них принялась обнюхивать ноги Паулы.
– Глупая девочка, ну-ка гуляй! – Риитта взяла красный мячик, бросила его через лужайку, и молодые собаки во весь дух устремились за ним.
– Хороший бросок, – оценила Паула.
– Играла в бейсбол в молодости.
Самая проворная из собак принесла мячик назад. Риитта снова бросила его, на этот раз поближе, и животные накинулись на него, пытаясь отобрать друг у друга.
Паула подумала о Вейкко Аро, который, по всей видимости, всё ещё предавался охотничьим воспоминаниям в каминной комнате. Она не сомневалась, что Вейкко и раньше видел завещание, скан которого Лаури ему отправил.
Не сомневалась она и в том, что старый юрист действительно не помнил Калондо. Такие, как Аро, всегда предельно быстро делят людей на классы. Те, кто оказывался внизу иерархии, превращались в безликую массу, и встречи с ними в памяти не задерживались.
В ответном сообщении Вейкко Аро был почти так же краток, как и сын. При этом ему удалось уместить в одну фразу самые жуткие выражения по отношению и к женщинам, и к темнокожим.
Паула смотрела на дога, застывшего в древесной тени. В этот момент гигантское животное даже не было похоже на собаку.
Юрист «Лехмуса» Лаури Аро покорно проследовал с Хартикайненом и Медведем из галереи, где оставался, чтобы наблюдать за следственными действиями.
И всё же теперь, на допросе в комнате без окон, сидя перед Хартикайненом, он явно нервничал. Вероятно, до сих пор он лишь имитировал спокойствие, чтобы Май Ринне и Элла Лехмусоя не переживали.
Аро давал однотипные ответы на все вопросы Хартикайнена вне зависимости от их содержания.
Он никогда не встречался с Раухой Калондо. Её лицо он впервые увидел в пятницу, когда детектив Паула Пихлая показала ему фото на телефоне.
Он не может связать лицо жертвы с именем Раухи Калондо, которое (он это не отрицает) видел в полученном документе.
Он не видел этого документа до одиннадцатого июня. Он не предпринимал никаких действий с ним, поскольку посчитал (и по-прежнему считает) его поддельным или как минимум не имеющим юридической силы. Он послал скан документа отцу, поскольку бумага относится к тому периоду, когда тот ещё работал в «Лехмусе».
Он не выяснял, кому принадлежит номер, с которого пришло сообщение с документом, и не получал других сообщений об этом ни до, ни после. Изначальное он удалил.
В подтверждение последнего ответа он буквально швырнул свой телефон на стол перед Хартикайненом.
– То есть вы хотите, чтобы мы поверили, что кто-то неизвестный непонятно зачем прислал скан, а вы не стали ничего выяснять, – подытожил Хартикайнен.
– Именно так.
– Но вы всё же переслали его отцу.
– Именно.
– И отец ответил так, что, если произнести это вслух, налицо будут признаки разжигания межнациональной розни.
– Отец – человек старой закалки, – вступился Лаури за Вейкко, но было видно, что он стыдится.
– Ну не такой уж и старой, я моложе всего на десять лет. Вы как юрист знаете, что мы при необходимости можем отслеживать обмен сообщениями и обязательно вычислим отправителя. Спрошу ещё раз: сообщение от одиннадцатого июня – ваш единственный контакт с Раухой Калондо?
– Да.
Хартикайнен вздохнул. По-видимому, Лаури Аро тянул время, прикрывая компанию и семью Лехмусоя – или по меньшей мере одного из её членов.
– Вы рассказали о нём Юхане Лехмусоя?
– Как я уже говорил – нет.
– Почему? Это странно. Разве главе концерна и тем более сыну Ханнеса не следует знать о подобном?
– Мне показалось, в этом не было необходимости. Я уже неоднократно повторял, что не придал значения документу.
– Следовательно, Юхана Лехмусоя не знает о существовании документа и о том, что Рауха Калондо связывалась с вами за десять дней до своей смерти?
– Не знает.
На стол села большая муха, её спинка переливалась зелёным.
– Что было в сообщении от Калондо помимо скана?
– Ничего.
– Ничего? Никакого текста?
– Нет.
Хартикайнен резким движением накрыл муху перевёрнутым стаканом. Аро проследил за этим с некоторой завистью.
– Зачем это могло кому-то понадобиться? – спросил Хартикайнен.
– Что именно?
– Просто посылать скан, не излагая сути. Бессмыслица какая-то.
Лаури не ответил. Он выглядел измученным, его явно одолевала жажда. Хартикайнен осознал, что и сам хочет пить.
– Кто ещё кроме вас и вашего отца мог видеть этот скан?
Аро по-прежнему наблюдал за мухой, которая нарезала круги внутри стакана.
– Никто. Во-первых, я не оставляю телефон где попало, а во-вторых, экран у него блокируется. – Аро перевёл взгляд с мухи на свой мобильник, лежавший перед Хартикайненом.
– Что ж, нам придётся задержать вас на некоторое время, – сказал Хартикайнен. – Не хотите кому-нибудь позвонить?
Лаури помотал головой.
– Уверены?
Аро не шелохнулся, и Хартикайнен положил смартфон к себе в карман.
– Придётся подождать. Хотите кофе или воды?
Лаури снова помотал головой, но Хартикайнен всё же решил принести графин с водой. Подсунув лист бумаги под перевёрнутый стакан, он отнёс его к двери и выпустил муху на свободу.
Юхана и Элина Лехмусоя ждали Паулу уже с полчаса – правда, в отдел они приехали сильно заранее. Паула пригласила их к шести, а часы показывали лишь без пятнадцати. Медведь предложил им кофе.
– Отказываются, – проворчал он с видом обиженной бабушки, вернувшись на кухню.
Паула налила себе большую кружку и тут же отпила.
– Какой замечательный кофе.
– Давай без подколов.
Медведь был расстроен не только тем, что его радушием пренебрегли. Они с Хартикайненом задерживали Лаури Аро вместе, но на допрос коллега его не пустил.
– Запись с камеры из галереи я ещё не посмотрел, – сказал Медведь виновато.
– Ренко может посмотреть, а потом пойдёт домой.
Эти слова прозвучали как приказ. Ренко сделал недовольное лицо, но потом взглянул на свой телефон и улыбнулся. Дома папочку явно заждались.
Выходя с кухни, Ренко чуть не врезался в Хартикайнена.
– Ой, прости. Я оставил этого оруженосца поразмышлять. Кофе есть?
– Есть, причём отменный, рекомендую, – ответила Паула. – Аро что-нибудь рассказал?
– Твердит одно и то же, как попугай.
– То есть по-прежнему говорит, что получил от Калондо всего одно сообщение?
– Да. И что Юхана якобы ни о чём не знает. Я пока не нашёл свидетельств, что Калондо связывалась с Юханой напрямую.
– Продолжай искать и ещё потормоши Аро. Медведь – со мной.
Дверь в комнату в конце коридора была открыта: Медведь оставил чету Лехмусоя ожидать подальше от кухни.
– Они знают что-то о личности жертвы или о завещании? – вполголоса спросил Медведь, пока они шли по коридору и Паула перебирала содержимое своей папки.
– Нет, если только
