– Суки они все-таки, бабы эти. Знала ведь, тварь, что триперная. Нет, полезла трахаться.
– Все от денег, брат, – философски заметил Казакевич. – То есть от их недостатка.
– Себя жалко, – Петя вытер ладонью мокрый нос. – Жалко, что бездарно заканчиваются мои московские каникулы. Так хотелось девичьей любви, хотелось чего-то особенного, совершенно незабываемого… Дело не в половых связях. Хотелось немного романтики. И тут проклятая гонорея. Просто, как кирпичом по башке этот триппер.
– Бывают болезни и похуже, – утешил Казакевич.
– С утра выделения сделались более обильными, – продолжал Петя. – И цвет немного изменился. Из белого стал такой желтоватый. С прожилками…
– Между прочим, я ещё не завтракал, – сухо ответил Казакевич.
Он подумал, умственное развитие тридцати семилетнего Пети остановилось ещё лет двадцать назад и прогресс на этом направлении уже не маячит. Казакевич, утомленный разговором о венерической болезни, вышел из кухни и стал безмолвно слонялся из комнаты в комнату, то и дело натыкаясь на Петю. Брат жены тоже блуждал, как потерянный, забывал выключать свет в туалете, сморкался мимо раковины, а в ванной комнате вытирался полотенцем брезгливого Казакевича.
Телефон зазвонил в начале первого. Но беспокоил вовсе не Валиев, а один деловой партнер, человек очень словоохотливый. Казакевич с трудом отвязался от собеседника, вытянулся на диване. Неожиданно он испытал приступ страха, неожиданный и острый. Азербайджанцы не звонят, значит, что-то пошло не по сценарию.
Возможно, Тимонин жив. А может, все куда хуже. Он уже в прокуратуре дает показания. А исполнителей во главе с Валиевым заставили написать явку с повинной и заперли в КПЗ. Скоро придет очередь Казакевича. А может, все не так плохо? Может, ещё обойдется?
Но в дверях, понурив голову, уже стоял согбенный горем Петя.
– У тебя есть хороший врач? – спросил брат жены.
– Какой ещё к черту врач? – выпучил глаза Казакевич.
– Ну, по этим делам, – Петя ткнул пальцем между ног. – Специалист по игле. Венеролог.
– Нет у меня специалиста по игле, – простонал Казакевич. – Не обращался. Узнай телефон по платному справочному.
– Если бы с тобой такое несчастье случилось… Я бы тебя на руках к врачу отнес. Я бы…
Петя не договорил, обиделся и ушел узнавать телефон платного венеролога. Казакевич повернулся на живот, поджал руки под себя и стал ждать, но звонка не было. В два часа дня терпение лопнуло, Казакевич вызвал машину, оделся и отправился на работу.
Теперь он был почти уверен, что азербайджанцы с треском провалили все дело. Мало того, они заложили Казакевича, как организатора покушения на жизнь Тимонина. И Казакевича, того и гляди, задержат и отправят прямой наводкой в СИЗО, клопов кормить. Дома проведут обыск, на службе – выемку документов, печатей и штампов. Возможно, его уже пасут, и задержание произойдет по дороге на работу, в подъезде дома или в дорожной пробке, которую менты специально организуют.
До офиса Казакевич добрался без приключений. Но страх не отпустил его и в служебном кабинете. Он отказался от обеда, велел секретарше ни с кем его не соединять. Он подошел к зеркалу и стал внимательно рассматривать свое отражение. Лицо серое, уставшее. Кажется, седых волос на висках заметно прибавилось. Положив на стол трубку мобильного телефона, он задрал ноги на подоконник и уставился в высокое синее небо.
Казакевич израсходовал запас своего терпения по третьему разу, когда, наконец, услышал в трубке голос бригадира. Условной фразы тот не произнес, значит, Тимонин все ещё жив. Валиев сказал, дескать, нужно пивка выпить в том же заведении. С тяжелым сердцем Казакевич спустился к машине и помчался в район люберецкой свалки.
* * * *Ни черта не разглядеть в тесном пространстве кабины пилотов.
В дымном знойном мареве Тимонин скорее угадал, чем увидел чью-то ногу без ботинка в белом носке, поднятую кверху. Нога мелко вибрировала. Она как бы не имела продолжения. Выше колена нога заканчивалась куском кровоточащего лишенного кожи мяса. Панель приборов была залита кровью штурмана и ещё какой-то странной густой субстанцией, не имеющей определенного цвета.
Тимонин постарался просунуть голову внутрь кабины, но мешали торчащие сверху и снизу осколки стекла, гнутая обшивка. Поверх штурвала лежала седая залитая кровью голова пилота. Само тело зажало между сиденьем и штурвалом. Показалось, что пилот жив, но сейчас он просто без сознания. Тимонин прищурил глаза, выставил вперед голову, силясь разглядеть детали.
Теперь он понял, что летчик уже мертв или близок к тому. Видимо, при ударе о землю штурвал вырвал из его шеи кусок ткани и мышечных волокон, вылезшая наружу сонная артерия фонтанировала кровью. Ясно, помощь летчикам уже не требуется.
Тимонин пошел вперед. Задняя часть фюзеляжа обломилась и встала вертикально. Пропеллер на её конце продолжал вращаться, издавая тонкий свист. Вертолет пока не загорелся, но Тимонин видел, как из треснувшего бака на землю ручейком бежит желтый керосин. А поврежденные двигатели, помещенные над салоном, извергали густые клубы черного дыма. Тимонин обошел вертолет слева, овальную дверцу в салон не заклинило, лишь перекосило от удара.
Из чрева разбитой машины доносились какие-то неясные звуки, шорохи или стоны. Тимонин размахнулся плечом и отбросил портфель подальше, на безопасное расстояние от вертолета. Затем он вцепился пальцами в край двери, потянул её на себя. Дверца не открылась, она просто отвалилась, упала на землю, едва не придавив Тимонина. Он увернулся, прыгнул внутрь погибшей машины. Почему-то здесь дыма было больше, чем на земле.
По узкому проходу Тимонин пробрался в салон. Пол был завален кусками дюрали и битым стеклом. Тимонин хотел протереть глаза, но споткнулся о тело человека в военной форме. Это был полковник пожарной службы, находившийся в сознании. При ударе о землю пожарнику сломало в голени обе ноги и разлетевшимися осколками иллюминатора порезало руки, шею и лицо. Теперь он, хватаясь руками за стойки искореженных кресел, пытался доползти до выхода. Тимонин нагнулся, ухватил полковника за руки и поволок по проходу к двери.
– У меня глаза целы? – спросил пожарник.
Кровь залила его лицо, полковник не мог определить, ослеп он или нет. Тимонин не расслышал вопроса. Выпрыгнув из вертолета, он подсел, навалил на себя плотное тело и, протащив его на загривке метров восемьдесят, сгрузил на траву. Тимонин бросился обратно. Полковник, лежа на животе, стер с глаз кровь, отжался ладонями от земли, что-то прокричал вдогонку Тимонину, но тот не слышал, он бежал к вертолету.
– Сейчас рванет, – кричал полковник утробным басом. – Уходи. Ложись. Приказываю, мать твою, ложись. Приказываю.
* * * *Дымный темный шлейф над поврежденными двигателями поднялся выше, сделался гуще. Тимонин ворвался в салон вертолета, споткнулся обо что-то, упал и больно ударился головой и коленом. Но тут же снова вскочил на ноги. Несколько кресел сорвало со стоек, завалило сиденьями узкий проход. Сзади над креслами показалась и тут же исчезла чья-то бородатая голова.
Это лесник, пришедший в чувство, карабкался поверх сломанных кресел. Леснику повезло, у него была сломана правая ключица и несколько ребер в левой половине груди. Тимонин упал животом на кресла, вытянул вперед руки, чтобы помочь, вытащить человека из завала.
– Я сам, сам, – замотал головой бородатый мужик. – Там, внизу, под креслами посмотри. Там человек.
Лесник, перебирая руками и ногами, забыв о боли, карабкался вперед. Тимонин растянулся на полу. Под креслами он увидел человека в гражданском костюме, серых брюках и светлой безрукавке. Тем временем лесник сумел пробраться сквозь частокол сломанных кресел. Опираясь на стену, прошел по проходу к двери, кое-как вылез из вертолета, оглянулся и быстро поковылял прочь.
Мужчина в светлой сорочке лежал под креслами лицом вниз. Он разбросал по сторонам худые руки и не шевелился. Тимонин не мог знать наверняка, мертв этот человек или жив. Фамилия мужчины была Демьянов, он занимал должность старшего эксперта районного экологического комитета. Демьянов обошел много чиновничьих кабинетов и проявил изрядную настойчивость, чтобы попасть на борт вертолета лесной авиационной охраны. Это был первый в его жизни полет.
Тимонин распростерся на полу, порезав голую грудь битым стеклом. Он старался ухватить мужчину за левую ближнюю руку, но никак не мог до неё дотянуться. Тогда Тимонин сграбастал Демьянова за воротник рубашки, изо всех сил потянул на себя. Оторванные пуговицы разлетелись по сторонам. Притянув тело ближе, Тимонин поднялся, потащил раненого по проходу.
Правая нога мужчины ниже колена была раздроблена в плоскую лепешку, ступня оторвана. Бирючина, пропитанная кровью, оставляла за собой прерывистый бордовый след. Тимонин спрыгнул вниз на землю, взвалил раненого на плечи и пошел в том направлении, где оставил пожарника.
