И свирепый приказ возымел моментальное действие. Когда разозленный (неизвестно на кого, на себя следовало злиться-то!) полковник Гущин переступил порог своего кабинета, к нему тут же широким ручьем потек поток информации по группе «Туле».
Из прокуратуры перегнали по электронной почте файлы проверки, а затем привезли диски с записью оперативной съемки.
— Это их один из последних концертов, затем группа уже больше нигде не выступала, — оперативник зачитывал сопроводительную к видеозаписи. — Это июньский концерт во Владивостоке. Два года назад, это местный ночной клуб.
Он поставил диск в ноутбук.
— Шадрина тогда уже с ними не было, у нас он сидел арестованный. Кто там в списке? — спросил Гущин.
— Дмитрий Момзен, Олег Шашкин, соло-гитара Пустовойтов, бас-гитара Рахимов и ударные Мулько. Тут вот запись в сопроводительной: Мулько — местный житель, из Владивостока, профессиональный музыкант, нанят через агентство, в группу «Туле» не входит, играл только концерт во Владивостоке, заменяя Шадрина.
Оперативник включил запись. Не слишком качественная, камера прыгает, как это и бывает на оперативных съемках.
Клуб, битком набитый молодежью, полутьма, только сцена ярко освещена. На ней рок-группа «Туле» — все в кожаных штанах, шнурованных ботинках, кожаных фуражках и кожаных жилетах. Солист до пояса голый.
Могучие децибелы хард-рока. Соло электрогитар. У полуголого солиста — крупного блондина — в руках гитары нет, только микрофон.
Катя не успела услышать, о чем поет «Туле» на своем концерте во Владивостоке, Гущин, перекосившись, как от зубной боли, приказал убрать звук.
Затем он приказал укрупнить изображение.
— Нас татуировки интересуют, а не этот гвалт, — сказал он. — Гляди-ка, они там все расписные!
Катя заметила это тоже — у солиста татуировка на левом плече, и вот он поворачивается — татуировка у него на спине. У бас-гитариста татуировки на плечах, у соло-гитары татуировка на груди.
— Так, отсмотреть пленку, отобрать все крупные планы, все татуировки их. Распечатать и подготовить для специалиста, — Гущин тыкал пальцем в экран. — Информацию мне на всю эту шайку, меня интересует, кто сейчас из них здесь, в Москве, а кто на гастролях.
Он покосился на Катю.
— Поди-ка ты прогуляйся до буфета, заодно и мне пирогов купи каких-нибудь на твой выбор, я-то пообедать уже не успею.
— Хорошо, Федор Матвеевич, секретничайте с агентурой, — кротко согласилась Катя. — Я вам с мясом куплю, вы с мясом любите.
Она зашла в свой кабинет в Пресс-центре, оставила сумку. Перед тем как отправиться в буфет обедать, она достала диктофон и еще раз прослушала запись, что сделала в кабинете для допросов. Вопросы Гущина… стук шадринских ладоней по столу, ритм… вот он изменился… этот момент… снова вопросы и… тишина.
Необычная беседа, но сколько в ней смысла, учитывая последующие события…
Обедала она медленно, потом купила пирогов с мясом в буфете. Она не торопилась возвращаться. Когда «подключают к работе агентуру» — это святое для розыска дело, это почти сакральный акт. Тотальное торжество профессиональных секретов. Представителям других служб, тем более сотруднику Пресс-службы, просто не место в этот момент в стенах управления розыска.
Она вернулась в приемную Гущина через два часа. Секретарша кивнула — заходите, теперь уже можно.
У Гущина в кабинете оперативники, он снова толкует о чем-то по мобильному. Завидев Катю, оторвался на секунду:
— Спасибо. С мясом пироги-то? Хорошо. А тут как раз о тебе речь, то есть… то, что предлагала, мы это обмозгуем, а это в помощь.
Катя аккуратно сложила пироги на тарелку на чайном столике. Чего это она предлагала там, когда? Ах, старик Гущин, с тех пор как в сердце твое, прикрытое бронежилетом, пуля угодила, разговариваешь ты порой так чудно… Ясен пень!
— Что там, в Пыжевском переулке, находится, кроме особняка Шашкина? — Гущин снова оторвался от мобильного и кивнул оперативникам: — Быстро, как это называется… погуглите, откройте просмотр улиц.
В руках оперативника моментально планшет, открыл Google-карты.
— Пыжевский переулок расположен между Ордынкой и Старомонетным переулком. Пять минут от Кремля, от Васильевского спуска. Вот… этот особняк, вход в армейский магазин со двора, рядом туристическое агентство.
— Какое там покрытие во дворе, посмотрите.
— Плитка, — оперативник показал Гущину планшет.
— Ага, там серая плитка, не асфальт, — сообщил Гущин в трубку и снова обратился к Кате: — Звоню в наше оперативно-техническое управление. Уж не знаю, как там ФСБ за этими «Туле» следила, что они в момент все просекли и всех жучков из дома повычистили. Мы пойдем другим путем. Так, хорошо… понял, — это он снова говорил уже в трубку, — посмотрите по карте, что у нас в этом Пыжевском?
— Управление федеральной антимонопольной службы, — оперативник открыл улицу в карте Google.
— Ну их к черту, с ними не договоришься, еще что?
— Институт физики атмосферы и Почвенный институт имени Докучаева.
— Физики? Это хорошо, это пойдет, у них там своей аппаратуры на крыше, наверное, до черта. — Гущин вновь обратился к мобильному: — Звоните в институт физики атмосферы и пошлите сегодня же туда бригаду ремонтников. Чтобы завтра к утру оборудование стояло и работало. У нас мероприятие в Пыжевском.
Он слушал трубку довольно долго, видно, спецы из оперативно-технического объясняли во всех деталях.
Катя включила электрический чайник, положила в чашку Гущина пакетик с заваркой. Когда он закончил свой долгий телефонный марафон, она протянула ему тарелку с пирогами и чашку горячего чая.
— Поставьте вторую запись из Владивостока, — сказал Гущин. — Смотри, как они там вырядились.
Катя увидела на экране ноутбука окоп, колючую проволоку и каких-то людей в странной форме, грязной и весьма необычного вида, какого-то колониального.
— Это реконструкция боев в Маньчжурии, так написано в сопроводительной. Они же клуб военно-исторический, в шоу участвуют, как тут написано, деньги вроде этим зарабатывают, а в основном существуют на деньги вот этого парня. Фамилия его Шашкин… Олег Шашкин. Это на нем форма Квантунской армии, японская. А я думал, они только фрицев представляют.
Катя смотрела на экран. Видно, что реконструкция, ражие сытые парни улыбаются, а в руках макеты винтовок со штыками.
— Сейчас в Москве, как мы выяснили, из всего прежнего состава «Туле» лишь двое. Дмитрий Момзен и этот вот Олег Шашкин, — продолжал Гущин. — Этого, который у них бас-гитаристом лабал, в прошлом году схоронили, умер от передозировки. Соло-гитарист вот уже шесть месяцев как проживает в Таиланде, квартиру свою сдал и подался на океан под пальмы, к экватору поближе. Так что интересовать нас будет вот эта парочка. Они живут вместе, в особняке в Пыжевском. Вроде на гомосексуалистов не похожи. А там уж не известно… Особняк активно посещается в настоящее время молодыми людьми на дорогих машинах. Исторический клуб, армейский магазин… что ж, понять можно, почему туда приезжают… У них там нет асфальта во дворе, плиткой все выложено, так что это нам на руку. Вот тут у них задняя дверь в особняк, дворик-патио, а вот здесь гараж.
Катя хотела было спросить — при чем тут плитка во дворе? Но не успела. Гущину позвонила по громкой связи секретарша и сообщила, что оперативники привезли в Главк специалиста-консультанта по татуировкам.
После профайлера Семенова в полицейской форме Катя опять ожидала, что спец окажется необычной персоной — этаким молодцом в бандане и косухе типа байкера. А кто еще может детально разбираться в татуировках?
Однако вошедшая в кабинет дама лет шестидесяти напоминала школьного завуча — в сером деловом костюме, в очках, со старой сумкой Луи Вюитон наперевес.
— Леокадия Оттовна Бем, профессор этнографии, — представилась она прокуренным басом. — Что у вас тут случилось? Меня увезли прямо с заседания кафедры!
Гущин сразу приосанился и засуетился. Выдвинул самое удобное кресло у стола для совещаний, бормоча, что дело очень серьезное… убийства, нужна ваша помощь как специалиста, профессор…
Он усадил консультантшу и выложил перед ней пачку снимков. Фотографии татуировок — тех, что были сделаны членами рок-группы «Туле», татуировка Родиона Шадрина и фотографии порезов на трупах жертв.
Леокадия Бем глянула на снимки сквозь очки и попросила черного кофе без сахара.
— У нас, помимо этого, к вам есть вопросы. — Гущин заваривал ей кофе сам, лично. Катя лишь наблюдала со своего места, как он делает это неуклюже. — Фигурирует у нас такое название «Туле». Вроде какой-то остров блаженных на Севере, а одновременно и экстремистским душком тянет. Объясните коротко, что это такое «Туле»?
— Тайное общество в Германии после Первой мировой войны, — сказала Леокадия Бем. — Входили туда немецкие аристократы. Оккультное и политическое тайное общество, его не надо путать с обычной масонской ложей. Возникло из своеобразного кружка по интересам по изучению германских древностей на почве оккультных теорий немецкого мистика фон Зеботтендорфа. Арийские теории превосходства, окрошка из магических ритуалов, секретных знаний и расовой нетерпимости.
