— Верно. Но база и школа находятся рядом друг с другом.
Бет подцепила с тумбочки пачку сигарет и закурила. Выдохнула дым и уставилась на Декера.
— Не пойму, при чем тут эта чертова штука?
— Школа была построена в самом начале Холодной войны, вскоре после окончания Второй мировой. Люди по всей стране строили на заднем дворе бомбоубежища. Их строили и в зданиях, включая школы. Бомбоубежища под школами.
Во взгляде женщины мелькнуло какое-то воспоминание.
— Погодите-ка. Давным-давно Саймон что-то такое рассказывал… как бишь эта хреновина… в Мэнсфилде. Он его не строил. Только что-то пристраивал. Я совсем об этом позабыла.
— О какой именно хреновине мы говорим? — выразительно спросила Ланкастер.
Бет указала на Декера.
— Вроде того, что он сказал. Такое место, безопасное место под школой на случай нападения русских.
— Советских, — поправил ее Декер. — Но по сути верно. Он что-нибудь рассказывал о нем? Например, где оно находится?
— Нет, ничего такого. Видимо, им никогда не пользовались. А потом, я так думаю, его закрыли или запечатали, чтобы туда никто не лазал. Знаете, из старшеклассников просто брызжут гормоны. Только представьте, что бы там, внизу, творилось… — Она сделала паузу и тихо произнесла: — Оргии.
Бет хихикнула и икнула.
— Если б я знала о нем, когда ходила в школу, я бы первая устроила там оргию. — Она громко крикнула в коридор: — Оргии, придурок! Вот чем я завтра займусь! Устрою оргию с мужиками! С кучей мужиков!
Декер снова вернул ее в спальню.
— Значит, под школой есть убежище. Нам повезло, что вы о нем вспомнили, — заметила Ланкастер, покосившись на Декера.
Бет криво улыбнулась.
— Знаете, у меня отстойная память. Но я вспомнила, как Саймон рассказывал мне о нем вечером, когда я готовила ужин. Забавно, я никогда не слушала старого пердуна, и память у меня ужасная. Вечно забываю дни рождения и прочее дерьмо. Но в тот раз, когда он рассказывал, я делала немецкий шоколадный торт. Один-единственный раз попробовала. Наверное, он и помог.
— Что помогло чему? — растерянно спросила Ланкастер.
— Немецкий шоколадный торт. Смотрите, немцы и русские. Они были в Германии, верно? В смысле, русские.
— Верно, — сказал Декер. — Были. По крайней мере, в половине ее.
Бет улыбнулась.
— Странно, как мозги работают.
— И не говорите, — ответил Амос. — У Саймона были какие-то друзья в городе, которые могут быть еще живы и знать об этом месте?
— Он никого не упоминал. Я хочу сказать, ему было за девяносто, когда он умер. Сейчас ему было бы под сотню. Они все умерли, верно? Как моя Дебби… — тихо добавила она.
Наступило неловкое молчание. Потом Декер сказал:
— Если вы припомните что-то еще, позвоните, пожалуйста, детективу Ланкастер. Это важно. Мы хотим найти того, кто это сделал. Кто сделал это… с Дебби.
— Вы все еще думаете, она… была в сговоре с этим человеком?
— Нет, я так не думаю.
У женщины задрожали губы.
— Дебби была хорошей девочкой.
— Я в этом не сомневаюсь, и тем более важно, чтобы мы нашли того, кто ее убил.
Ланкастер взглянула на полусобранный чемодан.
— Послушайте, это не мое дело, но вы уверены, что стоит идти на такие серьезные перемены сразу после потери дочери? Возможно, вам и вашему мужу лучше пройти через это вместе, а уже потом принимать какие-то решения. Резкие порывы часто выходят боком.
Бет странно посмотрела на нее.
— Я хотела уйти еще два года назад, но осталась ради Дебби. А Дебби больше нет. Так что я не хочу тратить на это место лишнюю гребаную секунду своей жизни. А теперь, если вы меня извините, мне нужно закончить паковаться, чтобы убраться отсюда к дьяволу.
И она захлопнула дверь спальни.
— Слишком много для «в горе и в радости», — сказала Ланкастер.
— У некоторых людей чем дольше длится брак, тем хуже становится, — ответил Декер. — Но теперь мы хотя бы понимаем, что моя теория работает. Саймон знал о каком-то объекте в школе. О подземном убежище.
— И что мы теперь будем делать? — спросила Ланкастер.
— Выйдем на улицу. Ты покуришь, а я сделаю пару звонков.
— Знаешь, я могу бросить в любой момент, когда захочу.
Декер посмотрел на нее.
— Нет, Мэри, не можешь. У тебя зависимость от никотина.
— Я пошутила. Черт, почему ты все воспринимаешь так буквально?
Но Амос уже говорил по телефону.
Понадобилось три телефонных звонка и передачи от одного человека к другому, прежде чем Декер добрался до того, кто, вроде бы, знал, о чем речь. Амос терпеливо объяснил, кто он такой и чего хочет.
— Мэнсфилд, — сказала женщина на другом конце линии. — Там, где было массовое убийство.
— Совершенно верно, — ответил Декер. — Мы пытаемся разобраться, как убийца проник внутрь и как вышел. Поскольку школа расположена рядом с военной базой «Макдоналд», мы предположили, что здесь возможна некая связь. Затем мы узнали, что под школой есть какой-то подземный проход или помещение. Мы хотели бы получить этому подтверждение, а также информацию о том, как попасть туда, не перетряхивая всю школу сверху донизу.
— Чтобы этот запрос был проверен и отправлен в работу, мне нужно получить какой-то документ на соответствующем бланке.
— Хорошо, но когда он будет проверен и отправлен в работу, сколько времени займет ответ? Мы разыскиваем убийцу. Человека, который убил нескольких детей. Чем дольше все будет тянуться, тем дальше он уйдет.
— Я бы с удовольствием сказала, что ответ придет быстро. Но это армия США. Мы двигаемся быстро только на поле боя. А за линией фронта все намного медленнее.
Декер уточнил, куда следует отправить запрос, и отключился. Затем посмотрел на Ланкастер, которая прислонилась к капоту машины и, пока Амос сражался с армейской бюрократией, успела выкурить не одну, а три сигареты.
Мэри выбросила последнюю сигарету и растерла ее каблуком по асфальту.
— И?..
— К тому моменту, когда они ответят, мы можем умереть от старости.
— Так что теперь?
— Похоже, нам придется найти его самим.
Декер и Ланкастер меряли шагами столовую, идя с противоположных сторон помещения.
— Сделать вход здесь вполне разумно, — сказала Ланкастер. — Большой зал, можно собрать много учеников, а потом, в случае опасности, отправить их в убежище.
Декер кивнул, но промолчал.
— Однако если он здесь, — продолжила Мэри, — он должен быть за чем-то спрятан. Может, за оборудованием?
Декер покачал головой.
— Нет, оборудование тут не при чем. При опасности вход должен открываться быстро.
— Но он, вероятно, заколочен, — заметила Ланкастер. — Заделан.
— Стрелок не мог разбирать стены, полы или потолок, поскольку от этого много шума и вдобавок останутся следы, по которым станет ясно, как он пробрался в дальнюю часть школы.
— Ну, он же все равно оставил следы. Испорченные продукты, помнишь?
— Он сделал это намеренно. Он мог выкрутить температуру обратно, когда выходил из камеры. Черт, ему в любом случае не нужно было сидеть в морозильнике всю ночь. Он хотел, чтобы мы узнали — он был здесь. Но не хотел, чтобы мы выяснили, как он пробрался отсюда в дальнюю часть школы. По крайней мере, не сразу. Поэтому он и оставил след в потолке и пыль на полу. Классический ложный след. Он нас облапошил. Заставил потерять время. Хорошо для него и плохо для нас.
Ланкастер продолжала смотреть по сторонам:
— Так что мы ищем здесь вход, который был запечатан. Мы просто не знаем, как и где.
— Термин «запечатан» может означать много разных вещей. Но суть в том, что наш парень подружился с Дебби с одной и только одной целью — узнать об этом проходе.
— Да ладно, Декер. А откуда он знал, о чем расспрашивать?
— Я узнал об убежище, основываясь на наблюдениях, догадках и небольшом исследовании. Он мог проделать то же самое. Это относительно небольшой город. Он мог самыми разными способами узнать, что Саймон Уотсон работал на военной базе. Он мог выяснить, что тот некоторое время жил с Уотсонами. Он мог подступиться к Дебби и посмотреть, знает ли она что-нибудь об убежище. И конечно, она знала.
— Это требует предусмотрительности и серьезного планирования.
— Похоже, это как раз сильная сторона нашего парня.
Декер бродил взад и вперед вдоль участка стены. Ланкастер заметила это и, улыбаясь, сказала:
— Спорю, за шестьдесят лет эти правила не изменились. И когда ты здесь учился, наверняка выполнял все до единого.
«Правила», которые она подразумевала, занимали приличный участок стены, которую изучал Декер. Они включали запрет на громкие разговоры и разбрасывание еды, не разрешали есть с чужой тарелки и оставлять на столах молочные картонки, требовали выбрасывать весь мусор в корзины, не бегать и т. д. и т. п.
