– Меня интересует постановка об Инес де Кастро, в которой Софи Верден сыграла заглавную роль.
Глаза Розамунды Артуровны заблестели. Мановением руки она отослала девочку и, вручив Надежде баллончик с лаком, принялась заботливо поправлять мантилью на восковой фигуре.
– Эта постановка сыграла особую роль в судьбе Софи Верден и в судьбе нашего театра… Те, кому посчастливилось увидеть этот спектакль, говорили, что это было удивительное зрелище! Софи Верден буквально перевоплотилась в Инес де Кастро! К сожалению, подлинных портретов королевской фаворитки до наших дней не сохранилось, но на сцене буквально ожила знатная португальская дама четырнадцатого века со всеми ее страстями и страданиями! – Розамунда Артуровна сделала паузу и продолжила печальным, трагическим голосом: – И как бывает с гениальными артистами, эта роль оказалась не только лучшей в карьере Софи Верден, но и последней. Вскоре после премьеры актриса заболела скоротечной чахоткой, как тогда называли туберкулез, и через несколько месяцев умерла… – Она снова сделала паузу и продолжила таинственным голосом: – Но сразу после ее смерти многие работники театра по вечерам стали встречать в коридорах и помещениях даму в пышном платье средневековой португальской аристократки!
Надежда Николаевна внимательно слушала рассказ хранительницы, пока ее не отвлекло какое-то движение за креслом с восковой фигурой. Она перевела взгляд и заметила, что бархатная портьера позади кресла едва заметно пошевелилась, как будто там кто-то прятался. «Ну, ясно, Инкины проделки, снова вертится где-то поблизости», – подумала Надежда, опустила глаза – и увидела торчащий из-под портьеры носок лакированного мужского ботинка. Черного и остроносого.
Она только открыла рот, чтобы что-то сказать, как на столике зазвонил телефон, и Розамунда Артуровна, сняв трубку, почтительно проговорила:
– Да, Менелай Орестович… слушаю вас… да… я поняла… сейчас же приду… – Закончив, она повернулась к Надежде: – Извините, начальство вызывает. Мы закончим этот разговор позднее…
– Да, но тут… – начала было Надежда, но Розамунда Артуровна уже испарилась с удивительной для ее возраста прытью.
Надежда Николаевна снова скосила глаза на портьеру. Носка лакированного ботинка теперь видно не было, но сама портьера начала медленно отодвигаться.
Надежда не стала дожидаться, когда незнакомец выйдет на свет божий, а, толкнув в его сторону кресло с восковой фигурой, бросилась наутек. В последний момент ей показалось, что лицо актрисы снова переменилось – теперь на нем читалось возмущение и оскорбленное достоинство.
Миновав зал советской оперетты, Надежда Николаевна вбежала в зал дореволюционной классики и спряталась за манекеном в пышном платье с кринолином. Следом за ней в зал ворвался мужчина – высокий, худощавый, с черными вьющимися волосами, обильно тронутыми сединой. Надежда про себя отметила, что для своего возраста бегал он весьма легко и дыхание сохранял. Она вон запыхалась, а этому хоть бы что. Может быть, тетя Лина что-то напутала с его возрастом?..
Остановившись на пороге зала, мужчина огляделся, и Надежда рассмотрела его глаза – пронзительные, темные, как револьверные дула. Казалось, из этих глаз смотрело само вселенское зло…
Именно этот мужчина пытался похитить ее из игрового клуба, переодевшись пожарным.
Мессир… ну никак он от нее не отстанет!
Мессир шагнул в ее сторону. Надежда вскрикнула и толкнула на него манекен, за которым пряталась.
Женщина в пышном платье восточной принцессы упала на Мессира, обхватив его в нелепом, карикатурном объятии. Он попытался отбросить манекен, но получилось это не сразу.
Надежда успела выскочить из музея и добежала до гардероба. В коридоре слышались быстро приближающиеся шаги Мессира.
Она испуганно огляделась и, сама не зная как, перемахнула через запертую стойку, а затем на четвереньках поползла вперед, пока не достигла закутка, где Алка беседовала с гардеробщиком. Надежда привстала, огляделась и увидела шкаф, в котором, по словам подруги, спрятался гардеробщик.
Спрятался, а потом бесследно исчез…
Времени не было, и Надежда Николаевна юркнула в этот шкаф. Едва она закрыла за собой дверцу, Мессир вошел в гардероб и насмешливо проговорил:
– Я же знаю, что ты здесь! Ты никуда не могла деться! Ну что за детские игры? Все равно я тебя найду! Лучше выйди сама, это будет достойнее!
Надежда сидела в шкафу тихо, как мышь, даже дыхание задерживала как могла.
Мессир усмехнулся и продолжил:
– Ну ладно, хочешь поиграть в прятки – будь по-твоему! Но только пеняй на себя! Кто не спрятался – я не виноват, кто спрятался – тем более!
Он оглядел гардеробную и уверенно направился к шкафу.
– Что за детский сад! Я ведь знаю, что ты здесь!
Надежда сжалась в комок. Шаги Мессира звучали все ближе и ближе… Что же делать? В эту секунду она осознала, что все еще сжимает в руке баллончик с лаком, который ей передала Розамунда Артуровна.
Мессир подошел к шкафу, потянул на себя дверцу… Надежда увидела прямо перед собой его черные, бездонные глаза – и тут же направила на них баллончик.
Серебристая струя липкого лака брызнула в лицо Мессира, от боли и неожиданности он закричал и попятился. Удивленная своим успехом, Надежда Николаевна с восторгом смотрела, как корчился злодей. Он рычал, как загнанный зверь, и царапал лицо, безуспешно пытаясь стереть лак с лица, особенно с глаз. Было ясно, что он ничего не видит.
Она попыталась воспользоваться его временной слепотой, чтобы выбраться из шкафа и сбежать, но, как только сделала шаг, он бросился ей навстречу, протянув вперед руки.
«Ага, ориентируется на слух», – поняла Надежда и оглянулась.
Теперь, когда шкаф был открыт и ярко освещен, на задней стенке была хорошо различима маленькая задвижка.
Надежда Николаевна отодвинула ее, и стенка отъехала в сторону, как дверь купе. Тут же стало ясно, что случилось с гардеробщиком, – он вышел из шкафа через эту дверь. Вот только куда она ведет?
Впрочем, раздумывать и колебаться было некогда. Надежда юркнула в открывшийся проход и торопливо закрыла за собой заднюю стенку шкафа. Позади раздался разочарованный вопль – Мессир потерял свою добычу, а найти задвижку в шкафу вслепую он не мог.
Надежда Николаевна перевела дыхание. Успокаиваться было еще рано – от преследователя ее отделяла только тонкая дверца…
Впереди виднелись уходящие вниз и теряющиеся во мраке ступени. Надежда достала мобильный телефон, включила подсветку и стала спускаться. Так, по крайней мере, не сломаешь ни ноги, ни шею…
Спуск был недолгим. Вскоре лестница закончилась, и Надежда оказалась в прямом коридоре. Пройдя метров двадцать вперед, она заметила в стене узкую щель, откуда сочился бледный свет и доносились голоса.
Заглянув в нее, Надежда увидела обычную комнату, в которой сидели за столами несколько полных женщин средних лет. Перед каждой из них стоял компьютер, но они разговаривали между собой.
– Очень хорошо для похудения пить настойку имбиря… – рассудительно заметила одна из них.
– Ой, да это одни разговоры! – перебила ее другая. – Я этого имбиря выпила целый мешок, и думаешь, хоть на сто граммов похудела?
– А еще можно куркуму… – протянула первая.
– Девочки, а вы не пробовали просто меньше есть? – вмешалась в разговор третья, не такая толстая.
– Ну, ты скажешь! Научно доказано, что это ничуть не помогает! Только нервы испортишь…
– Дамы, хватит уже болтать! – вступила четвертая, видимо начальница. – У нас квартальный отчет на носу, а вы тут ерундой занимаетесь!
– Это не ерунда! – возмутилась первая. – Это серьезнейший вопрос!
«Все понятно, бухгалтерия театра», – сообразила Надежда и пошла вперед.
Вскоре снова показался свет.
Надежда прибавила шагу и через несколько минут оказалась перед закрытой на щеколду дверью, из-за которой пробивался неяркий свет и сочился свежий сыроватый воздух.
Отодвинув щеколду и толкнув дверь, она оказалась на улице, в узком безлюдном переулке.
