— Ты философ, однако! — удивленно приподнялся на локтях Атамбай. — Не ожидал, не ожидал! Не только философ — еретик! Лет четыреста, триста тому назад тебя сожгли бы на костре за богохульство! Интересно, а как тебе видится создание мира? Человечества?
— Могу сказать… Ну, во-первых бог существует — это точно, из этого и буду исходить. А во-вторых… Ты веришь в искусственный разум?
— Нет. Причем здесь он? Технический разум зависит от человека, сколько бы ни был совершенен. ЭВМ без человека — груда железа.
— Все правильно. И вот представь. Однажды бог решил создать себе в помощь машину. Раз он создает, значит, он творец, а любой творец желает видеть свое творение как можно более совершенным, как по форме, так и по содержанию. И создал он из подручного биологического материала красивую машину — человека. Наверное, эта машина долго и надежно ему служила, пока не появился первородный грех. Этот грех — сбой в программе, заложенной в богом задуманной машине. В результате этого программного дефекта — человек начал саморазвиваться и самосовершенствоваться против желания бога. Бог потерял контроль над человеком, он не задумывал его таким, каким он стал. Отсюда — память человечества о первородном грехе, о сбое программы. Отсюда — наше желание обращаться чаще к богу, как создателю-программисту за тем, что бы поправил запартаченные в результате небрежного пользования программы — то есть смыть грех. Саморазвиваясь — человек и сам стал нагло мнить себя богом! Он начал создавать машины, которые по интеллекту близки к его разуму. А теперь скажи мне, где гарантия того, что в один прекрасный момент, программы ЭВМ не дадут сбой и не начнут саморазвиваться подобно тому, как это произошло с человеком, и не появится тайный, пока ещё, искусственный разум? Ведь и человек прежде был обыкновенной грудой материала? А компьютерный вирус уже имеет задатки саморазвития. Многое о чем я думаю — вяжется с библейским учением, кое-что — нет. Вот очень, очень коротко мое видение на создания мира. Я могу развить мысль, да к чему тебе? И потом — спать пора.
В траве у головы стрекотали сверчки. Высоко в небе, среди звезд, промелькнула, падая, комета. Атамбай встрепенулся, и махнул рукой: прозевал с желанием! Ночью желание всегда нужно держать наготове: подумать хорошенько, выбрать главное и запомнить, поджидая очередную комету.
— Вить… Мне неудобно спрашивать… Не хотелось в душу лезть. По виду — ты чистый бичара, а послушать — связно говоришь, грамотно строишь предложения, имеешь хороший словарный запас. Создаешь впечатление интеллигентного человека. Откуда это?
— А ты думал! Раньше я летчиком был. — Витя в темноте шумно вздохнул. — Общался с людьми такими, что… Журналисты в друзьях ходили, художники алматинские, из технической и творческой интеллигенции многие меня знают. За границу летал в свое время. А потом, как бардак начался — а! Чего вспоминать!
— Жалеешь?
— Жалеть? — прозвучал удивленный голос. — Не. Не жалею. Пить я все равно не брошу. — И опять вздохнул. — Мне хорошо здесь, раздольно, бомжовая вольница. А ты меня жалеешь, да? А я жалею тебя. Потому что, все у вас там враньё, воровство, зависть, измена, корысть, деньги, деньги, деньги. Воруют на самом верху, оттуда — ниже и ниже, до самого последнего чиновника. Не воровать не модно. Вроде, как и похвастать нечем. И наоборот: увести из-под налогов миллионы, не вернуть кредиты, кинуть товарища — престижно. И когда воры стоят на трибунах и принимают парады, и когда раздают нищим пожертвования, и когда строят храмы — лицемерят. Всегда лицемерят, если вопрос не о деньгах. Я иногда задумывался о власти. Что же это такое? Какова её природа? Где её истоки? И так копал, пока не пришел к выводу: власть — это сила. Сильнейший подавляет слабого: хитростью, умом, кулаками — не важно. Главное — подавляет. И чем больше народу под себя подмял — тем больше власти. Начиная от бандитов, кончая президентом. Если разобраться: чем отличается бандит от политика? Общеизвестно: политика — дело грязное. И бандиты, и политики люди целеустремленные, готовые на жертвы, сильные, хитрые, пользующиеся авторитетом, располагающие деньгами. Начиная с каменного века природа власти не изменилась: у тебя сила и хитрость — ты и власть. Как у зверей: победил соперника — вожак. Стае или стаду не важно, сколько крови при этом пролито, для масс важно понимание силы вожака. Как только он ослаб, от старости, от болезни ли — начинаются волнения и поиски нового авторитета. Начинается разброд, борьба, смутные времена, страх за свою жизнь. Никто в стаде не знает, чем это кончится, пока не определится новый вожак. У людей, от стыда за своё животное происхождение и родство с дикими животными — это прикрыто видимостью выборов и идеями демократии. На самом деле идет звериная борьба за власть в стаде, или даже в стае, таково современное общество. Человечество придумало законы, наивно полагая, что перед ними все равны. Но вожак по природе своей выше остальных соплеменников, и рамки выдуманных законов для общего потребления оказываются малы для вожака. Возникает противоречие природы и рукотворения. Возникает соблазн, а точнее, естественное желание вожака расширить для себя рамки закона. То он и делает. Для себя. Можно задать вопрос: а действительно ли вожак по природе выше остальных соплеменников? Вопрос спорный только для идеалистов. Они будут орать до одурения, что человек рождается равным среди равных. В природе же этого нет. Одному дано больше с рождения, другому — меньше. Увы, это не справедливо, но это так. Глупо спорить. Правда, в человеке заложена праисторическая справедливость, память о тех далеких временах, когда еще не было сбоя в божественной программе, и человек был счастливой бездумной машиной в руках бога, как теперь ЭВМ в руках человека. И в память о тех временах — человечество желает всех уравнять, осчастливить, для чего и выдумало законы. Желание всех уровнять и осчастливить — угодно и богу, потому что, короче расстояние назад, до сбоя в программе, короче расстояние до греховного рубежа, когда человек начал самосовершенствоваться и вышел из-под божественного контроля. А значит — больше возможности покаяться и вернуться в его лоно. И эта праисторическая справедливость толкает людей на создание социальных благ, равных для всех, как это было при коммунистах. Но и здесь вожак расширяет для себя рамки. Зато нам тут ни к чему лицемерить, хитрить и врать. Есть выпить — позвал соседа, вмазал, поговорил за жизнь. Нету — жалко, но, что поделаешь. Поохотился, порыбачил. Мы люди свободные, власти над собой не терпим и сами к ней не стремимся.
— Рассуждения твои несовершенны. — зевая, сказал Атамбай. — Но все же от бича послушать интересно. Спорить с тобой не стану, хотя во многом не согласен. Ну, что, укладываемся?
От воды дуло сыростью, становилось прохладно. Витя с Атамбаем перебрались в землянку, Атамбай принес от костра спальный мешок и залез в него. Витя притянул ополовиненную канистру с вином, основательно приложился, крякнул удовлетворенно и включил транзистор. Лампочка в темноте осветила его небритое черное лицо, желтозубую улыбку, искристые веселые глаза, высветила пару лежанок из кривых жердей, самодельный столик и низкую камышовую крышу.
«Немецкая волна» передавала новости. В побежденном Ираке американцы устанавливали свое правительство. Садам Хусейн пропал. Жив или нет — никто не знает, возможно, сделал пластическую операцию и скрывается в Сирии. Атипичная пневмония широко шагнула по миру, всего зарегистрировано более семи тысяч больных, более тысячи умерло. В России с подозрительным постоянством горят детские дома и приюты: теперь — пожар под Иркутском. В Казахстане прошел второй международный форум масс медиа, зло раскритикованный местной оппозицией. Россия продолжает запуски космических кораблей. Президент Путин встречался с президентом Назарбаевым в Омске.
Будто морской прибой шумели дарьинские тугаи. «Немецкая волна» давно отключилась, приемник тихо шипел и трещал, Витя и Атамбай спали.
Яма, где иногда лежал Булат-Сифон, находилась неподалеку от автовокзала «Саяхат». Это была очень скромная двухкомнатная квартира на пятом этаже, рядом с выходом на чердак, через который, в случае чего можно улизнуть в другой подъезд или на крышу. На балконе лежал волосяной канат, одним концом привязанный к перилам, второй конец доставал почти до земли. В случае нужды его можно сбросить и быстро спуститься в кусты сирени под домом. В комнатах и кухне не было ничего лишнего, все самое необходимое: холодильник с двухнедельным запасом консервов и выпивки, диван, телевизор, шифоньер с гардеробом на летне-зимний период, стол со стульями, палас на полу и все. О квартире не знал никто, даже самое близкое окружение Булата-Сифона, даже личного телохранителя он отпускал за квартал и добирался сюда пешком. Такая предосторожность была не лишней, врагов хватало как в самой Алма-Ате, так и за её пределами: и в Китае, и в Казахстане, и в России. Приходилось считаться с новыми бандитскими группировками, плодящимися как кролы в вольерах. А иногда он просто отдыхал здесь несколько дней, отключал телефон, ни кому не звонил, валялся, читал, смотрел телевизор.
