– Наташа, – внезапно назвал он её по имени, – я понимаю, просить прощенья бесполезно. Я хочу предложить тебе другое.
Она ждала. Ей даже стало любопытно.
– У меня в машине – дипломат. Это – бандитские деньги. Миллион долларов, именно столько они просили за Мэй. Мы с тобой можем взять их. Вместе. И убежать. Этих денег хватит, чтобы очень хорошо спрятаться. И никакой Илья нас не найдёт.
Наташа разинула рот, да так и осталась с отвисшей челюстью. ТАКОГО перехода она ну никак не ожидала!
– Может, мы и останемся врагами, – продолжил Артур, – но мы кинем Илью, и этим я немного заглажу свою вину перед тобой и перед Мэй. Ты только подумай, это миллион баксов!
– Ты сошёл с ума, – по-настоящему растерялась Наташа.
– Почему? Может, я согласился работать на Илью, чтобы кинуть его в последний момент?
– Тогда надо вернуть деньги её отцу. Это не твои деньги, – Наташа чувствовала, что теряет инициативу, что почва её уверенности уходит из-под ног. Надо немедленно придумать, как вернуть тонущие позиции.
– Но тогда нас найдёт Илья! – Артур, наоборот, обретал уверенность, – только деньги помогут нам скрыться. Понимаешь? Это же не детские игры!
Но Наташа не верила. Она бы лучше удавилась, чем стала помогать Артуру или согласилась стать его партнёром. И тут она поняла, КАК действовать. Надо просто согласиться! Этого Артур не ожидает от неё, такой справедливой, слишком честной и глубоко порядочной. И это будет его крахом, ибо он подумает, что теперь между ними – временное перемирье. А потом, впоследствии, она с помощью этих денег ТАК отомстит ему, что тот план с похищением окажется просто детским лепетом по сравнению с реальностью.
– Ты действительно так считаешь? – Наташа вытерла лицо платком, – ты думаешь, там миллион? Но откуда у отца Мэй миллион? Он что, вор в законе или министр? Или депутат думы?
– Я понятия не имею, – заверил Артур, пожав плечами.
– Ладно, пошли глянем на твой миллион, – Наташа прошла мимо него и направилась обратно, к машине.
– Ты что, согласна? – изумился Артур.
– Если ты и правда хотел кинуть бандитов, то это меняет дело. Чего же ты молчал, дурак?
Узрев в этой фразе огромный шаг к примирению, Артур подумал, что сейчас Наташа извиниться за свои истеричные обвинения. Но она и не собиралась извиняться.
Наташа преодолела обратный путь в такой же полной тишине. Артур вновь наблюдал её коротко стриженый затылок. Она не боялась оставить его за своей спиной. Она больше не ждала от него подлости.
Но как только они вышли из леса к машине, то замерли оба. Возле Павлининского драндулета приткнулась «шаха», около которой стоял щекастый мускулистый мужчина и улыбался. Артур моментально узнал в нём Илью. Наташа заметила, что в правой руке мужчина держит большой жёсткий кейс. И тоже догадалась, что за человек перед ней.
* * *Высадив Наташу возле поворота, Вакуров по просьбе Гершковича проехал ещё метров сто и остановился на обочине. Коля догадался о смысле предпринятого манёвра – дорога заворачивала, и теперь их машину не будет видно.
– Мы отпустили её одну к этим отморозкам! – воскликнул Вакуров, заглушив двигатель, – зачем? Может, вы объясните?
– Молодой человек, – Максим Петрович повернулся к нему, – на ваше счастье, вы совсем не ориентируетесь в ситуации.
– Так сориентируете меня, чтобы я не наворотил чего!
– Не занимайтесь самодеятельностью, – посоветовал Гершкович, – Машенька, скоро всё закончится. Не волнуйся.
– Я спокойна, – подала голос Мэй.
– Я заметил у вас мобильный телефон, не отключайте его, – Максим Петрович приоткрыл дверцу и впустил в салон свежий воздух.
– С ним всё в порядке. Мы так и будем ждать у моря погоды? Может, выйдем, прогуляемся? Что это за место вообще? – Вакуров выключил негромко работающее радио.
– Здесь, в Бобрах, деревенский дом моего приятеля. Машенька, погулять хочешь? – спросил Гершкович.
Мэй согласилась. Троица покинула машину и направилась в сторону деревни. Вакуров жаждал удовлетворить журналистское любопытство:
– Максим…э-э… Петрович, а кем вы Маше-то будете?
– Она вам объяснила, – едва улыбнулся старичок, пригладив пышную бороду, – а вы?
– А я… Маша наверно меня забыла. Мэй, помнишь, ты в том баре оставила мне Наташкин телефон?
– Я помню.
Вакуров продолжил попытки выжать из двух сговорившихся партизан хоть какую-нибудь информацию, способную пролить свет на прошлое. Но попытки эти были тщетными.
* * *– Привет, бакланы!
Илья поставил кейс на землю и вытащил пистолет. Артур превратился в скульптуру «Жертва собственной глупости», а Наташу охватил новый приступ ненависти к нему. Как это он собирался кинуть Илью, если сам сболтнул ему о месте встречи?
Но они оба быстро забыли друг о друге, потому что уставились на оружие в руке Ильи. К Артуру вернулись все страхи, связанные с его злым гением. А Наташа только осознавала, что это значит – находиться под прицелом.
– Где рыжая алюра?
– Илья, подожди, – Наташа лихорадочно искала выход из положения, – не делай этого. Ты получил деньги, как хотел. Ты же не убийца!
– Плашкет, где она?
– Я не знаю, – откликнулся Артур и кивнул на Наташу, – она знает.
– Держи её! Ну! – рявкнул Илья.
Артур робко взял Наташу за руки и завёл их за спину. Наташа не сопротивлялась, она смотрела в узкие, спрятанные на щекастом лице, глаза Ильи. Дуло пистолета оказалось у неё перед носом.
– Ну? Будем мулекать и фраера чесать? Или будем цинковать?
– Илья, прекрати ломать комедию, – Наташа пока не успела испугаться, – ты же не уголовник. Мне безумно жаль, что всё так получилось. Твоя сестра…
Наташа зажмурилась, потому что Илья отвесил ей оплеуху, не жестокую, но весьма болезненную.
– Заткни сопло! – Илья сделал шаг назад, – я всё равно найду её. Рано или поздно. Лучше рано, чем поздно, правильно?
Конечно, лучше. Наташа видела, что Илья сейчас бесполезен. Пока им владеет навязчивая идея, никакие воззвания к совести не помогут.
– Плашкет, трубу!
Артур протянул ему мобильник, хотя прекрасно знал, что у Ильи был свой. Ещё раз прокляв Артура, Наташа приняла решение.
– Ну? – Илья приставил пистолет к вспотевшему Наташиному лбу.
Ему придётся убить их всех, как свидетелей. Но он не сможет – Наташа это ТОЧНО ЗНАЛА.
– Сейчас Маша придёт. Дай мне позвонить.
Илья повторил действия, пару часов назад произведённые с Мартыновым – набрал продиктованный Наташей номер и приложил трубку её уху.
– Это Крот, – представилась она, услышав голос Вакурова, – приезжай сюда.
– Что случилось? – ответил уже Максим Петрович.
– Маша, приезжай. Срочно.
Наташа вернула телефон владельцу. Илья отошёл к своей машине, а Наташа, легко высвободившись, – к Павлининской. Артур, потоптавшись на одном месте, присоединился к Илье. Наташа горько улыбнулась – Артур первый раз за сегодняшний день поступил честно.
– Сколько ждать? – Илья заткнул пистолет за ремень и закурил.
– Пять минут, – ответила Наташа.
Она искоса поглядывала на Илью. Она разглядела татуировки на запястьях и старалась понять, что у него на уме. Но, видимо, пухлые щёки скрывали все эмоции на гладко выбритом и лишённом бровей лице. «Глупый и несчастный мужик», – вздохнула Наташа, сняла очки и растёрла руками опухшие глаза. На Артура она даже не смотрела, поскольку от него уже откровенно тошнило.
К двум белым представителям Тольяттинского автозавода приближался зелёный. Илья снова вооружился своим «ЗИГ-Зауэром» и повернулся к «семёрке», остановившейся в десятке метров от него. Из неё вылез только один человек и отошёл в сторону.
Илья не шелохнулся. Он растерянно смотрел в глаза Учителю, целился в него и совсем ничего не понимал. Из всех свидетелей этой сцены объяснить происходящее могли лишь двое – сам Гершкович и…
– Дай мне пистолет, – Максим Петрович сделал шаг навстречу.
– Ты?! – Илья тоже сделал шаг навстречу.
– Дай мне пистолет, – Максим Петрович сделал следующий шаг и протянул руку.
Он не требовал, не приказывал – всего лишь просил. Так, как просят закурить.
– Что ты здесь делаешь? – Илья ещё немного сблизился с ним.
– Дай мне пистолет.
Илья посмотрел на оружие, ощупал его. Он хорошо знал этот пронизывающий и заставляющий подчиняться взгляд Гершковича. Он хорошо знал, что относится к той большей части людей, которая не поддаётся гипнозу. И наверно, Учитель всегда был прав.
– Я пойду до конца, – произнёс Илья.
– Ты уже пришёл. Дай мне его.
Учитель стоял перед ним с протянутой рукой. И наблюдал за невыносимым смятением чувств на лице своего Ученика, эмоции которого уже не могли скрыть никакие щёки.
