— Нет, ну вот опять! Огонек. Только не желтый теперь. Синий.
— А цвет имеет значение?
— Конечно. И синий не использовался. Значит, ты прав, и какой-то дебил просто решил поплавать с эхолотом по опасному участку. Их же, дебилов этих, как-то называют, да?
— Экстремалы?
— Точно. Ладно, давай спускаться, а то моя мегера ругаться будет.
— Может и домой не пустить.
— Ничего, к Матильде ночевать пойду. Она мне рада будет. Баба — огонь. И молодая, всего шестьдесят. И так зазывно на меня смотрит, что еле держусь, чтоб устоять.
— А точно, старый ты бандит, держишься? Или согрешил пару раз?
— Джентльмены о своих победах помалкивают, — важно изрек Ян.
Посмеявшись про себя, Эдик помог старику спуститься.
— Давай подвезу до дома? — предложил он, чуть ли не на руках сняв дядьку Яна со ступенек. Как дед умудрился забраться на вышку, для него так и осталось загадкой. — Поеду медленно, не волнуйся.
— Медленно я и без тебя дойду. Бывай!
И зашагал прочь, что-то бормоча себе под нос.
Он лежал на надувном матрасе, брошенном посреди сада. Рядом два кота — Рыжик и Черныш. Артур не заморачивался, выбирая имена своим питомцам. Над ним сплели кроны персиковые деревья. Плоды на них крупные, налитые, ароматные. Но рукой не достать, подняться надо, а лень…
Леша закрыл глаза, думая подремать. В море они проболтались чуть ли не сорок часов, вместо двадцати пяти. Поднялся шторм, и они его пережидали. Вернулись в порт вымотанные, но с отличным уловом. Теперь отдыхали. Причем уже вторые сутки. Шторм дошел до берега, и «Бывалый» стоял на приколе.
— Эй, есть кто? — послышался грубый мужской голос из-за забора. Если б пес, что охранял дом, сейчас был на своем боевом посту, он разразился бы басовитым лаем. Но Артур повез собаку к ветеринару, потому что сам не смог понять, что за ушную инфекцию пес подцепил.
— Кого надо? — откликнулся Леша.
— Артура.
— Нет его.
— В порту сказали, что он дома.
— Ошиблись. — Земских не посчитал нужным рассказывать незваному гостю о том, что Артур отправился к ветеринару со своим питомцем.
— А ты кто?
— Тень отца Гамлета.
— Чего-чего?
Земских, чей покой так грубо потревожили, беззвучно выругался, затем встал с матраса и выбрался из зарослей, чтобы посмотреть на докучливого визитера. Им оказался мужчинка затрапезного вида. Возраст не определить, то ли сорок, то ли шестьдесят, а вот род занятий без проблем — моряк. Загорелое до черноты лицо, глубокие морщины, обветренная кожа, жилистое тело и шальные глаза. Земских определял моряков по этим признакам и пока ни разу не ошибался. Возможно, ему просто везло…
У этого же мужчины еще и татуировка в виде русалки на груди была. Точно моряк.
— Я работаю у Артура на «Бывалом», — сказал Леша. — И снимаю у него жилье. А теперь скажи, кто ты?
— Тоже работал у Артура, но на другом корабле. Хотел спросить, нет ли у него местечка для меня.
— Нет, у нас команда укомплектована.
— А ты кто на «Бывалом»?
— Матрос.
— Не похож.
Земских развел руками. Он и сам знал, что не похож. Хотя уже и загорел, и лицо обветрилось, и на руках вены вздулись от физической работы плюс он похудел, и бородка у него сейчас шкиперская, а все равно видно, что чужак.
— Что возите? — не прекратил расспросов визитер.
— В смысле?
— Ну, кроме окуней и камбалы. Я понял, судно рыбацкое.
— Да. Поэтому ничего кроме окуней и камбалы. Разве что селедку.
— То есть никаких левых грузов?
И тут Леша понял, что речь идет о контрабанде. А скорее о контрафакте. На турецких и болгарских подделках сейчас не наваришься. Кругом изобилие. Но вот алкоголь без акцизов — это дело другое. Он приносит хороший доход. А лекарства! Золотое дно…
— Я человек маленький, — сказал Леша. — К тому же новый. Меня не посвящают в дела.
— Поэтому мне Артур и нужен. Мы с ним кореша. Мне бы он доверился.
— Записку напиши, я передам.
— Не, я лучше еще разок приду. Вечером, лады?
— Как хочешь.
— Если что, я Марат.
Земских кивнул головой и вернулся на свой матрас.
Спать все еще хотелось, но уже не так сильно. Однако Леша закрыл глаза, приготовившись к сиесте, но его снова потревожили. На сей раз тишину разорвал телефонный звонок.
Алексей нащупал сотовый в кармане, достал. На экране высвечивалась фамилия «Корнилов».
— Слушаю.
— Привет, Леха.
— Добрый день, Эд.
— Как жив-здоров? Слышал, вас потрепало в море изрядно.
— Да уж. Всех по разу вывернуло. Даже Мартина.
— Пообедаем вместе? Можно в тот ресторанчик сгонять, где мы с Устиновым заседали.
— Эд, я даже шевелиться не хочу, не то что куда-то ехать. Спасибо за предложение, но откажусь.
— Ладно, не шевелись. Лежи, жди меня, приеду через полчаса. Тебе что привезти?
— Ничего не надо. Я каши наварил овсяной. Так меня взболтало в море, что я только ее есть могу.
— У Артура должен быть мангал.
— Да, я видел.
— Будь другом, сооруди в нем костерок, я мясца привезу.
— Хорошо.
— До встречи тогда.
Распрощавшись с мыслью о сне, Леша побрел к оборудованной под ветхим навесом летней кухне. Там кроме плитки имелся мангал. Судя по состоянию «объектов», пользовались ими крайне редко. А мыли еще реже. Как и кастрюли. Поэтому Земских кашу себе сварганил быстрого приготовления.
Эдик явился ровно через тридцать минут. Этот человек поражал Лешу своей пунктуальностью.
Одет он был по-простецки. Шорты, футболка, шлепки. И приехал не на машине с шофером, а на скутере.
— Где у вас тут посуда? — спросил он, водрузив на стол под чудовищной клеенкой, потрескавшейся, выгоревшей и не совсем чистой, пакет с провиантом.
Земских открыл ящик, на котором стояла плитка, и достал все тарелки. Их было целых четыре штуки. Две с щербинами.
— Тяжела и неказиста жизнь холостяцкая, — покачал головой Эдик. — Знал бы, что все так печально, купил бы пластиковую посуду.
— Она есть у меня в комнате. А еще большое стеклянное блюдо. Я в него персики накладываю и, когда сплю, наслаждаюсь ароматом.
— Так тащи. Не из этого же есть!
Когда Леша вернулся с пакетом одноразовых приборов и блюдом с персиками, Эдик уже освоился. Почистив и прокалив решетку для барбекю, он выкладывал в нее мясо.
— Слышал новость? — спросил Эдик.
— Какую?
— Еще один труп обнаружен. Благо не на моей территории, но поблизости.
— Нет, я не знал этого.
— Опять труп «выдержанный».
— В смысле? — Леша взял с блюда побитый персик и взялся за его очистку.
— Считай, мумия. Как те с «Юнги-2».
— Кто-то разрывает старые могилы и подбрасывает останки в те места, где их могут обнаружить?
— В земле они бы так не сохранились, так что не разрывает, а… — Решетка перекочевала на мангал. — Даже не знаю, какое слово применить. Вскрывает, что ли? Саркофаги.
— Последний… кхм… фараон, он кто?
— Кто — пока не ясно. Но это не ОН.
— Не понял?
— Это ОНА. Женщина.
— Вот это ничего себе.
— И пролежала она где-то два десятка лет, если не больше. — Эдик достал из пакета помидоры и зелень и стал мыть. — Только где может быть это волшебное место, в котором плоть не гниет, а ссыхается?
— Ты знаешь гору под названием «Комиссар Рекс»? — поинтересовался Леша.
— Конечно.
— Ты был в брюхе «собаки»?
— Внутри горы? Нет. У меня легкая степень клаустрофобии. Я сторонюсь пещер. К тому же я слышал, что в эту крайне трудно попасть.
— Да, расщелина узкая. Проход сильно засыпан.
— С суши, ты имеешь в виду? — Леша кивнул. — Но в «Рекса», еще до того, как гора приобрела это название, проникали со стороны моря.
— Кто?
— Контрабандисты.
— Ты знаешь о них? — воскликнул Земских.
— Я — да. А ты откуда?
— Я был в брюхе «собаки». И видел брошенный там много лет назад товар. Ящики с духами, обувью, сумками. Все это неплохо сохранилось, кстати. Особенно кожаные изделия. В пещере хороший микроклимат. Тебе ясен мой намек?
— Тела могли все эти годы пролежать там?
— Почему бы кому-то не складировать в пещере не только контрабандный товар, но и трупы?
— Турецкое и болгарское барахло туда свозили люди Барона. Того самого, о котором нам рассказывал Устинов. Но трупы уже кто-то другой. Они появились позже. После того как цыган Василий перекочевал вместе со своим табором на какие-то другие земли и бросил в спешке нереализованный товар.
— Хотя товар тянул на десятки тысяч советских рублей.
— Возможно, Василий собирался прислать за ним своих людей, но не вышло. Барона выжили, его время кончилось. Так происходит со всеми, кто оказывается на вершине. Его скидывают. Реже — падает сам. И не важно, на какую гору поднялся, на Эверест, иносказательно выражаясь, или на «Комиссара Рекса».
