– Интересно, конечно, – холодно заметила Лера и закурила сигарету из пачки, принесенной Валентиной.
Генерал придвинул ей тяжелую чугунную пепельницу, которая оставила на столешнице привычную царапину.
– Только не пойму, к чему вы рассказываете, какой героический был мой папочка. Если уж меня это раньше не волновало, то сейчас и подавно не волнует.
– А к тому, – веско сказал генерал, оставив без внимания ее шпильку, – что мертвым Андрея Градова никто не видел. Зато еще через несколько лет начали просачиваться слухи о некоем Аль Джохаре. Терроризм, наркотики – все нити вели к нему. Я, конечно, в этом деле не специалист, но как-то посылали моих ребят на дело. Эти убийцы, что от него идут, живыми в руки не даются, обязательно должны себя жизни лишить. Однако все-таки кое-какие сведения общими усилиями удалось собрать. Рассказывают, что Аль Джохар – человек огромного роста, белый, волосы очень светлые, глаза тоже – бледно-голубые, как будто изо льда отлиты. Тебе это никого не напоминает?
Лера промолчала.
– Дальше уже какие-то сказки пошли, – вздохнул генерал, – будто бы взгляд у Аль Джохара удивительной силы, он может внушить своим воинам все, что хочет, они без слова идут на смерть.
– С чего люди из Конторы взяли, что Аль Джохар – это и есть Андрей Градов?
– Не знаю. – Максимов встал, с грохотом отодвинув стул. – Откровенно говоря, и не верил я в эти россказни. Аидрюху-то я с детства знаю, не мог он до такого опуститься. С другой стороны – уж больно точно его описание… Но после того как Контора тобой заинтересовалась, я поверил, что там, в горах, Градов сидит. У них сведений побольше моего.
– Слушайте, что я вам плохого сделала! – вскричала Лера. – Ну для чего было меня Конторе сдавать? Что ваш Луговой – промолчать не мог? Никто бы и не узнал, что я – Градова дочь… Жила себе двадцать три года спокойно…
Она тут же замолчала. В последнее время не слишком-то спокойно она жила. Так, может, это ее судьба сделала очередной вираж?
– Он виноват, – согласился генерал, – от неожиданности не сдержал эмоций. И не думал, что Контора каждое его слово прослушивает… Вот я и решил все исправить. Ведь если они до тебя доберутся, то ничего хорошего не будет. Заставят на себя работать, а это опасно. Если же не выйдет у них ничего, то все равно жизнь твою изломают, так просто в покое не оставят…
Лера поглядела на него в упор, хотела сказать, что ее жизнь – это ее забота и что она никому не позволит вмешиваться, но во взгляде генерала Максимова прочитала вдруг самую обычную усталость и давнюю печаль. Пока он ничего плохого ей не сделал, вытащил из очередной передряги, а ведь здорово рисковал. И вроде бы сделал это по доброте душевной, ничего ему от Леры не нужно… Но это он так говорит. Жизнь научила ее не доверять первому впечатлению.
– А у вас самого есть семья? – неожиданно для себя спросила она.
– Нету. – Генерал отвернулся. – Сын погиб… давно уже, с женой мы в разводе. Так что один я.
Лера вспомнила яростный взгляд буфетчицы Валентины и усомнилась, что бравый генерал совсем один, без женской ласки.
– Ты не подумай чего плохого, – насупился вдруг Максимов, – я ведь в память о друге тебе помочь хотел…
Она ясно поняла, что он чего-то недоговаривает. Она вообще не могла понять этого человека. Раньше на ее пути попадались мужчины, которые все были как на ладони, ей не доставляло труда читать в их душах. Откровенно говоря, и читать-то было нечего. Митька, ее первая школьная любовь, Лешка, ее, с позволения сказать, любовник, подлец и трус, который сдал ее людям Аббаса, лишь только его едва припугнули. Она никогда не обманывалась на его счет.
Ласло, напыщенный и хвастливый, с мозгами, запудренными кокаином. Опасный и лживый, его-то она просчитала сразу, да он и не скрывался.
Николай – смелый и решительный, железный человек. Она спасла ему жизнь, он был ранен и показал ей свою слабость. Только на одну ночь, а потом снова стал самим собой, его она тоже просчитала верно.
И вот теперь перед ней сидел немолодой, хотя и крепкий человек, который называл ее дочкой. Она не чувствовала в нем фальши. Однако и видеть его насквозь не могла. К тому же, вдруг вспомнила она, тут замешался еще Юрий Затворов, тот, кого она видела на снимке. Хорошо бы выяснить о нем у генерала поподробнее. Возможно, это простое совпадение, ведь той фотографии без малого двадцать пять лет; возможно, генерал пожмет плечами и скажет, что он не помнит такого человека, что на снимке он оказался случайно, просто попал в кадр.
Но Лера не верит ни в какие совпадения.
И только было она собралась аккуратно подвести разговор к нужной теме, как в кабинет генерала без стука вбежал лейтенант Айниулин. Генерал набычился и хотел рявкнуть на адъютанта, но у того было настолько озабоченное лицо, что шеф посерьезнел и строго спросил:
– Что случилось, Фарид?
– Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант… – начал тот, отдуваясь.
– Отставить формальности! В чем дело?
– К части приближается вертолет…
– Что еще за вертолет? Запросить информацию, в случае сомнений – сбить!
– Запросили, товарищ генерал! Вертолет сообщил спецкод… это Контора!
– Черт! – Генерал так хрястнул кулаком по столу, что дубовая столешница едва не раскололась. – Кто конкретно? Если какая-то мелкая конторская шушера с очередной проверкой, не посажу без прямого приказа из Москвы!
– Это не мелкая шушера! – отозвался лейтенант. – Это… товарищ генерал-лейтенант…
– Да что ты тянешь? – Генерал побагровел. – Ты десантник или школьница?
– Это Семнадцатый, товарищ генерал-лейтенант! – выдохнул Айниулин.
– Черт, черт, черт! – повторил генерал и потряс ушибленным об стол кулаком. – Только его мне и не хватало для полного счастья! Интересно, что этому хмырю нужно? То есть я как раз отлично знаю, что ему нужно, вернее – кто ему нужен… но вот что мне очень хотелось бы узнать – откуда он все так быстро разнюхал?
Он оглянулся на Леру, потом перевел взгляд на адъютанта.
– Проводи ее сам знаешь куда, и чтобы никто не видел, понял? Головой отвечаешь!
– Слушаюсь! – Айниулин вытянулся на бегу и помахал Лере, чтобы шла за ним.
Генерал поднялся из-за стола, тяжелыми, уверенными шагами пересек кабинет, так что в шкафчике жалобно зазвенели спортивные кубки, и, покинув здание штаба, направился к вертолетной площадке.
Лейтенант с Лерой проскочили приемную, но вышли из нее не на лестницу, а через боковую незаметную дверь. Там тоже была лестница, но узкая и темная. Лейтенант придержал Леру за руку, чтобы она не споткнулась, сам он, похоже, видел в темноте как кошка. Они выскочили на улицу, пригибаясь как под пулями, обогнули штабное здание, скрываясь за кустами сирени, с которых еще не успели облететь листья, и юркнули в подъезд соседнего трехэтажного дома. Никого не встретив, они миновали два этажа, а на третьем лейтенант открыл своим ключом недавно покрашенную дверь.
– Это товарища генерала квартира, – сообщил он, хоть Лера и сама догадалась, – вы тут пока побудьте, только никуда не уходите, да я вас на всякий случай запру.
– Душ тут есть? – поинтересовалась Лера.
– Да все там есть, вы уж сами разберитесь, а я побегу! – И лейтенант Айниулин исчез, захлопнув дверь.
Когда генерал Максимов приблизился к вертолетной площадке, в небе над головой раздался нарастающий грохот и из-за штабного корпуса выплыло тяжеловесное оливково-зеленое туловище вертолета. Генерал машинально пригнулся, покосился на вытянувшегося рядом неизменного лейтенанта Айниулина. Он слегка запыхался. Простоватое смуглое лицо адъютанта выражало искреннее расстройство – не смог оградить шефа от очередной неприятности!
Вертолет накренился, завис над площадкой, начал медленно опускаться. Выгоревшая на солнце трава поникла, прижатая поднятым лопастями ветром. Наконец машина коснулась колесами земли. Мотор затих, но лопасти все еще вращались. На боку корпуса откинулась металлическая дверца, выпрыгнул бравый парень, наверняка охранник, настороженно огляделся по сторонам, затем, кряхтя и нащупывая ногами ступеньки, спустился рыхловатый тяжеловесный мужчина примерно одного с генералом возраста.
Семнадцатый.
Пригибаясь под все еще вращающимися лопастями, люди из Конторы перебежали площадку, только потом приосанились и с подобающим случаю выражениями лиц двинулись к генералу. Генерал насупился, однако тоже сделал несколько шагов навстречу. Семнадцатый брезгливо оттопырил губу и с видимым усилием протянул руку.
Однако генерал, вместо того, чтобы пожать протянутую руку, запрокинул голову, делая вид, что рассматривает самолет, выписывающий в небе аккуратные белые вензеля. Рука Семнадцатого повисла в воздухе. Представитель Конторы неприязненно пожевал губами, опустил руку и убрал ее за спину. Только тогда генерал опустил шишковатую голову, усмехнулся и проговорил:
