Окутывающий ее туман стал еще гуще. Лиза больше не видела посетителей бара, не видела снующих между столиками официанток, исчезло само мрачное помещение с низким сводчатым потолком. Перед ее внутренним взором замелькали странные, фантастические картины – бесконечная ночь, освещенные луной холмы, и они с Никитой, взявшись за руки, бегут по этим холмам, едва касаясь ногами земли, скорее не бегут, а летят. Она ощутила небывалую, удивительную свободу. Она не чувствовала холода, не чувствовала ледяного осеннего ветра…
– Доверься мне, – шептал Никита. – Я желаю тебе только добра… только добра…
Лиза слушала его, слушала и верила каждому слову.
Она готова была слушать его вечно и идти за ним куда угодно…
И вдруг у нее в сумочке тревожно зазвонил телефон.
Звонок с трудом пробивался сквозь окутавшую Лизу мутную густую тьму, прорывался к ней, как крик о помощи. Лиза потянулась к сумочке, открыла ее, нашарила телефон…
– Не отвечай! – проговорил Никита. – Не отвечай! Забудь обо всем! Ничто не имеет значения, кроме нас с тобой, кроме нас и ожидающей нас великой свободы!
Лиза хотела подчиниться, хотела закрыть сумку, но в это время вместо телефона она наткнулась в сумке на что-то горячее, на что-то раскаленное. Она не успела подумать, что это такое. Она вскрикнула от боли – и словно пробудилась, туман перед ее глазами начал редеть, рассеиваться. Сквозь этот туман проступили очертания реальности. Перед глазами был все тот же жуткий бар, сновали официантки, одетые в черное.
– Не отвечай! – повторил Никита.
Но Лиза уже достала телефон из сумочки, поднесла его к уху.
– Это Малашкин, – донесся до нее издалека тусклый невыразительный голос.
– Кто? – переспросила Лиза.
– Следователь Малашкин. Вы меня помните, Елизавета Сергеевна?
Этот голос пробивался к ней как сквозь вату, как сквозь толстый слой воды. Но Лиза наконец поняла, кто это говорит, вспомнила скучного человека с редкими бесцветными волосами, который спас ее от хулиганов, и почувствовала неловкость.
– Да, я слушаю вас!
Никита смотрел на нее через стол с обидой и раздражением, но она чуть заметно улыбнулась ему и пожала плечами – мол, потерпи немного, этот разговор не затянется!
– Я слушаю вас! – повторила Лиза, намеренно не назвав Малашкина по имени-отчеству. Пускай Никита думает, что звонит малознакомый человек по пустяшному делу.
– Елизавета Сергеевна, – начал Малашкин, – я хотел вас предупредить… дело в том, что ваш… знакомый, Никита Орлан… снова появился. По-видимому, он не умер.
– Да что вы говорите?! – Лиза фыркнула.
Следователь не сообщил ей ничего нового – в данный момент Никита сидел прямо напротив нее. Но говорить об этом Малашкину она не собиралась. Пусть сам делает свою работу.
– Да, я понимаю, это звучит дико, – продолжил Малашкин, по-своему истолковав ее интонацию. – Но его видела соседка. Только вчера он был в своей квартире. Правда, сейчас его там нет.
«Да, – подумала Лиза, – его там сейчас никак не может быть. Сейчас он в баре «От заката до рассвета». Сидит напротив меня за столом».
– И вообще, все очень странно… На автоответчике в квартире записан его голос, он говорит, что они с женой в отъезде. И сослуживица жены подтвердила эту информацию – якобы Никита с женой улетели в Египет. Но дело в том, что я проверил в аэропорту… – следователь откашлялся, – и там мне сообщили, что Орлан Н. Г. не вылетал от них ни одним рейсом. Ни в Египет, ни в какую другую страну. Ни один, ни с женой. Так вот, у меня возник вопрос: где он находится? И где находится его жена? Вам ничего об этом не известно?
– Ничего, – ответила Лиза, слегка покривив душой.
Про жену Никиты она и вправду ничего не знала.
– Вы уверены? – переспросил Малашкин. – Во всяком случае, Елизавета Сергеевна, если вам что-то станет известно – позвоните мне! Это очень важно!
– Непременно… – пробормотала Лиза. – Непременно позвоню.
– И еще… я очень прошу вас, Елизавета Сергеевна, – будьте осторожны!
На этой оптимистической ноте Малашкин завершил разговор и отключился.
– Кто это был? – ревниво осведомился Никита.
– А, не обращай внимания! – отмахнулась Лиза и спрятала телефон в сумку. При этом ей показалось, что внутри сумки что-то светится.
Да что же там такое?
Она не хотела исследовать содержимое сумки при Никите и использовала классический прием.
– Извини, дорогой, я тебя на пару минут покину, мне нужно…
Она встала из-за стола и отправилась к двери с женским силуэтом.
Закрыв дверь за собой, открыла сумочку и заглянула внутрь.
Там, под грудой всевозможных женских мелочей, лежал старинный кинжал. Тот самый кинжал, который откопала в кладовке Капа. Как она выразилась – семейная реликвия.
Лиза была уверена, что не клала этот кинжал в сумку. То есть она, конечно, обещала Капе, но вовсе незачем носить с собой холодное оружие, еще найдет кто-нибудь… Значит, это Капа тайком подсунула его…
Но самым удивительным было даже не присутствие кинжала у нее в сумке. Самым удивительным было то, что лезвие кинжала светилось ровным голубоватым сиянием.
– Что за фокусы? – пробормотала Лиза, достала кинжал из сумки… и тут же уронила его: лезвие не только светилось, оно было очень горячим на ощупь.
Так вот что обожгло ей руку, когда Лиза доставала из сумочки телефон!
Тогда ожог пробудил ее, вырвал из плена гипнотического Никитиного голоса, вернул ей собственную волю. Сейчас новый ожог обострил ее сознание. Она стала лучше видеть, лучше слышать, а самое главное – отчетливее воспринимать окружающее.
Что с ней происходило за столом? Почему голос Никиты так странно подействовал на нее? Она была им буквально околдована…
Лиза осторожно подняла кинжал, двумя пальцами держа его за рукоять.
Впрочем, рукоятка кинжала была прохладной, только лезвие светилось и обжигало. Держа кинжал в руке, Лиза невольно залюбовалась им, драгоценной резьбой рукояти, совершенной формой лезвия.
И чем дольше она смотрела на светящееся лезвие, тем яснее раскрывалось перед ней происходящее. С него словно слой за слоем снимали пелену обмана.
Теперь она отчетливо понимала, что Никита пытался заманить ее в тот загородный дом. Пытался заманить, преследуя какую-то собственную недобрую цель…
Нет, тут же поняла она, не собственную цель он преследовал! Он – всего лишь послушное орудие в чьих-то руках, орудие чужой воли!
Воли столь страшной, что не хотелось даже думать об этом… Лиза вспомнила, как она сидела там, в подвале, и плакала, думая, что Никита умер, и словно кто-то наблюдал за ней из темноты. И ей было так плохо, и казалось, вот сейчас случится что-то страшное, как вдруг случайный луч солнца осветил подвал. И все прошло.
И вот теперь Никита хочет, чтобы она снова очутилась в том доме? И вообще, Никита ли это? Он так изменился, совсем не такой, как раньше, чужой человек… Человек ли?
Она тут же отогнала от себя эту дикую мысль. Что значит – не человек? Он же сидел с ней за столом, разговаривал, ей не привиделось.
Но кинжал в ее руке вспыхнул особенно ярко, словно стараясь сказать ей что-то, предупредить…
Лиза приоткрыла дверь, выглянула в зал…
И тут же испуганно отшатнулась: Никита пристально смотрел на дверь, за которой она пряталась, поджидал ее за столом, как кошка поджидает мышь.
Но даже за ту долю секунды, что она смотрела на него, Лиза увидела гораздо больше, чем за весь вечер: ведь теперь она была разбужена ожогом и видела все вещи в истинном свете.
Она разглядела мертвенно-бледное лицо Никиты, его темные, пустые, глубоко запавшие глаза, его узкие, кроваво-красные губы.
Все это напомнило ей ту девицу, которая сначала вместе со своим спутником, таким же зловещим, подстерегала ее возле дома, а потом заманила в темный двор возле Обводного канала… Тогда ее спас сибирский шаман, или кто он там, и его удивительная песня погубила ту служительницу мрака. Та исчезла, просто распылилась в воздухе, и Лиза твердо знала, что это навсегда.
И вот теперь вместо нее появился Никита, и ему едва не удалось подчинить Лизу своей воле…
Да кто же они такие? И кем стал Никита? И чью злую волю все они исполняют?
У Лизы не было ответа на все эти вопросы. Что-то говорил тот человек, кайчи, что-то он говорил про Зубастого духа, Лиза тогда страшно беспокоилась за Капу и восприняла его слова как волшебную сказку. Но все же надо это выяснить…
Но она решила, что будет искать ответы позже, в свободное время. А сейчас гораздо важнее сбежать от Никиты, скрыться от него – и от того, чью волю он исполняет. Потому что, в чем бы эта воля ни заключалась, ее саму не ожидает ничего хорошего.
Однако это было не так просто.
Столик, за которым сидел Никита, располагался так неудачно для нее (или удачно для Никиты), что она не смогла бы миновать его, направляясь к выходу из бара.
Лиза снова приоткрыла дверь, выглянула в щелку.
