Собаки прекратили рыть и замерли. Огромный пес, видимо вожак стаи, двинулся на Яшу, остальные потянулись следом. Вожак вышел из тени на освещенный луной пригорок. Он был величиной с хорошую немецкую овчарку, но пепельно-серого, совершенно волчьего цвета, с огромным лохматым хвостом и порванными ушами.
Стая рассыпалась в цепь и наступала, по-прежнему не издавая ни звука.
Яша побежал. Собаки тоже пошли быстрее, но нападать не торопились, ждали, когда он устанет и остановится. Споткнуться и упасть значило умереть. Это не волчья стая – собаки, даже одичавшие, все равно остаются собаками, они не боятся людей, не боятся машин, не боятся огня.
Он сжимал в кармане пистолет, сознавая, что оружие, по большому счету, ему не поможет. Чеченские собаки наверняка не боятся и звука выстрела – привыкли. И если даже он ранит или убьет одну, остальные не остановятся и разорвут его на части. И в деревне тоже услышат выстрелы, поднимется тревога.
Зная подозрительность чеченцев, можно быть уверенным, что уже завтра вокруг деревни будут бродить вооруженные патрули и до могилы Мажидова ему не добраться.
И он продолжал бежать молча в темноте, выставив вперед руки, чтобы не нарваться на ствол или сук, проклиная свою страсть к конспирации, которая заставила его бросить машину подальше от кладбища.
Он все-таки добежал, спотыкаясь и окончательно запыхавшись, на бегу вытаскивая из кармана ключи. Собаки сохраняли дистанцию – метров тридцать. Пока Яша дрожащими руками секунд двадцать не мог открыть дверцу, преследователи подошли вплотную, и жуткий серый пес прыгнул ему на спину.
Пенкин выстрелил. У него просто не было выбора. Но дуло пистолета уперлось собаке в живот, и звук получился на удивление тихий. Зверь стал медленно сползать на землю, но его челюсти продолжали сжимать воротник Яшиной куртки, таща его за собой.
Яша рванулся и головой вперед влетел внутрь машины, когда еще две зверюги ринулись к нему. Он лихорадочно захлопнул дверь и завел машину с закрытыми глазами, чтобы не видеть слюнявые оскаленные морды, прижавшиеся к стеклам.
Двигатель взревел, и Яша рванул с места, уносясь от погони.
Но погони не было. Они были чертовски умны. Любая нормальная собака, разгоряченная преследованием, просто по инерции гналась бы еще некоторое время, даже наверняка зная, что не догонит. Эти остались на месте и, собравшись в кружок, рвали на части своего, возможно еще живого, товарища.
Уговорить себя вернуться еще раз на это жуткое место было непросто. Он выпил для храбрости полбутылки коньяку, и все же каждый взгляд на стаю людоедов бросал его в дрожь.
Но глаз нужно было добыть любой ценой.
Днем он купил большого барана и, вспоров ему глотку и брюхо, нашпиговал его снотворным. Приехал пораньше и выбросил барана на краю кладбища. Он знал, что собаки придут, и они пришли.
Еще буквально несколько минут. Три зверя уже валялись в сторонке, остальные заканчивали пиршество и, пошатываясь, бродили вокруг обглоданных костей.
Все. Последним, с тихим всхлипом, свалился вожак.
Яша включил камеру и принялся за работу. Тяжелая надгробная плита, поддетая ломиком, соскользнула на подготовленные заранее бревна и уже без титанических усилий с его стороны откатилась с могилы. Он принялся быстро копать, временами останавливаясь и прислушиваясь.
Для освещения места событий он использовал трехкиловаттную инфракрасную лампу. Человеческий глаз не воспринимает инфракрасное излучение, но камера с соответствующим фильтром записывала четкое черно-белое изображение.
Раз уж он пошел на «эксгумацию», рискуя если не быть съеденным собаками, то подстреленным оскорбленными родственниками, Яша решил убить двух зайцев сразу: добыть стеклянный глаз и заодно выдать могилу Мажидова за могилу Дудаева, тем самым добывая доказательства, что Джохар жив. Оба покойника были примерно одного возраста и умерли примерно в одно и то же время. Пейзаж также был вполне схожим.
Саперной лопаткой он осторожно долбил слежавшуюся каменистую землю, даже примерно не представляя, на какой глубине находится скелет.
Сам он никогда мусульманских похорон не видел, но еще в детстве из «Кавказского пленника» Толстого узнал, что хоронят они без гробов. Просто заворачивают покойника в саван, усаживают лицом на восток в яму, прикрывают ветками и засыпают землей.
Яша обливался потом, потому что вынужден был натянуть на лицо спецназовскую шапочку с прорезями для глаз и рта – перспектива быть узнанным в кадре и уличенным в вандализме ему не улыбалась. Инфракрасная лампа давала достаточно света для съемки, но ему этот свет помочь не мог, и приходилось копать почти на ощупь, что тоже не ускоряло процедуру.
Наконец он наткнулся на что-то твердое и дальше разгребал землю уже руками. Перед ним был совершенно голый череп, вокруг которого почва смешалась с остатками полусгнившего савана и не истлевшими еще волосами покойника.
Яша почувствовал острый рвотный позыв и, отвернувшись от могилы, сделал большой глоток коньяка. Несколько раз глубоко вздохнул. Вроде полегчало.
Аккуратно отгреб землю с лицевой части. Он находился примерно в метре под землей и рискнул включить фонарик – глазницы были пусты.
Попытался представить себе процесс разложения и логическим путем выяснить наиболее вероятное место, куда мог провалиться глаз, но от этих мыслей его снова потянуло на рвоту.
Он выключил камеру, лопаткой перерубил шейные позвонки и вытряс из черепа землю. Перетирая в руках каждый подозрительный комочек, он наконец нашел то, что искал, – маленький стеклянный шарик, испачканный землей, но целый и невредимый.
Спрятав находку в карман, он снова включил камеру. Демонстративно извлек из земли клок волос, а затем, подумав, захватил еще и лучевую кость.
Дело сделано, пора убираться отсюда. Яша принялся засыпать могилу обратно. Но тут проснулся вожак. Яша посмотрел на часы, прошло всего сорок минут, а, по его прикидкам, снотворного должно было хватить часов на шесть. Очевидно, этой собаке таблеток почти не досталось.
Вожак стаи, пошатываясь и моргая горящими в темноте глазами, приближался. Яша, схватив камеру, пустился бежать, так и не уничтожив следов своего вандализма.
– Стоять! – орал рассвирепевший мент, выбежав на середину дороги и размахивая руками над головой. На обочине дымился покореженный «Москвич», своротивший полбагажника зеленому «БМВ». Рядом скулил и посыпал голову пеплом бородатый субъект в разорванном на спине малиновом клубном пиджаке.
Пенкин остановился: выбора не было, не давить же человека только потому, что он в милицейской форме.
– Что случилось? – Яша устал, не выспался и был крайне раздражен.
Прошлой ночью, ракетой уносясь с кладбища, он заснул за рулем и проехал таким порядком метров двести – триста, пока безвольным движением руки не свернул на обочину и машина не запрыгала по колдобинам. «Все, – подумал он. – надо немедленно остановиться заночевать. Не то меня захоронят вместе с фрагментами останков Мажидова».
Свои координаты он представлял достаточно смутно: плюс-минус двадцать километров по трассе. Спокойно заснуть ночью в легковушке на обочине, где-то посреди России может теперь разве что малость блаженный, а поблизости от границы с Чечней – только полный придурок. Яша проехал еще немного и наткнулся на указатель: «Малая Нижняя Васильевка, 1 км».
Название внушало полное доверие, и он, преодолев проселок, тормознул на площади возле казенного вида здания. «Рассветет – вырулю обратно на трассу и докемарю». – Яша моментально отключился, не успев додумать приятную мысль.
Разбудил его стук в окно и громкие матерные предложения немедленно выйти из машины и представиться. Через лобовое стекло кто-то светил ему в лицо фонариком, и на мгновение он ослеп. Яша опустил шторку, прикрывая глаза от назойливого света, затем спокойно огляделся.
Машину обступили пять человек, в одежде которых просматривалась казачья атрибутика – фуражки со странными кокардами, погоны на черных рубахах, у одного на груди красовался даже толстенный аксельбант. Все вооружены. У одного автомат, остальные – с берданками. Ни на бандитов, ни на чеченцев не похожи, типичные жители Малой Нижней Васильевки. «Такие стрелять, конечно, не станут, – прикинул Яша, – можно дать задний ход и убраться отсюда. Но тогда придется искать новое тихое место, чтобы вздремнуть. Нет уж, лучше выйду, может, посплю в постели». Он подчеркнуто медленно достал сигарету, закурил и только после этого вылез из машины.
– Ты, итить твою, кто такой будешь? – поигрывая обрезом, осведомился коротышка пожилого возраста с завитым чубом и в сдвинутой на затылок фуражке. – Документ давай!
Так же неторопливо Яша достал удостоверение работника телевидения и протянул его мужику с автоматом, очевидно командиру формирования.
– Пенкин, значит? Яша? – Недоверчиво произнес тот. – С телевидения? Спишь, значит?
