: мясорубку твою хотела попросить. Ко мне мои вчера приехали, захотелось Сашке котлеток, а мясорубка возьми и сломайся! Ну что ты с ней будешь делать? Как ни гости, так сразу раз — и все! Выручишь, Тонь?
— Конечно, тетя Шура, — устало кивнула Тоня. — Пойду достану…
Она вышла, и в комнате опять наступила тишина. Виктор стоял, не поворачиваясь, понимая, что нарушает все правила приличия, но он был очень зол. На сей раз тетя Шура действительно зашла слишком далеко! На будущее подумает, прежде чем свою ахинею старческую нести.
Появилась Тоня с большой коробкой в руках.
— Ой, какая огромная! — ахнула тетя Шура.
— Так ведь электрическая, — оправдываясь, ответила Тоня.
— Она ж, поди, тяжеленная?
— Я помогу, теть Шур, — обернулся наконец Виктор, решив, что урок можно считать усвоенным. — Давайте вашу мясорубку.
Глядя в окно, как тетя Шура ковыляет за Виктором по тропинке, Тоня ощущала облегчение пополам со злостью. Когда она услышала, что Глафира была убита, ее голову молнией пронзила мысль: значит, она здесь ни при чем! Просто совпадение! И вовсе не обязательно, что тогда, на том спиле дерева во дворе колдуньи, она увидела именно веревку. Ведь ей могла привидеться действительно змея или еще что-нибудь. Она не виновата в смерти Глафиры, вот что самое главное!
Но, несмотря на невыразимое облегчение, которое она испытывала при этой мысли, слова тети Шуры не выходили у нее из головы. Что они все не хотят рассказывать ей? Зачем нужно скрывать правду, если все случилось давным-давно? И что, собственно, случилось?
Тоня уже поняла, что Виктор не собирается ничего рассказывать о том времени, даже если она начнет рыдать и скандалить, но почему молчит тетя Шура? И кто, в самом деле, мог ненавидеть их так сильно, чтобы притащить тело несчастной Глафиры в их сад?
Внезапно ее словно обожгло. Тоня вспомнила, как в середине осени она забралась на соседний участок и наткнулась на старика с нелепым именем, Евграфа Владиленовича, кажется. Она еще тогда очень испугалась, потому что он выглядел совершенно сумасшедшим. И он очень старый, так что, может быть, речь шла о нем? Надо рассказать Капице, ведь тот жилец Степаниды, Женька, может все подтвердить!
