— Мне кажется, мне очень повезло, что я некрасива. Конечно, в молодости я так не думала. Тогда мне хотелось быть хорошенькой, такой, как сейчас Люси. Но теперь, думая о печальном положении племянницы, я верю, что для женщины родиться некрасивой — поистине благо. Дурнушки избавлены от многих печалей и горестей.
С этими словами мисс Фиби сладко улыбнулась мне и начала спускаться вниз, очевидно забыв о своем намерении постучаться к Люси.
Ее слова оставили меня в полном замешательстве. На что она намекала? Может быть, не Люси, а Фиби нужен человек, которому она могла бы довериться? В конце концов, я выкинула произошедшее из головы и следом за ней спустилась вниз.
Бен мрачно оглядывал парк; мне показалось, будто он обдумывает то, что я ему рассказала, поэтому я на некоторое время прервала свой отчет.
Элизабет Мартин
Кое-что я до тех пор не рассказала Бену, отчасти из-за естественного перерыва в нашем разговоре, а отчасти из-за того, что мне было немного не по себе. Очень неприятно было раздваиваться. Конечно, Бен считает, что в таком серьезном деле ничего не следует утаивать от полиции. Но я прекрасно помнила о неустойчивом душевном состоянии Люси. Ей нужен друг, и я обещала, что стану для нее таким другом.
Я снова вспомнила странный разговор с Фиби Роуч. Такой ли странный? Тетка пришла справиться о здоровье племянницы. Что может быть естественнее?
— Продолжай, пожалуйста, — негромко попросил Бен.
— Что? Ах да, конечно. На чем я остановилась?
— Ты стояла у двери миссис Крейвен и беседовала с ее тетушкой Фиби.
Я возобновила рассказ. Следом за Фиби я спустилась вниз. К тому времени, как я очутилась в холле, мисс Фиби вошла в гостиную и закрыла за собой дверь. Я поправила шляпку перед зеркалом, желая убедиться, что она сидит не криво и нигде не помялась.
Выйдя, я машинально направилась к церкви и по пути невольно думала: может быть, сегодня она будет открыта? Утро выдалось чудесное, и мне стало очень жаль, что так и не удалось уговорить Люси пойти со мной. В таком состоянии ей вряд ли полезно сидеть в четырех стенах.
Церковь, освещенная солнцем, напомнила мне лежащего старого великана. Я тщетно подергала за массивное металлическое кольцо, вделанное в дубовую дверь, и решила, что, наверное, сторожу лень приходить и открывать церковь в те дни, когда здесь не бывает службы. Я зашагала по узким тропинкам между кладбищенскими участками, время от времени останавливаясь, чтобы прочесть ту или иную надпись. Как обычно бывает на сельских погостах, многие фамилии повторялись снова и снова. Большинство надгробных плит были скромными, но я нашла и несколько памятников искусной работы. Один особенно величественный склеп, окруженный кованой оградой, принадлежал семейству Бирсфорд. Прочитав надписи, я поняла, что Бирсфорды живут в этих краях по меньшей мере сто лет. Еще один склеп, выстроенный в виде пирамиды, служил памятником капитану военно-морского флота Мигеру, который принимал участие в битве на Ниле и остался жив, но погиб от лихорадки в Вест-Индии. Я читала фамилии местных жителей — представителей знати, простых поденщиков, слуг… Вот сквайр, вот сельский кузнец, лавочник, пекарь, сапожник и повитуха — все связаны родством и старым знакомством. «Место для всего и все на своем месте», — по словам Люси, любимая пословица мисс Роуч. «Для всего» можно заменить на «для всех». Сюда, в маленькую общину, сестры Роуч прибыли как посторонние и до сих пор оставались посторонними. Я снова задумалась о причинах их добровольной изоляции.
Затем я решила осмотреть более скромные места последнего упокоения; через какое-то время неожиданно для себя я снова оказалась у маленькой плиты, хранящей память о новорожденной дочери Джеймса Крейвена и его жены Люси. Я думала, что вид могилки наполнит меня грустью, однако неожиданно для себя я испытала удивление. В тот день мне, видимо, суждено было удивляться.
Над крошечным холмиком я увидела скромный букет из травы и полевых цветов. Кто мог положить его сюда? Не Люси — ведь она была уверена в том, что ее дочери здесь нет. Может быть, какой-нибудь ребенок из деревни? В простоте букета чувствовалось что-то по-детски наивное. Его перевязали обрывком грязной красной ленты. Кто-то очень постарался; кто-то, у кого не было возможности нарвать садовых цветов или цветов из теплицы…
Вдруг в голову мне пришла неожиданная мысль, и я круто повернулась, глядя на старый тис. Но сегодня никто не прятался в его раскидистой тени. Я задумалась. Чем можно объяснить появление букета? Может, убрать его? Если Люси придет сюда и увидит цветы, возможно, она огорчится. Но кто я такая, чтобы выбрасывать дар, наверняка сделанный с почтением и любовью? Не тронув букета, я медленно зашагала назад, к «Прибрежному», погруженная в свои мысли…
Выслушав меня, Бен на какое-то время задумался. Потом он решительно тряхнул головой и спросил:
— Что-нибудь еще?
— Почти ничего, — ответила я. — Но место, где я нашла Люси и… и покойника, совсем рядом, вон там.
Несмотря на мое предложение помочь, мне куда легче было показать Бену место, где лежал распростертый Бреннан, чем снабдить его какими-то новыми сведениями, которые могли бы ему пригодиться. Конечно, я могла бы рассказать ему о ночном свидании в парке. Но я понятия не имела, кто были те люди. Я не упомянула, что видела белую собачку; по правде говоря, я не знала, был ли то терьер Бреннана или Бирсфорда. Если собака принадлежала последнему, обязательно возникли бы вопросы к Люси. Я решила, что, если дело повернется подобным образом, я расскажу Бену о собаке позже.
— Вот это место, — показала я, когда мы дошли до кустов рододендронов, где я увидела Люси и Бреннана.
Росс достал из кармана клочок бумаги и внимательно посмотрел на него, время от времени взглядывая на землю, как будто что-то проверял.
— Что там у тебя? — с любопытством спросила я. Вообще-то не стоит расспрашивать полицейских об их работе, но мне очень хотелось знать.
— Доктор Лефевр нарисовал схему, на которой указано, где лежало тело, где сидела миссис Крейвен, и как все располагалось по отношению к дому. Я очень признателен ему и тебе, потому что ты подтвердила его показания. Жаль, что я сам не видел трупа на месте преступления. Но мне повезло, что я нашел в твоем лице и в лице доктора таких замечательных свидетелей. — Он убрал бумажку в карман. — По словам мисс Роуч, когда она пришла на место преступления, она застала здесь некоего Бирсфорда и приказала ему убираться. Что тебе о нем известно?
— Он местный землевладелец. Незадолго до… всех событий он гулял по пляжу. Я увидела его там и побеседовала с ним. Должно быть, он услышал крики Люси и прибежал сюда, как и все остальные. Интересно… — Я помолчала, затем продолжила: — Интересно, из-за чего сестры Роуч так ополчились на него? Во всяком случае, мисс Кристина его просто ненавидит, а ее слово в «Прибрежном» — закон. Хозяйка приказала Бирсфорду немедленно убираться из ее владений.
— Хм… Боюсь, мне все же придется допросить миссис Крейвен.
— Ну не обязательно же допрашивать ее сегодня? Ведь нет? — взмолилась я. — Она в самом деле очень напугана. У нее начнется истерика, и ты ничего не добьешься.
— Что же ты предлагаешь?
Я некоторое время размышляла.
— Может быть, мне удастся уговорить ее завтра утром немного погулять? Я ничего не гарантирую, но ей, должно быть, ужасно надоело почти все время сидеть в своей комнате. Если мы пойдем на кладбище, ты можешь как бы случайно оказаться там и встретиться с нами.
Мы решили, что так и поступим. Потом Бен спросил:
— Когда вы с миссис Крейвен в день убийства ходили к церкви или возвращались оттуда, вы, случайно, не встретили по дороге цыганку? На руке у нее была корзина. Она продавала прищепки. Ее видел Лефевр. По его словам, цыганка заходила на кухню «Прибрежного».
— Цыганка была, — вспомнила я. — Она прошла мимо нас, когда мы направлялись к деревне. Мне показалось, что вначале она хотела погадать нам по руке, но, увидев Люси, испугалась и поспешила прочь.
Я вздохнула. Была не была… Скоро Бен все равно узнает местные сплетни.
— Деревенские жители довольно… довольно негативно настроены в отношении Люси. Бен, она — безобидное дитя. Почему они не понимают, что лишь тоска по мужу и горе из-за смерти ребенка время от времени вынуждают ее странно себя вести? Кто на ее месте не вел бы себя так же?
— Значит, больше вы никого не встретили? — уточнил Бен, никак не отреагировав на мою речь в защиту Люси.
— Нет, погоди! В то утро, до того, как я нашла тело Бреннана, кто-то был на кладбище, когда мы с Люси стояли у могилы ее дочери. Там неподалеку растет старый тис; кто-то прятался в его тени и наблюдал за нами. Вот почему, когда я нашла на могиле букет, я снова посмотрела в ту сторону. Только во второй раз там уже никого не было.
