И если изначально было непонятно, что Ева опять затеяла, то после этого все очень быстро стало на свои места. Ее эксперимент определенно удался. Потому что в нормальном доме и подвал после пожара был бы темным, обугленным и пыльным. Но не здесь. Под старыми досками кипела жизнь.
Растения, обвивавшие стены внизу и, судя по обломкам досок, потолок, были странные. Бледные, лишенные солнца, они обладали тонкими, как нити, стеблями, цеплявшимися к любой поверхности миниатюрными ростками. Поверх этих стеблей нарастали мясистые листья и крупные белесые ягоды.
Вика хотела подойти поближе, чтобы посмотреть, есть ли внизу другие растения, но тут же получила предостережение от Евы:
– Не надо. Пол слабый. Можешь упасть. Не факт, что выживешь. Мне все равно. Но Марк расстроится.
– Что это за тайный сад?
– Это не сад. Это одно растение. Думаю, оно мутировало. Приспособилось к новым условиям. Оно нездешнее. Но это и есть проклятье.
– Как ты узнала, что оно там? – спросила Агния.
– Кинула утюг. Доски сломались. Я увидела.
– Да я не о том! Как ты заподозрила, что оно вообще там может быть?
– Потому что есть проклятье. Но проклятье – это не мистика, а часть природы. Непонятая людьми. Все, что считается мистикой, существует. Просто оно имеет не те имена, которые вы ему даете. Например, я – чудовище. Если существует чудовище, существует и проклятье.
– Лирично, – оценила Вика. – Но все равно непонятно, как ты дошла до идеи с растением!
– Просто я умею смотреть. И слушать. Чего и вам желаю. Тут было что-то, что убивало. Постоянно, год за годом, даже когда людей здесь не осталось. Это должно быть что-то живое или обновляющееся. Живое – это животное. Оно бы хоть раз показалось, издало звук. Не стало бы здесь сидеть постоянно. Обновляющееся – это растение. Вот этот мутант. Со своим циклом: впадающий в сон зимой, просыпающийся весной. Но убивающий не постоянно. Сейчас он не убьет, если вы не будете его есть.
Вика не то что есть, трогать эту дрянь не собиралась! Она понятия не имела, что это за растение, и даже смотреть на него, вьющееся внизу, словно змеи в яме, было неприятно.
– Ты хочешь сказать, что все это ныне дохлое зверье позарилось на ягодки? – засомневалась Агния.
– Нет. Они не могли их достать. Ягоды растут только в подземелье. Солнечный свет для них губителен. Предполагаю, что возле этой дыры в полу скоро не будет растений. На это могут уйти часы. Или дни. Но с открытым солнцем растение не справится.
– Слушай, ты и в ботанике разбираешься, гений?!
– Нет. Просто прошло двадцать лет. Больше, чем двадцать. Но это растение есть только здесь. Оно не проросло больше нигде. Хотя это было бы легко. Что-то должно было сдерживать его. Солнечный свет – единственное, что имеется.
Логика Евы в такие моменты поражала: не искаженно сумасшедшая, не странновато-женская, а основанная на деталях. Казалось, что перед ними не человек, а компьютер. На Еву не действовала атмосфера дома, где погибли люди, подобные сентиментальные моменты ее не волновали никогда. Она собирала данные и анализировала, холодно, а потому эффективно.
И ведь не поспоришь с ней! Только стоишь и радуешься, что на тебя она охоту точно не начнет… скорее всего.
– Допустим, солнечный свет их сдерживал… и снова вернемся в дохлому зверью, – Агния кивнула на ближайший скелетик. – Как они тогда умерли? И кошка та соседская? Она в дом вообще не заходила!
– Скорее всего, заходила. Но сумела выбраться. Прошла дальше, чем бродяга. Умерла дальше. Потому что споры. Их вдыхают. Они созревают год. Нормальный полный цикл созревания. Поэтому сейчас они не так опасны, как потом. Потом – это осень. Весной – цветы. Думаю, они вообще не опасны. Теперь вот ягоды. К осени они иссохнут и раскроются. Осенью из них вылетят споры. Споры ядовиты. Они служат в первую очередь как семена. Начало новой жизни. Некоторые вылетают за пределы подвала. Прижиться там они не могут. Убивать – могут, вполне.
Вика окинула ее тяжелым взглядом. Ева выдержала его без труда.
«Ну хотя бы она начала рассказывать нам все это, – подумала Вика. – Раньше ведь слово из нее было не вытянуть… Потому что мы все дураки и недостойны».
Не факт, что сейчас Ева придерживается более высокого мнения об их интеллектуальных способностях. Просто доверять им стала больше, семьей считает, вот и рассказывает.
На фоне всего этого актуальным казался только один вопрос:
– Как?!
– Через пауков. Они вон там, – Ева указала на соседнюю комнату. – Точнее, там паутина. Есть свежая, но мало. Жуки сюда, видишь, не летят. Есть старая. В старой остались не только мухи. Там есть споры. Раз пауки успели сплести паутину, то летом они были живы. Некоторые еще не умерли. Но умрут осенью, когда споры полетят. Я могу ошибаться по поводу того, как образовываются споры. Но это моя первая теория. Дальше нужно изучать профессионально.
Здесь понятно, кто будет заниматься – Эрик. Он в этих ядах разбирается, да и Ева подобных знаний, в первую очередь от матери, талантливого фармацевта, набралась. Может, без нее эти мини-джунгли и не нашли бы…
Даже если теория Евы верна и ягоды безвредны, оставаться в этом доме больше не хотелось. Вику не покидало ощущение, что прямо сейчас под ними открываются гигантские челюсти. Вот-вот доски проломятся, и чудовище поглотит их целиком.
– Давайте уже к машине пойдем, – предложила девушка. – Пока нас какими-нибудь спорами не опылили!
– Пора бы, – согласилась Агния. – Только… Это растение ведь не местное, так? Оно вообще ни на что не похоже из того, что я знаю! Как оно тут оказалось?
– Разве непонятно? – осведомилась Ева.
– Представь себе, нет!
– Растение – это проклятье. А от кого берутся проклятья? От тех, кого вы именуете черными магами, полагаю.
* * *
Как-то нехорошо получилось. Совсем не так, как он хотел. Когда улеглись эмоции и отпала собственная обида, Максим особенно остро осознал это. Хотелось убедить себя, что виновата Надя, хотя бы наполовину, но не получалось. Его отец всегда настаивал на том, чтобы вину за свои поступки он брал только на себя, и отступать от этих принципов было уже поздновато.
Надя была ничем не обязана ему. Плохое у него настроение, хорошее – это не ее проблемы! Он нарушил правила их общения, подставил ее. Понятно, что теперь уже, как раньше, не будет. Да Максим и не хотел как раньше: слишком он заигрался, маскируя новыми отношениями месть Еве. А смысл ей мстить? Она все равно не заметит, даже если он мимо с гаремом из двадцати наложниц пройдет!
Поэтому с Надей нужно расстаться. Вне рамок мести она не так уж интересна ему, не тот человек, с кем он бы добровольно стал общаться. Однако расставаться нужно по-человечески, а не так, как он это устроил!
Поэтому ему надо было снова поехать туда, объясниться с ней и с ее странноватой матерью. Все его существо было против такого подхода, возвращаться в этот дом не хотелось. Максим подсознательно искал повод отказаться от своей затеи, но вовремя остановил себя. Это новая слабость!
Помогла еще и короткая встреча с Марком. Не разговором, а отсутствием такового: если бы кто-то согласился поговорить с ним, Максим, может, и отказался бы от извинения. Но Марк будто нарочно оттолкнул его, Вики и Евы дома не было… сама Вселенная как бы намекала, что, пока он не будет вести себя по-человечески, его жизнь продолжит идти наперекосяк!
Вечером после работы он поехал по знакомому адресу. Сначала попробовал позвонить, но Надя не сняла трубку. Этого и следовало ожидать: он сильно обидел ее. Максим набрал короткое сообщение: «Минут через двадцать буду у тебя». Снова никакой реакции.
Проснулось желание отказаться, мотивируя это тем, что Надя и сама ему не рада. И вновь он подавил его, преодолел себя. Поставить сегодня точку – и все, как потом хорошо будет!
О том, что она пошла в клуб одна, Максим даже не думал. Во-первых, еще слишком мало времени прошло после их ссоры, она не станет появляться в местах, где потенциально может быть он. Во-вторых, она тогда выглядела серьезно больной, ей еще нужно набраться сил.
Подъехав к ее дому, он увидел в окнах квартиры свет. Что ж, вот и отпало еще одно самооправдание: что там никого нет и можно уехать. Нельзя.
Он позвонил в домофон, и вскоре из динамика ответил голос ее матери:
– Кто?
– Лилия Александровна, это я… Максим. Я приезжал к вам недавно…
Она должна была устроить скандал. Такие всегда скандалы устраивают, а тут и повод о-го-го какой! Он ведь, по сути, оскорбил ее дочь… Но Лилия Александровна, вместо того чтобы метать гром и молнии, вдруг защебетала:
– Максим? Ой, как приятно! Очень хорошо, что ты заехал, а то Наденька по тебе так скучала! Заходи, не стесняйся!
Писк домофона показал, что дверь открыта. Это радушие Максима несколько озадачило, и объяснение он видел всего одно: Надя наврала матери. Она так и не решилась рассказать ей о том, что серьезных отношений у них не было, а тот его уход объяснила ссорой. Которую Лилия Александровна, конечно же, не восприняла всерьез: милые бранятся – только тешатся!
