виду от Лаури или вообще?
Аро продолжал смотреть на неё спокойно, но приоткрыл рот, словно решил продемонстрировать зубы.
– Как бы то ни было, проверьте, сохранилось ли то сообщение, – попросила Паула.
Аро задумался, после чего вздохнул, вынул телефон из кармана и снова надел очки.
– Говорите, одиннадцатого числа?
– Да. Могу попросить нашего специалиста назвать точное время, если сообщений много.
– Не стоит. Кажется, я понял, что вас интересует. Теперь я вижу, что речь о женщине с фотографии. Я просто не вспомнил её имя, – с этими словами Аро протянул телефон Пауле.
Если Аро и переписывался с сыном, он удалил всё – кроме этого. Вся их переписка состояла из двух сообщений.
11 июня Лаури Аро прислал отцу фото Раухи Калондо и скан завещания. И написал: «Узнаёшь?»
Вейкко ответил лишь на следующий день. Пока Паула читала ответ, он отвернулся.
– Получается, раньше вы этого документа не видели?
– Никогда, – ответил Аро, стараясь не смотреть на Паулу.
– Что думаете?
– Ничего. Едва ли эта бумага имеет юридическую силу, да и подпись Ханне са может оказаться фальшивой.
– Дайте взглянуть, – сказала Риитта, и, прежде чем Аро успел помешать, Паула протянула ей телефон.
Но увеличила картинку так, чтобы Риитта не смогла прочитать сами сообщения.
– Это действительно подпись Ханнеса, – сказала она с улыбкой.
Очевидно, на содержание документа она внимания не обратила. Вейкко забрал телефон и злобно посмотрел на Паулу. Та спокойно выдержала взгляд, после чего кивнула Ренко. Пора было оповестить Хартикайнена, как и условились: первым делом следовало задержать Лаури Аро.
В этот момент в комнату вбежали две борзые, а за ними – немецкий дог размером с исландскую лошадь. Борзые, виляя хвостами, обогнули гостей и встали рядом с Вейкко.
– Время гулять, – натянуто улыбнулся он. Паула убрала фото Раухи Калондо в сумку.
– Итак, в своё время вы, скорее всего, наняли эту женщину в Намибии.
– Получается так, если она числилась в штате концерна.
Вейкко Аро с трудом выдавливал слова, словно воспринимал разговор с Паулой как одолжение после того, что она сделала.
– И вы ничего о ней не знаете?
– Нет.
– А не припоминаете чего-нибудь ещё? Могла ли она быть в курсе… так скажем, мельничных дел Ханнеса?
– Вряд ли она могла что-то в них понять.
– С чего вы так решили, раз совсем её не знаете?
– Но ведь она же…
Вейкко Аро вовремя сдержался и перевёл дыхание, прежде чем равнодушно продолжить:
– Разумеется, я не могу знать наверняка.
Собаки потрусили за Аро к задней двери, он их выпустил, и они бросились по ступенькам во двор. Ренко, стоя на террасе, явно в угоду хозяину восхищался деревьями, подстриженными в форме шара. На большой лужайке щёлкал садовый ороситель. Аро хмыкнул и достал платок, чтобы стереть со лба пот.
– Скорей бы пошёл дождь, – сказал он.
– Обещали, что будет, но надо немного подождать, – добродушно заметил Ренко.
Риитта Лехмусоя вышла не террасу вместе с ними. Паула поймала взгляд Ренко и незаметно кивнула ему на Вейкко.
– А эта гну! – воскликнул Ренко, и Паула поняла, что он произнёс первое, что пришло в голову. – Её головы я у вас не видел.
– Она висит на стене в каминной комнате. Хотите взглянуть?
– Несомненно. Мы ведь не торопимся? – эти слова были обращены к Пауле.
– Нет, конечно, сходи, – ответила она, словно Ренко был ребёнком.
У неё разболелась голова, в глазах заплясали звёзды. Она с некоторой завистью смотрела на дога, который улёгся в тени дерева.
Риитта уселась на краю террасы и болтала ногами, как маленькая девочка. Пальцами ног она едва доставала до травы. Ногти её были покрыты персиковым лаком.
– Вы ведь тоже должны были приехать в резиденцию накануне Юханнуса, – сказала Паула.
– Да. Я как раз успела усадить Джерри завтракать, когда позвонил Юхана и попросил не приезжать. Мы не особо расстроились – поболтали, посмотрели телевизор, – сказала Риитта и улыбнулась, но потом вспомнила, почему праздник отменился. – Ох, я вовсе не…
– Всё нормально, – успокоила её Паула. – А вы с Джерри ладите?
– Ну конечно, Джерри – мой малыш. Мы много времени проводим вместе – с тех пор, как… Я всегда говорила, что Джерри – лучшее, что Ханнес привёз из Африки.
– Ханнес?
– Да, Ханнес участвовал в усыновлении, а точнее – организовал его. Он очень переживал, что Элина никак не может снова забеременеть…
Паула сдержалась и не стала спрашивать, почему это считалось исключительно проблемой Элины. Вместо этого она поинтересовалась, что Риитте известно об усыновлении Джерри.
– Подробностей я уже не помню. Но Ханнес устроил всё сам, ещё будучи в Намибии, Юхане и Элине нужно было только получить разрешение на усыновление.
– Насколько мне известно, это непросто.
– Да, наверное. Я действительно больше ничего об этом не знаю. Но Джерри – чудесный мальчик, и это главное, – в голосе Риитты прозвучало столько любви, что Пауле стало больно.
Она сглотнула и стала прислушиваться, не возвращаются ли Ренко и Аро. Но из дома не доносилось ни звука, мужчины растворились где-то в его глубинах.
– Зимой вы овдовели, соболезную, – сказала Паула. Риитта не ответила – лишь закрыла глаза и подставила лицо солнцу.
– Насколько мне известно, незадолго до смерти Ханне с пропал. Где вы видели его в последний раз?
Риитта ещё немного постояла в том же положении, будто свет придавал ей сил, затем вернулась в тень и открыла глаза.
– На презентации художественного проекта.
– «Сострадание»?
– Да. Ханнес тогда произнёс хорошую речь, казалось, она идёт от самого сердца. По крайней мере, отчасти.
– Почему бы ей целиком не идти от самого сердца? Риитта некоторое время молчала, разглаживая передник, который забыла снять.
– Знаете старый сюжет про доктора Джекила и мистера Хайда? – спросила она и с сомнением взглянула на Паулу.
Паула сдержала улыбку – Риитта, очевидно, сочла её слишком молодой и не знакомой с классикой – и серьёзно кивнула.
– Тот Ханнес, который выступал с речью, был Джекилом. Но после этого над ним, увы, вновь возобладал Хайд, – сказала Риитта с неподдельной грустью.
– Его смерть вас не шокировала?
– Конечно, шокировала. Но тяжёлые периоды бывали и раньше, причём со временем они становились всё длиннее. Они случались ещё в студенческие времена, когда мы познакомились. Но Африка… Она каким-то образом изменила Ханне са. И дело не только в затяжных запоях.
– Так, значит, это Африка сделала его мрачным? – вопрос прозвучал несколько саркастичнее, чем хотелось бы Пауле.
– Вы не так поняли. Я хотела сказать, что Ханнесу не пошла на пользу роль всесильного белого господина.
Набегавшись по двору, борзые вернулись на террасу. Одна из
