– Постараюсь.
– Нина сказала, ты хотела со мной поговорить?
– Да, я, кажется, знаю, кто пытался меня отравить.
– А я это знаю уже точно.
– Это Елена Леонидовна?
– Нет, ну что ты! – улыбнулся «брат». – Эта истеричка не способна на такие подвиги. Неужели ты еще не догадалась? Это твой любимчик – Артур.
– Господи, а уж ему-то я чем помешала? Из ревности, что ли?
– Не обольщайся, дорогая. Ты, конечно, женщина шикарная, но…
Я угрожающе подняла руку.
– Но дело все же не в этом, – продолжил «брат». – Ты сама мне сказала, что Артурчик ухлестывает за Еленой. Ну вот, он и решил попользоваться нашими денежками через ручки любовницы. Она призналась, что на днях кавалер сделал ей предложение. Сама понимаешь, что ответила не избалованная мужским вниманием старая дева.
– Но ведь она же не совсем дура.
– Нет, конечно. Надо признать, парень настоящий герой-любовник, таким спутником можно гордиться…
– Он гулять станет по-черному.
– Вот уж нет, при правильно составленном брачном контракте муж всю жизнь остается шелковым. Правда, при его познаниях в фармакологии жизнь Елены сократилась бы до минимума. Несмотря на свою внешность плейбоя, парень оказался очень талантливым химиком. Несколько капель у тебя в утреннем кофе могли решить его финансовые проблемы.
– Но деньги все равно не достались бы им.
– В отличие от химии его юридические познания сильно хромают. После вашей смерти он рассчитывал получить через Елену, одну из наследниц, половину состояния, принадлежавшего вам обоим. Вторую он любезно собирался оставить мне. Точных условий брачного контракта Артур знать не мог, а уточнять не рискнул, побоялся спугнуть недоверчивую «невесту».
– Значит, Елена не подозревала о намерениях Артура?
– Я думаю, нет. Сейчас этот подонок в камере, с ним разбирается милиция. Кстати, когда ты выздоровеешь, следователь просил тебя посетить его кабинет.
– Он все еще подозревает меня в убийстве Костика?
– Нет, пистолет действительно зарегистрирован на имя Вороновой Лилианы Владимировны, но твоих отпечатков пальцев на оружии нет. Зато есть другие, так что нельзя сказать, что его тщательно протерли.
– Я не сомневалась в этом. Но что тогда нужно от меня следователю?
– Ты не забыла, милая, что у тебя мужа убили, а не старые сапоги сперли из кладовки? Готовься, тебя вызовут, и еще не раз. Придется потерпеть.
– Мне хочется побыстрее закончить со всем этим и вернуться к прежней жизни.
Максим заметно помрачнел и произнес после небольшого раздумья:
– Ты уже решила, как объяснишь свое исчезновение в Египте и воскрешение здесь почти через три месяца?
– Нет, – растерялась я.
– Пойми, стать снова Марией Семеновной Глебовой будет невероятно сложно. Не представляю, как ты вернешь себе квартиру, машину, паспорт, наконец…
– Что ты предлагаешь?
– Оставь все как есть. Чем тебе не нравится Лилиана Владимировна Воронова? Живи по ее паспорту, не хочешь владеть особняком, купим квартиру.
– Но я работаю…
– Не смеши. Секонд-хенд это не то место, по которому стоит убиваться. Хочешь, я куплю тебе целый универмаг? Или ателье? Модельное агентство? Хочешь?
– Нет, не хочу, – спокойно ответила я. – Возможно, ты прав насчет паспорта, и я позволю себе оставить имя сестры, но больше мне ничего не надо. Пойми, я уезжаю не из особняка, я бегу от тебя. Я не хочу, чтобы моя жизнь проходила под твоим постоянным пристальным вниманием. Я буду жить так, как мне хочется. Пусть без излишеств в средствах, но и без недостатка в чувствах.
– Значит, в твоих личных планах для меня местечка не найдется?
– В качестве брата нет, – твердо ответила я.
– Мне кажется, ты меня шантажировать вздумала? – разозлился Максим. – Я и мой отец ни для того всю жизнь зарабатывали деньги, чтобы бросить их псу под хвост ради…
– Ну, что же ты остановился? Продолжай, я внимательно слушаю. – Видя, что Макс молчит, я продолжила: – Ради первой попавшейся юбки, хотел ты сказать, ради двух пусть прекрасных, но в принципе обычных ночей с женщиной? Конечно, я с тобой совершенно согласна. Я тоже не собираюсь отказываться от собственной жизни ради сомнительного счастья всю жизнь быть тайной любовницей собственного «брата». И это еще при условии, что не надоем ему в ближайшие год-два. Нет уж, милый, прибереги свои прелести для других. Я и так сделала для тебя слишком много. Большего требовать ты не вправе.
– Ну что же, – сдерживаясь изо всех сил, произнес Максим. – Хорошо, что мы с тобой так откровенно поговорили. Я выслушал твое мнение и полностью с ним согласен. Нельзя корежить жизнь из-за пары безрассудных поступков. Отложим окончание нашего разговора на потом. Выпишешься из больницы, и мы все решим.
Он встал и вышел из комнаты. Букет остался лежать на столе.
Через три дня меня выписывали из больницы. Встречать приехали на двух машинах. Павел с Ниной и Максим с Кларой. Утром в палату заглянула медсестра. Она принесла вещи, доставленные накануне из особняка заботливой экономкой, и передала просьбу Тамары Марковны непременно заглянуть к ней перед отъездом из больницы. Я тщательно привела себя в порядок, собрала вещи, как-то сами собой накопившиеся в палате, и пошла в кабинет главного врача. Беседа с Тамарой Марковной заняла не более двадцати минут, но совершенно выбила меня из колеи. Моя уверенность в своих силах и здоровье сильно пошатнулась после этого разговора.
Я вышла из больницы в состоянии близком к истерике. Нина щебетала без умолку, то и дело дергала меня за руку, чтобы привлечь внимание, Клара в десятый раз заботливо справлялась о моем здоровье, я же хотела только одного: чтобы меня оставили в покое и дали спокойно подумать. Павел загрузил мои вещи в багажник, Максим помог поудобнее усесться в автомобиль, и мы двинулись в особняк. Прислуга встречала нас в холле. Пока мы были в комнатах, Клара быстренько отдала приказ своим помощницам накрывать на стол.
Нина с размаху прыгнула на кровать в моей спальне.
– Красотища! И не жалко тебе, Машка, оставлять такую роскошь? Ну что ты все время такая кислая, будто лимон съела? Что теперь-то не так? Здоровье в норме, все обвинения по делу Костика с тебя сняты. Чего тебе еще надо?
– Нин, я беременна! – Сказав это, я опустилась на пуфик и разрыдалась.
– Ты что? С какого это перепугу ты так решила?
– Меня сегодня к себе Тамара Марковна с утра вызывала. Говорит, что последние анализы перед выпиской подтвердили ее предположение. Она сообщила эту «приятную» новость только мне, разумно предоставив возможность самой порадовать родственников и знакомых, а возможно, и папашу младенца. Так что я теперь мать-одиночка.
– Постой, постой… Я что-то не очень соображаю. Ты с «мужем», что ли, жила в особняке семейной жизнью, или это Пашка постарался? – с подозрением поинтересовалась подруга.
– Не говори ерунды, при чем тут Пашка…
– А кто тогда при чем? Срок хоть какой тебе врач назвала?
– Да я и без доктора срок знаю. Дней десять или около того.
Нина мысленно прикинула, что было десять дней назад, и ахнула.
– Максим?!
Я молча кивнула.
– Здорово. Ну и заварила ты кашу, подруга. Если уж решила уйти, зачем было гусей дразнить?
– Кто же знал, что так получится? В тот день нас обоих, как магнитом, друг к другу притянуло. С кем не бывает? А теперь вот…
– Да уж, влипла.
– Не капай на нервы, без тебя понимаю, что влипла по уши. Скажи, что делать-то будем?
– А я тут при чем? Я в ваших играх участия не принимала… А если серьезно, то выхода есть два.
– Целых два? Интересно каких?
– Можно выдать его за ребенка Костика. Сейчас пойдем и сообщим всем эту сногсшибательную новость.
– Ну а второй? – кисло поинтересовалась я.
– А что, версия красивая, – загорелась идеей Нина. – Ты была женщина замужняя, никто не удивится, что муж после внезапной кончины оставил тебе такое очаровательное наследство. Подумай, прежде чем отказываться.
– Я подумаю, ты второй вариант давай, не томи.
– Второй проще, – поскучнела подруга. – Никому ничего не говорить, пойти в поликлинику и взять направление на аборт. Но предупреждаю, первый вариант намного перспективнее.
– Мне больше нравится второй.
– Твоя жизнь, тебе решать. Только умоляю, подумай получше. Не руби сгоряча. Есть ведь еще и третий вариант. Ты сама догадываешься – какой.
– Этот вариант исключается, – печально сказала я. – Макс уже обвинил меня на днях, что я пытаюсь его шантажировать нашими отношениями.
– Но ведь ребенок все меняет, как ты не понимаешь?!
– Что меняет? Он или окажется подлецом, пошлет меня на три буквы вместе с моим ребенком, прикинувшись, что совершенно ни при чем…
– Или?
– Или окажется благородным парнем, признает ребенка, женится на Марии Семеновне Глебовой…
– Здорово! – пришла в восторг Нина.
– …При этом потеряет состояние своей семьи, станет нищим и постепенно возненавидит эту самую Марию Семеновну вместе с ее ребенком, – продолжила я.
