Декер встал и торопливо вышел на улицу. Он быстро дошел до углового камня школы и прочитал дату.
1946.
Он и так знал ее, но взгляд на число придавал уверенности, помогал выстраивать теорию, которая оформлялась в его разуме. Когда взгляд Декера падал на конкретные цифры, в его голове вспыхивали и мелькали цвета, но сейчас ему было не до них.
1946.
Через год после окончания большой войны.
И почти сразу началась новая.
Холодная война.
Угроза ядерной войны. Армагеддон. Детей на учениях по гражданской обороне учат забираться под парты, если с неба начнут падать водородные бомбы. Как будто дюймовый слой ламината защитит их от эквивалента миллиона тонн тротила.
Декер поспешил обратно, в столовую, по пути миновав в коридорах нескольких агентов Бюро, которые бросали на него подозрительные взгляды. Амос не узнавал их. Даже едва замечал. Он шел по следу. Он выстроил в голове стены, отсекающие все, кроме единственной цепочки, способной дать ответ на неразрешимый вопрос.
Декер встал посреди столовой и осмотрел все четыре угла помещения. Потом прошел в кухню и повторил осмотр. Затем вышел на разгрузочную платформу.
Он не видел ничего, даже примерно соответствующего тому, что искал. Проблема заключалась в том, что ему не хватало информации. Вечная проклятая проблема в полицейской работе.
«Мне не хватает информации. Человеку, который ничего не забывает, не хватает информации. Смешно, а?»
Но если информации не хватало Декеру, то, возможно, ее не хватало и стрелку. Возможно, тому пришлось обратиться к человеку, у которого она была.
«Или который знает другого человека, у которого она была. И теперь эта теория, будучи доведенной до конца, может ответить на несколько вопросов».
Школа была объектом, зданием. Ее могли реконструировать. За прошедшие десятилетия ее определенно реконструировали. Подвесных потолков в 1946 году точно не было. Что еще добавили или убрали?
«Или прикрыли? Потому что оно уже не нужно. А потом забыли».
Декер проскользнул в библиотеку и жестом подозвал Ланкастер. Она закончила говорить по телефону и двинулась к двери, где стоял Амос. Он прекрасно понимал, что специальный агент Богарт и его специальный агент-писарь Лафферти наблюдают за ними из дальнего угла помещения.
Декер со скучающим выражением лица тихо сказал Ланкастер пару слов. Со стороны могло показаться, что они просто болтают о каких-то пустяках. Потом оба повернулись и вышли из библиотеки.
Едва оказавшись в коридоре, Ланкастер заговорила:
— Ты правда думаешь, что это возможно? В смысле, я никогда о таком не слышала.
— Если ты о чем-то не слышала, это еще не значит, что оно не существует.
— Ты ходил сюда. Ты когда-нибудь слышал разговоры о чем-то подобном?
— Нет. Но мне никогда не приходило в голову поспрашивать. И потом, это может быть очень старая штука. Точнее, она и должна быть старой.
— Но кто может знать наверняка? Судя по твоим словам, его должны были построить шестьдесят с лишним лет назад. И возможно, им никогда не пользовались. Все, кто что-то об этом знали, уже умерли или вот-вот умрут.
— А ученики тех времен?
— Ну, сейчас им уже много лет. А учителя почти наверняка умерли.
— Все равно должен быть какой-то способ, Мэри. Должны остаться документы…
Они вышли на улицу, и тут Декер оборвал фразу. Он смотрел налево, где была старая военная база.
— Документы должны остаться у армии, — заметил он.
— У армии? Почему?
— Эта база была размещена здесь с какого времени, с тридцатых?
— Примерно. Тут работал мой дед, да и половина населения Берлингтона. Во время Второй мировой у них было большое строительство, как и на всех военных объектах страны.
— Значит, база была однозначно построена раньше школы. И множество родителей, работавших на базе, отправляли своих детей в Мэнсфилд.
Ланкастер, кажется, сообразила, к чему он клонит.
— И ты думаешь, они предложили его построить?
— Что, если прадед Дебби Уотсон, который работал на базе с конца шестидесятых годов, знал о нем и рассказал малышке Дебби, когда жил с ними?
— То есть ты считаешь, она могла рассказать об этом стрелку?
— Я не могу придумать другую причину, зачем она ему понадобилась.
— Но как он мог выяснить, что Дебби об этом знает?
— Есть много способов. Сейчас это не важно. Однако если я прав, мы узнаем, как стрелок незамеченным добрался от столовой до дальнего коридора. И если у нас получится, мы сможем отмотать назад и выяснить, откуда пришел этот сукин сын.
Они торопливо пошли к машине Ланкастер.
А из окна за ними наблюдал специальный агент Богарт. И человек из Вашингтона не выглядел довольным.
Специальный агент Лафферти, стоящая рядом, энергично делала заметки.
Дверь открыл Джордж Уотсон. Он был растрепан, на правой щеке переливался желто-розовый синяк.
— С вами все в порядке? — спросила Ланкастер.
Уотсон прислонился к косяку. Похоже, он не очень хорошо держался на ногах.
— Я в-впрядке. Моя… же-жена… уходит от меня, но я впрядке. Черт, а п-почему мне не б-быть впрядке?
Декер чуть сместил вес и принюхался, пока Ланкастер удерживала взгляд Уотсона. Затем взглянул на нее и едва заметно кивнул. Их старый прием, когда они еще были напарниками. Кивнуть, если человек пьян, покачать головой, если трезв или близок к тому. По правде говоря, Декеру не требовалось принюхиваться. Невнятная речь мужчины, желание прислониться к опоре и размытый взгляд говорили сами за себя.
— Ваша жена здесь? — спросил Декер.
Джордж ткнул рукой вглубь дома:
— С-собирается. С-с-сучка!
— Сейчас тяжелый период для вас обоих, — заметил Декер.
— П-птерял мою малышку… а тперь ж-жену. Но з-знаете что?
— Нет, сэр, что? — отозвался Декер.
— Да пшли они, — выдавил Уотсон, дернув искалеченной рукой. — Пшли они.
— Сэр, вам, наверное, стоит прилечь, — предложила Ланкастер. — И не пить больше.
Джордж оскорбился:
— Я не пьянь… не пьян.
Он громко рыгнул. Выглядел Джордж плохо.
— Рада слышать. Но вам все равно нужно поспать.
Декер, поддерживая мужчину под здоровую руку, проводил его в ближайшую комнату и подвел к дивану.
— Прилягте прямо здесь, а мы пока поговорим с вашей женой.
Джордж осел на диван и заявил:
— Она н-не моя жена. Уже нет. С-сука!
Он закрыл глаза и умолк. Слышалось только его дыхание.
Декер провел Ланкастер по коридору к двери, из-за которой слышался шум. Амос постучал по дереву:
— Миссис Уотсон?
Они услышали, как что-то грохнулось на пол.
— Кто там? — рявкнула Бет Уотсон.
— Полиция, — ответила Ланкастер.
— Этот мелкий сукин сын вызвал полицию? — завопила Бет. — Потому что я его ударила? Он первый меня ударил, червяк однорукий!
— Речь не об этом. Мы по поводу вашей дочери.
Дверь распахнулась. В проеме стояла Бет Уотсон, одетая исключительно в туфли на высоком каблуке и белую комбинацию. В таком сочетании ее бледная кожа казалась еще бледнее. Кожа на руках обвисла. Одна щека покраснела и опухла. Декеру не требовалось приближаться к женщине и принюхиваться, чтобы определить степень ее опьянения. Но, по всей видимости, она, будучи сильно нетрезвой, могла стоять вертикально и говорить разборчиво. По крайней мере, она так считала.
— И что вы хотите? — спросила Бет.
— Когда мы были здесь в последний раз, я расспрашивал вашего мужа о его деде.
Она растерянно нахмурилась:
— О Саймоне? Зачем?
— Он работал на базе «Макдоналд» до пенсии?
— Ну да. И что? Он давно умер.
— Но он жил здесь с вами и вашим мужем. И Дебби.
— Ага, верно, и что?
В отличие от мужа, Бет не требовалось опираться о косяк. Очевидно, она переносила спиртное лучше, чем Джордж. Или же чаще практиковалась, подумал Декер.
— Он когда-нибудь рассказывал вам о своей работе? — спросил он.
— Он был в том возрасте, когда говорят только о прошлом. Вторая мировая. Война в Корее. Работа на правительство. Бла-бла-бла. День и ночь. Скоро начинает тошнить. Кому хочется жить в проклятом прошлом?
Она протолкнулась мимо Декера и крикнула в коридор:
— Джордж, кому хочется жить в чертовом прошлом? Не мне! Теперь я буду думать только о будущем! Моем будущем! А прошлое пусть поцелует меня в задницу. И ты поцелуй меня в задницу, урод без яиц!
Массивная рука Декера мягко вернула женщину в комнату.
— Он когда-нибудь упоминал при вас какую-либо работу в Мэнсфилде? — спросил Декер.
Казалось, глаза женщины шатаются в глазницах.
— В Мэнсфилде? Он не работал в Мэнсфилде. Он работал на военной базе.
— Верно. Но база и школа находятся рядом друг с другом.
