Я улыбнулся:
— Давид Сардионович, извините, можно ненадолго к вам?
Гуля перевел испытующий взгляд на Парулаву, опять на меня:
— Простите, мы вас не приглашали.
— Разрешите представиться: майор милиции Квишиладзе Георгий Ираклиевич. А вы, насколько я знаю, — Церетели Давид Сардионович?
— Может, и так. Только не понимаю, зачем вам портить мне вечер. Какие у вас на это основания. Может быть, я кого-то обокрал, убил, расчленил? Объясните, Георгий Ираклиевич. Я правильно вас называю?
— Правильно, Давид Сардионович. Только давайте не будем сгущать краски. Вы никого не убили, не расчленили. Но попытку к совершению преступления вы все-таки предприняли.
— Попытку? Что за ерунда.
— Что у вас в правом кармане пиджака?
Испытующе посмотрев на меня, Церетели не спеша полез в карман, достал джвари, положил на стол. Невозмутимо спросил:
— Вы это имеете в виду?
— Да.
Гуля иронично посмотрел на Джансуга:
— А я хотел было представить вам своего друга Джансуга. Но оказывается, он еще и ваш друг.
— Давид Сардионович, давайте не будем пикироваться. С вашей стороны действительно была предпринята попытка нарушить статью восемьдесят девятую уголовного кодекса республики. Вы специалист и не могли не знать, что представляет из себя джвари.
Церетели протестующе поднял руку:
— Вы правы, пикироваться не стоит. Но, Георгий Ираклиевич, вы же юрист, если майор милиции. Джансуг, разве я собирался покупать у тебя эту штуку? Если ты честный человек, должен сказать.
Парулава усмехнулся:
— Давид Сардионович, не нужно давить на мою психику. Вы еще вчера заинтересовались джвари, предложили устроить специалиста. Сегодня уговорили меня отдать джвари для консультации. Хотели дать под него залог, пять тысяч рублей.
— Я дал залог?
— Предложили. Этого достаточно.
— Где доказательства?
— Стоп! — Я поднял руку. — Давид Сардионович, забудем юридические тонкости. Хорошо? Давайте просто поговорим. Нам нужна ваша помощь.
— Помощь… — Церетели взял бокал, пригубил. — Моя помощь, Георгий Ираклиевич, стоит дорого.
— Согласен. Но наша помощь тоже стоит дорого.
Церетели сдержанно улыбнулся:
— Аргумент железный. Хорошо, слушаю.
Телефона Церетели в записной книжке Чкония не было. Но поскольку Гуля, конечно же, знает всех и вся, я решил задать вопрос «с миной»:
— Давид Сардионович, с кем вы встречались, когда в последний раз были в Галиси?
Достав из кармана пачку английских сигарет, он задумчиво повертел ее в руках:
— Последний раз в Галиси… Сначала объясните, что такое Галиси?
— Город. Районный центр.
— Районный центр. Из таких городов я после «отдыха»[27] был только в Поти. Если Поти — районный центр. О Галиси первый раз слышу.
Похоже, Церетели не хитрил. Я достал из кармана и положил перед ним фотографию Чкония:
— Джансугу показалось, вы знали Виктора Чкония, по кличке Кэп. Вот этого. Это так?
Церетели изучил фотографию. Протянул пачку сигарет поочередно мне и Парулаве. Мы отказались. Щелкнув зажигалкой, он прикурил, затянулся:
— Так. Я его знал. Шустрый юноша, довольно часто мелькал перед глазами.
— Где?
— И в Тбилиси, и в Батуми.
— Может быть, где-то еще?
— Да нет, больше нигде. В Тбилиси пару раз предлагал свои услуги.
— Где это происходило?
— Обычно я сижу в «Калахури», там и происходило. Я, естественно, от его услуг отказался. После «отдыха» хочу только одного — тихой жизни. Но этот юноша мелькал. Он что-нибудь натворил?
Я спрятал снимок:
— Больше ничего не натворит. Его убили.
Церетели огорченно качнул головой:
— Старая истина: деньги до добра не доводят. Жаль юношу.
— Давид Сардионович, вы слышали об этом убийстве до нашего разговора?
— Георгий Ираклиевич, — сказал Церетели с упреком, — разве я похож на человека, который может об этом знать? Услышал от вас. Здесь я ничем не могу помочь. Небольшое недоразумение с валютой у меня было, не спорю. Но я ведь и заплатил за него. Теперь я не занимаюсь никакими делами. Ваше джвари, не скрою, меня заинтересовало, но только как специалиста. Думаю, никаких претензий со стороны милиции по этому поводу не может быть. Что до Чкония я никогда и ничем не был с ним связан.
— Давид Сардионович, еще одна просьба. Вспомните, вы не слышали о некоей «плавающей» солидной вещи, хранящейся в черном замшевом футляре примерно такого размера… — Я показал. — Скорее всего, это перстень, причем довольно крупный.
Гуля затянулся, но размышлял недолго.
— Вообще-то, Георгий Ираклиевич, мне туда не сообщали, что здесь «плавает». Связи не было. А потом, что значит в вашем понятии солидная вещь? Тысяч на десять?
— Побольше. Предполагаю, тысяч на сто.
— Нет. О вещи на такую сумму я не мог слышать. Я еще нужен?
— Еще один-два вопроса. Среди ваших знакомых или знакомых ваших знакомых нет ли вот этого человека? — Я положил на стол фотографию Джомардидзе. — Его могут звать по-разному. К примеру, Тенгиз. Подойдет также Омари Бухутиевич, Мурман Давидович, Сулико Зазаевич, Анвар Георгиевич. Клички — Бугор и Абас. Никогда не видели такого? Может быть, слышали?
Глянув на довольно некачественное изображение Джомардидзе, Церетели осторожно отодвинул снимок в мою сторону:
— Нет. Не видел, не слышал. Это типично не мой человек. — Тяжело вздохнул. — Георгий Ираклиевич, может быть, хватит? Отпустите меня? Честно говоря, я устал.
— Все. Последний вопрос: вы никогда не слышали о некоем Малхазе?
— Малхаз? Нет, не слышал. Простите, Георгии Ираклиевич, я опаздываю. Сказав это, Церетели встал и исчез. Кажется, вопрос застал его врасплох.
Мы с Джансугом почти одновременно посмотрели на часы. Половина десятого…
Покинув бар, позвонили Телецкому. Выслушав меня, Эдуард Алексеевич довольно долго молчал. Наконец сказал:
— Знаете что, Георгий Ираклиевич, позвоните-ка Замтарадзе. Прямо сейчас. Поедете — купите цветы. И не скупитесь. Приедете с цветами — будете приняты по высшему разряду.
Визит
В гости, как и посоветовал Телецкий, мы поехали с цветами. С помощью метрдотеля удалось достать прекрасный букет.
Жила Замтарадзе в центре, в солидном особняке. Насколько я понял, этот особняк достался ей от мужа при разделе имущества. Выйдя из машины, мы с Джансугом остановились у глухих ворот. От них в обе стороны тянулась металлическая ограда. Джансуг позвонил. Послышались шаги. Поднялась закрывающая глазок заслонка, девичий голос спросил:
— Батоно?
— Меня зовут Квишиладзе, — сказал я. — К Марии Несторовне, по договоренности.
— Минутку, батоно. — Глазок закрылся. Было слышно, как тот же девичий голос что-то спросил. Чуть погодя дверь в воротах приоткрылась. Девушка в черном платье и черной косынке кивнула в сторону дома:
— Прошу, батоно. На второй этаж.
Мы с Джансугом поднялись по лестнице. У высокой резной двери стояла, насколько я понял, сама Замтарадзе. Выглядела хозяйка дома так, как ее описал Телецкий: красивая, еще молодая. Одета была не по-домашнему и, видимо, не потому, что ждала нас, — просто привыкла всегда быть ослепительной.
Несколько секунд хозяйка дома внимательно изучала меня и Джансуга.
— Георгий Ираклиевич?
— Я, Мария Несторовна. А это мой друг — Джансуг Гиевич.
Протянул букет. Она взяла, искренне восхитилась:
— Какие красивые цветы! Спасибо. Проходите, прошу. Вот сюда.
Мы вошли в большую комнату, каждая вещь в которой была тщательно подобрана. На лице Замтарадзе витала легкая улыбка, губы вздрагивали, она как будто видела какой-то сон, от которого пыталась избавиться. Усадив нас на старинный диван, ненадолго занялась цветами. Принесла вазу с водой, поставила букет на стол, с видимым удовольствием поправила цветы. Потом посмотрела на нас:
— Вы не голодны? Не стесняйтесь. Мы с племянницей быстро накроем стол. Это не сложно.
— Спасибо, Мария Несторовна, мы только от стола, — поблагодарил я. — А потом, мы не хотим отнимать у вас много времени, уже поздно. Лучше сразу начать разговор.
— Очень жаль, что отказываетесь, — огорчилась Замтарадзе. — Ну, а к разговору я готова. — Легко опустившись в глубокое кресло напротив, спросила: — Что вас интересует?
— Вы знали Виктора Чкония? — сразу же задал я вопрос.
— Чкония… Может быть. Сколько ему лет?
— Двадцать четыре года. Вот, посмотрите. — Я положил на стол фотографию.
Замтарадзе кивнула:
— Знаю. Но, простите, на уровне прихожей. Он приносил книги, какие-то безделушки, вещи. Не более того.
— А что вы о нем можете сказать?
— Мальчик ловкий, цепкий. Своего не упустит, но таких сейчас много. Понимаете?
— Понимаю. А как вы думаете, могла быть связана с Чкония какая-нибудь крупная вещь? Такая вещь, которая стоит от пятидесяти тысяч рублей и выше. По нашим данным, это перстень, хранился он в черном замшевом новом футляре. Примерно вот такого размера. — Я показал.
