Клевета ли это на Брика — назвать его растлителем? Нет, конечно! Это огромная клевета на Маяковского. Ведь если есть растлитель, большой мерзкий дядя, то есть и придурковатая малолетняя жертва. А Маяковский не был жертвой. Он не был даже жертвой любви или Лилиного «коварства» — в своих отношениях с Лилей он вел себя совершенно осознанно. И уж тем более он не был жертвой умного дяди в очках, говорящего — эй, умственно отсталый, повторяй за мной, как надо думать, писать, жить… Отношения с Бриком были совершенно осознанные, кроме, может быть, самого главного, чего человек сам про себя понимать не может. Но зато понимают другие.
«…Роль Брика в жизни Маяковского была несомненно положительная…» Написавшая это Н. Мандельштам совсем не добродушная дама, а человек с придирчиво-злым умом, она очень редко о ком-то отзывается «положительно».
«…В агитационной теме Маяковский нашел некоторую компенсацию. Она отсрочила конец и дала Маяковскому сознание цели и необходимое для таких людей ощущение силы…»
Маяковский слабый, ему нужно прислониться к сильному. А «сильным» для него была эпоха, то есть «Госплан», «краснокожая паспортина» и прочее. Но «то, на что он ставил, оказалось не силой, а немощью». Власть оказалась не очень, эпоха оказалась не очень — так не Брик же в этом виноват.
Маяковский сам хотел служить революции. Он сам хотел служить революции, но не очень сам знал, как жить. И не будь Брика, в роли старшего друга и наставника, в роли некоего по жизни костыля выступил бы кто-то другой, кто бы указал путь, сказал: «Пиши стихи о краснокожей паспортине…»
Осип Брик был еще в одном, очень важном, Маяковскому нужен — Маяковский не умел читать и писать. Не то чтобы он совсем не знал грамоты, но у него были проблемы. Правописание в этой семье знал Брик. Начиная с 1916 года он расставлял в стихах Маяковского знаки препинания («На, Ос. Расставь запятатки»). И книги в этой семье читал Брик. Как-то раз Маяковского спросили про библиотеку — есть ли у него библиотека, что он вообще читает как культурный человек. Маяковский ответил — у меня библиотека, общая с Бриком. Это он сказал просто, чтобы не приставали, — библиотека была Брика, а не общая. Но дело не в том, что библиотека принадлежала Брику, а в том, что с литературой работал Брик, подбирал для Маяковского материалы. Маяковский умел писать стихи, но совсем не умел что-то прочитать, узнать. Брик не умел писать стихи, но умел найти, узнать.
Это отлично, но все-таки такое может сделать любой хороший редактор. А Брик был не редактор. Маяковский с Бриком работали как соавторы. Брик обсуждал с Маяковским все, от первой мысли, идеи до сдачи в печать. Маяковский всегда сомневался, а Брик всегда знал, что нужно, и, главное, был уверен в своих идеях. Давал направление мысли. Давал спокойствие, уверенность в том, что все делается хорошо и правильно. Для Маяковского была большая удача и даже счастье иметь такого человека рядом, это как одна душа на двоих.
Брик никогда на лавры не претендовал. Маяковскому доставалась слава, а Брику — душевный покой. Но разве это несправедливо? Их обоих устраивало.
И наконец любовь. Любовь Маяковского к Брику гораздо более тонкая материя, чем любовь Маяковского к Лиле.
Из писем Маяковского Лиле: «Целую 1000 раз тебя и 800 Оську», «Целую Оську в усы», «Дорогой, дорогой Лилик! Милый, милый Осик!»
Маяковский не мог нежно любить соперника! Как возможна нежная любовь любовника к мужу? Но это удивляются мужчины, каждый из них представляет на его месте себя и тут же вскидывается оскорбленно: «Я? Да никогда!» На самом деле именно соперника и можно любить, потому что любовь к одной женщине создает особенную близость. Тем более любить Осипа, который был как Лилина рука или нога, как данность Лилиной жизни.
Маяковский Лиле: «Мы с Оськой… только и делаем, что разговариваем о тебе». (Тема: единственный человек на свете — Киса.)
Кто был Брик Маяковскому?
Н. Мандельштам пишет о себе и Мандельштаме: «Мы хотели жить, а не погибать, но с самого начала всем было ясно, что ничего хорошего нас не ждет». Осип Брик, как и все, хотел жить, а не погибать, но ему всегда было ясно, что впереди его ждет хорошее.
В 1938 году, когда Маяковский уже восемь лет как не жил на свете, вышел однотомник с предисловием Брика. Брик писал, что в ранних стихах Маяковского есть влияние футуризма — вредное, потому что футуристы «писали такими словами, которые ни один человек понять не мог». Но Маяковский смог преодолеть вредное влияние футуризма. Это Брик пишет про те стихи, которыми бредил, ходил как пьяный, в которые влюбился и называл хлебом. Про футуризм, про свою молодость. Нравственная физиономия его не ясна. С годами нравственная физиономия Брика не стала ни лучше, ни хуже, а стала совсем уж неуловимой.
Нет, конечно, время было такое, что они все постоянно от чего-то отрекались. Глупо осуждать за то, что человек в террор предпочитает следовать линии партии — не сидеть же за футуризм. Но не все отрекались так холодно, так логично: хочешь, так скажу, хочешь, этак, и все будет одинаково хорошо. Брик пишет: «Враги советского народа, окопавшиеся в литературных организациях, подлые наймиты капиталистических разведок… смертельно ненавидели Маяковского… Кровь Маяковского на их грязных руках».
Маяковский: «Если я чего написал, если чего сказал — тому виной глаза-небеса любимой моей глаза». Смешно было бы написать — Брика глаза. Брики были нужны Маяковскому непременно вдвоем. На памятнике Маяковскому можно с полным правом написать: «Киса и Ося были здесь». Ося Брик, хороший мамин мальчик, выпускник университета, юрист, коммерсант, идеолог культуры, был разумно-счастливый человек, и Маяковский притулился к нему не случайно, рядом с ним он жил, а не погибал. Именно зависимость от Брика дала ему силы прожить хотя бы до выстрела в 1930-м. Маяковскому была нужна дружба Осипа так же, как любовь Лили. Или больше. Возможно, Брик был для Маяковского важнее Лили. Или — любовь к Лиле без Брика была Маяковскому не нужна.
Но если так, почему нельзя быть втроем?
ЧЕЛОВЕК, 13 ЛЕТ
Есть одна девочка, с которой мне запрещено дружить. Бабуля говорит, она может меня испортить, как будто я продукт, который скиснет. Я, конечно, все равно дружу с ней — мне интересно и еще назло. Не хочу, чтобы запрещали.
Плохие друзья? Думаю, нет, не бывает. Плохие друзья, имеется в виду, что могут научить плохому. Разве человека можно научить плохому, если в нем плохого нет? Это я не про себя, во мне-то плохого много. Может быть, плохое во мне взойдет как на дрожжах, если дружу с плохими?..
Глава 10
Почему нельзя быть втроем?!
А вот почему — а как же секс?
Люди, конечно, не понимали. Вероника Полонская, которая была последней любовью Маяковского, пишет: «Я никак не могла понять семейной ситуации Бриков и Маяковского. Они жили вместе такой дружной семьей, и мне было неясно, кто же из них является мужем Лили Юрьевны». Звучит наивно, но Вероника Полонская была не наивная, не глупая, не умная, а нормальная женщина, и именно ей с ее нормальностью из неуловимых деталей, из взглядов, из воздуха должно было быть понятно — кто муж, а кто друг…
Лиля: «Мы с Осей больше никогда не были близки физически, так что все сплетни о „треугольнике“, „любви втроем“ и т. п. совершенно не похоже на то, что было».
Очень странная фраза: треугольник не «неправда», а «совершенно не похоже на то, что было».
Был ли у них секс втроем? О, нет, нет! Или да…
Если возникает вопрос, на который не может быть точного ответа, когда клевета, поклеп, подозрение, предположение, сплетня, — неважно, было ли это, все равно не узнаешь. Важно — можно ли представить, что это могло быть?
К примеру, Анна Каренина, Каренин и Вронский — был ли у них секс втроем? Толстой нам про это не рассказывал, но, может быть, все-таки?… Нет, точно, нет, этого быть не могло! Они были люди той эпохи и того круга, в котором это было невозможно. И они были чистые люди.
Брики были люди той эпохи и того круга, в котором это было возможно. Лиля и Осип с их «обостренным половым любопытством» не были чистыми людьми, так почему бы и нет?.. Маяковский в начале романа с Лилей был не радостен, как положено влюбленному, он был подавлен и мрачен, почему бы это? Может быть, ему пришлось столкнуться с чем-то для себя неожиданным, неприемлемым, тяжелым?.. Мог он вписаться в эти игры? Но его же никто не спрашивал.
Психологически Брики и Маяковский, безусловно, были «втроем»: Лилин рассказ о том, как Осип утешал рыдающего Маяковского, стихи Маяковского о первом периоде их с Лилей любви — все это говорит о том, что были игры, манипулирование, удовлетворение «психологического любопытства».
Брик под любую ситуацию мог подвести теоретическую базу, к примеру, взять и объявить: отныне секс полностью отделен от человеческих отношений. Или: Лиля может сама выбирать, с кем ей заниматься любовью, с ним или с Маяковским, и никаких обид быть не должно. Или: Маяковскому полезно страдать — пострадает и напишет гениальные стихи. Лиля так говорила: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». Повторяла за Осипом или сама придумала?
