Тщательно восстановив в памяти все, что случилось с ней в субботу вечером, она вспомнила слова похожего на бульдога мужчины. Проиграв Надежде партию в карты, он неохотно сказал, что история старинной книги уходит корнями в далекое прошлое и связана с историей Инес де Кастро, то ли фаворитки, то ли жены средневекового португальского короля.
Про Инес де Кастро Надежда слышала в музее Театра оперетты и, чтобы разобраться во всех хитросплетениях и понять, как эти две истории могут быть связаны с нашим временем, обратилась к Интернету.
Выяснилось, что Инес де Кастро, дочь крупного португальского феодала, была фавориткой португальского принца, наследника престола. Она умерла молодой, прежде, чем ее возлюбленный стал королем. И умерла скорее всего не своей смертью, а была отравлена по приказу старого короля, родного отца принца.
Когда же король умер и принц в свою очередь стал королем под именем Педру I, в первую очередь он приказал казнить тех придворных, которые помогли отравить Инес. Правда, не все дожили до этого, а те, кто дожил, вроде бы успели сбежать.
Однако самым интересным оказалось то, что следующим приказом Педру I распорядился выкопать свою мертвую возлюбленную, сочетался с ней церковным браком, короновал ее и, усадив труп на королевский трон, приказал всем придворным и вассалам присягнуть на верность мертвой королеве и в знак верности целовать ее руку…
«Кошмарная история», – подумала Надежда, представив полуразложившийся труп в пышном королевском одеянии и надменных португальских дворян, по очереди целующих ее руку… Неужели это правда? Наверняка так и было, такое не придумаешь, хоть историки и летописцы любят преувеличивать.
Благодаря необычному сюжету и ярким подробностям история любви короля и мертвой красавицы стала сюжетом множества произведений литературы и искусства. В статье были перечислены романы и пьесы, картины и фильмы, в основе которых лежала эта средневековая трагедия. Среди прочих была пьеса Виктора Гюго, эпопея Луиса де Камоэнса, картина Карла Брюллова, несколько фильмов и около двадцати опер… Машинально просматривая этот список, в самом его конце Надежда Николаевна обнаружила музыкальную постановку «Инес де Кастро», поставленную в конце девятнадцатого века в петербургском Театре оперетты. Заглавную роль в этой постановке играла ведущая актриса театра Софи Верден.
«Ага, – подумала Надежда, – что-то знакомое… Да ведь это та самая актриса, чья восковая фигура находится в театральном музее и на чье место посадили убитую женщину! Непонятно только зачем». Надежда Николаевна не сомневалась, что убили ту бабу по приказу Мессира за то, что не смогла заполучить у Игоря Круглова вторую часть книги, и кстати, Надежде было ее совершенно не жаль.
Как ни крути, но все было завязано на театре, а значит, следовало снова туда сходить и поговорить с хранительницей музея. Если кто и знает всю историю, то это она! «Как же ее зовут?.. – задумалась Надежда, – такое смешное имя… Алка говорила… ах, ну да, Розалинда Артуровна… нет, не Розалинда, а Розамунда!»
Кот умывался в прихожей на пуфике и хитро поглядывал на хозяйку из-под лапы – мол, все про тебя знаю и все расскажу.
– Сниму с довольствия! – не моргнув глазом, пригрозила Надежда Николаевна. – Посажу на один сухой корм!
Оба знали, что это неправда, но Надежда сделала зверское лицо, а кот сделал вид, что очень испугался.
Днем главный вход театра был закрыт, и Надежда Николаевна отправилась к служебному. На вахте сидела пожилая женщина со следами былой красоты и листала глянцевый журнал с фотографиями звезд явно не первой величины.
Оторвавшись от журнала, дама строго взглянула на Надежду и пропела на мотив арии Ленского:
– Куда, куда вы?..
Наверняка вахтерша прежде была певицей и никак не могла это забыть.
– В театральный музей, – ответила Надежда.
– Музей закрыт еще, еще закрыт музей! – пропела вахтерша на мелодию «Частица черта в нас заключена подчас…» и добавила обычным голосом: – Приходите после пяти.
– Ясное дело, что закрыт, – сухо ответила Надежда Николаевна, – если театр не представил никаких документов!
– Что такое, вы кто? – забеспокоилась вахтерша.
– Я представитель страховой компании.
– Какой?
– Страховой! – повторила Надежда. – У вас в музее ведь произошел инцидент? Вот меня и направили выяснить, является ли он страховым случаем. Мне нужна Розалинда… Розамунда Артуровна.
– Ах, страховая… – обычным голосом проговорила вахтерша. – Ах, вы к Розамунде Артуровне! Тогда проходите, она в музее, а музей слева по коридору, а коридор…
– Я знаю! – и Надежда отправилась по знакомому маршруту.
Ни в первом, ни во втором зале не было ни души, и Надежда Николаевна приблизилась к комнате, где находилась восковая фигура дореволюционной примы.
Тут она и увидела Розамунду Артуровну, стоявшую перед креслом, в котором в горделивой позе восседала восковая актриса. Рядом с хранительницей вертелась та самая девочка, которую Надежда встретила здесь в прошлый раз. Девочка держала в руке старинную серебряную расческу и медленно водила ею по волосам восковой персоны.
– Привет! – сказала Надежда Николаевна. – Ты и тут помогаешь?
– Здравствуйте! – ответила девочка тоненьким голосом и улыбнулась ей, как старой знакомой. Потом достала из кармана блестящую дешевую заколку и попыталась пристроить ее в волосы манекена.
Показалось Надежде или нет, что на восковом лице появилась гримаса брезгливого недовольства?
– Инка, – сказала Розамунда Артуровна, – пойди в кладовку и принеси мне лак. Ты знаешь какой, в красном флаконе.
Девочка послушно бросила заколку и побежала за лаком, что-то напевая.
– Вот, – вздохнула хранительница, правильно истолковав взгляд Надежды, – это нашего помрежа дочка. Сами видите, что с ней. Такая грустная история… мать-то при родах умерла, а девочка вот такая получилась. Врачи сказали – родовая травма…
– Угу, – кивнула Надежда Николаевна.
– Ну, так-то она безобидная, послушная, сидеть с ней некому, вот отец ее сюда и приводит. Нравится ей музей, только следить нужно, чтобы не подсунула никуда своих дешевых побрякушек. Она, как сорока, все блестящее любит. Отец не хочет ее в интернат отдавать, ради него мы и терпим… Вы не думайте, он очень много с ней занимается, по врачам таскает, надеется на лучшее. Нашли какое-то экспериментальное лечение… им даже удалось в программу записаться. Правда, подробности умалчивает – чтобы не сглазить, но говорят, тот доктор творит чудеса…
Надежда хотела сказать что-то подходящее случаю, но тут вернулась девочка. Хранительница взяла у нее баллончик с лаком и стала аккуратно покрывать им руки восковой фигуры.
Надежда Николаевна невольно взглянула на лицо манекена: теперь оно выражало высокомерную скуку, как лицо богатой клиентки в косметическом салоне.
Надежда перевела взгляд на ее руки и невольно вздрогнула.
У восковой актрисы были очень необычные руки – маленькие, смуглые, с тонкими, хрупкими пальцами и маленькими острыми ноготками, похожими на птичьи коготки. Точно такие же руки были у женщины в черном платье и шелковой маске, которую Надежда встретила в игорном клубе «Флеш-рояль»…
Но что все это значит?
Розамунда Артуровна повернулась к Надежде:
– А вы вообще-то по какому вопросу? Музей еще закрыт, приходите позже.
– Но я не в музей. Я лично к вам. – Краем глаза Надежда увидела, что девочка прицепила-таки к платью восковой персоны блестящую брошку, но решила не отвлекаться.
– Да? И по какому же делу? – Хранительница ничего не заметила, а девочка за ее спиной послала Надежде благодарственную улыбку.
– Я думаю, никто лучше вас не знает о ней, – Надежда Николаевна кивнула на восковую фигуру, – о Софи Верден. – Она решила положиться на силу лести – и не ошиблась.
Розамунда Артуровна приосанилась и проговорила:
– Да, пожалуй, вы правы. О Софи я знаю больше всех. А что конкретно вас интересует?
