– Ваш отец никакой не волшебник, а хитрый и жестокий убийца! – безжалостно заявил Мукомель.
Мелодия закрыла лицо руками. Больше говорить она не могла.
– Вы, мадемуазель, присутствовали на встрече вашего отца с Лохматусом? – спросил ее инспектор.
Мелодия кивнула, не отрывая рук от лица.
– Где она произошла?
– В квартире отца Кароля, – едва слышно проговорила девушка.
– Что там случилось?
– На самой встрече меня не было. Мой отец знал, когда его брат будет в соборе, поэтому он предложил Лохматусу встретиться в квартире отца Кароля. Я должна была следить за входом в квартиру и по сигналу отца пустить туда Ириску.
– Зачем?
– Отец просто хотел напугать разбойника. Все равно бастард был проклят и Темный Человек вскоре пришел бы за ним.
– Что было дальше?
– Первым в квартиру брата зашел отец. У него есть ключ. Затем появился этот бастард. Они пробыли вместе всего несколько минут. Отец быстро вышел на улицу и подал мне знак. Я выпустила змею из сумки и она заползла в коридор.
– Что случилось потом?
– Из собора в квартиру вернулся отец Кароль. С ним были месьер нотариус и его помощник. Я позвала Ириску, дождалась, когда она вернется в сумку и ушла.
– А как вы позвали кобру? Ведь змеи глухие? – поинтересовался Мартиниус. Мукомель с удивлением посмотрел на него.
Мелодия показала предмет необычной формы, висевший у нее на шее.
– Это специальный свисток, звук которого слышат только змеи. Я научила Ириску подползать ко мне по сигналу этого свистка.
– А каким образом ваш отец открыл сундучок с гвинбургской хроникой? – спросил нотариус.
– Он сам подарил этот сундучок отцу Каролю на прошлый день рождения.
Мартиниус возбужденно потер ладошки.
– Гениальный ход! Зачем узнавать, как открыть секретный замок – просто подари его!
– Отец вам рассказал, что произошло во время его встречи с Лохматусом? – задал следующий вопрос инспектор.
Всем пришлось напрячь слух, так как Мелодия едва слышно сказала:
– Бастард не поверил отцу, что саквояж оказался пустым. Он требовал отдать ему шкатулку, начал угрожать, но проклятие исполнилось и Лохматус умер.
– Ваш отец ударил Лохматуса сзади в шею очень тонкой иглой, – жестко произнес Мукомель. – А затем выжег ему на лбу слово «виновен». Мы нашли в его столе клеймо, которым он это сделал. Самое настоящее убийство.
Мелодию била дрожь.
– Я боюсь отца, месьеры. Всегда боялась. Он и раньше был не таким, как другие люди, а в последнее время совсем изменился. Он часто не спит по ночам. Я слышу, как он до рассвета ходит, бормочет, яростно спорит с кем-то. От этого безостановочного жуткого бормотания можно сойти с ума. Я так устала от всего этого!
Услышав это признание, ротмистр обнял девушку за плечи, забыв о светских условностях. Она доверчиво прижалась к нему.
– Спасибо, Альфонс.
– А почему Александр убил своего брата, отца Кароля? – спросил инспектор.
– Завладев пустым саквояжем, отец подумал, что теперь шкатулка у отца Кароля. Священник был умным человеком – мог сложить два и два, поэтому, чтобы он ни о чем не догадался, отец заговорил хронику.
– Отравил своего брата, – хмыкнул Мукомель.
На это замечание Мелодия не нашлась, что сказать.
– А зачем вы поехали в Вилемов Двор? – задал следующий вопрос нотариус.
– Вы и это знаете? – удивилась девушка. – Накануне я караулила возле «Беличьего дупла» и мне удалось подслушать, как месьер инспектор пожелал вам, месьер нотариус, счастливо добраться в Вилемов Двор к отцу Цедрику. Я немедленно сообщила об этом отцу. Он послал меня в селение рано утром, чтобы я встретилась с отцом Цедриком раньше вас и постаралась узнать у него, что тот знает о шкатулке.
– Но вы не встретились с ним?
– Отец Цедрик все утро провел в церкви, а я не могла зайти внутрь.
– Почему же, моя дорогая? – спросил Гильбоа.
Мелодия показала ему кольцо на мизинце.
– Я же ведьма! Я не могу ступать на святую землю.
– Это все ваш отец-колдун виноват. Совсем заморочил вам голову! – воскликнул ротмистр. – Но ничего! Клянусь своей саблей, я развею злые чары, моя прекрасная дева, и вы из ведьмы превратитесь в милую, нежную и добрую девушку!
– Обычно бывает как раз наоборот, – проворчал Мукомель себе под нос. К счастью вспыльчивый гусар его не расслышал.
Тем временем Мелодия продолжала рассказывать:
– Я не решилась войти в церковь, поэтому отправилась к старой Амброзии, которая живет за болотом.
– Вы побывали у этой очаровательной старушки, мадемуазель?
Ротмистр сморщился, как будто попробовал чего-то кислого. «Как же! Очаровательная старушка! Древняя ведьма с говорящим лошадиным черепом для обмана сельских простаков!»
Мелодия вздохнула.
– Нет. Я побоялась идти через топь Семи Сестер. Да и Амброзия не была бы мне рада. В последний раз, когда мы виделись, она запретила мне даже приближаться к ее дому. Очень гневалась почему-то на моего отца.
– Александр просил Амброзию научить его скверным вещам – объяснил Мартиниус. – Вот она и разозлилась.
– В общем, я решила возвратиться к отцу. Признаюсь вам, месьеры, что вся эта ужасная история со шкатулкой смертельно испугала меня. Я боюсь выполнять приказы отца и боюсь его ослушаться. Он стал совершенно невменяемым. Когда я вчера ни с чем вернулась из Вилемова Двора, отец бешено кричал, что покончит с каждым, кто встанет у него на пути.
Мелодия с тревогой посмотрела на Мартиниуса.
– Отец знает, что шкатулка по-прежнему у вас, месьер нотариус. Он приговорил вас к смерти и его приговор исполнится сегодня!
Мельхиор почувствовал, как по его спине поползли мурашки. Остальные с опаской отодвинулись от маленького нотариуса. Вдруг проклятие сумасшедшего колдуна заразно?
– А чем вы и ваш отец занимались сегодня, мадемуазель? Откуда вы явились? – вернул присутствующих из мистических сфер обратно на грешную землю инспектор.
– Утром отец велел мне в костюме прокаженного сходить в «Беличье дупло».
– Зачем же?
Мелодия устало пожала плечами.
– Я не знаю. Наверное, даже сам Создатель не разберет, что творится в голове моего отца. Я должна была дождаться, когда вы покинете пансион и сделать так, чтобы хозяйка вышла на несколько минут на крыльцо. После этого мне нужно было идти домой.
– Вы выполнили приказ отца?
– Да, я все сделала, как он сказал. Подождала, пока вы все уйдете, а потом просто постучала в дверь и спряталась за углом. Хозяйка выглянула за дверь, потом вышла на крыльцо, спустилась с него, несколько минут постояла, недоуменно озираясь, затем вернулась в дом, что-то недовольно ворча.
Мелодия оглядела мужчин и с удивлением заметила:
– Не понимаю, как вы сюда попали. Отец ведь наложил заклятье на дом! Он уверял, что ни один чародей не сможет разрушить эти чары.
– Так мы же не чародеи, – небрежно кинул Гильбоа. Девушка одарила гусара взглядом, в котором испуг смешался с восхищением.
– Значит, вы, мадемуазель, ничего не знаете про пастуха Вилема, найденный им клад, казнь шести гвинбургских ведьм? – спросил Мартиниус.
– Нет, месьер нотариус. Не понимаю, о чем вы говорите.
Мукомель вопросительно посмотрел на Мартиниуса.
– Что будем делать? Ждать месьера Александра?
Нотариус потер свой длинный нос.
– Не нравится мне, уважаемый инспектор, то, что рассказала нам наша очаровательная мадемуазель. Очень не нравится! Не могу понять, зачем Александру было нужно, чтобы Матильда вышла на крыльцо?
Мелодия вдруг произнесла:
– Я вспомнила! Отец недавно сказал, что начинать нужно с собора. Тогда я не поняла его. Да и сейчас не очень понимаю, что он имел в виду.
Мартиниус покивал, отвечая каким-то своим мыслям. Инспектор с недоумением смотрел на него, поглаживая свои короткие усики.
– Да-да! Он был совершенно прав. Нужно искать след в гвинбургском соборе.
– О чем это вы, уважаемый Мартиниус?
Нотариус важно поднял палец.
– Нам необходимо немедленно отправиться в городской собор, инспектор. Мы должны поторопиться! Мадемуазель Мелодию можно пока оставить здесь под охраной ваших людей. Они арестуют Александра, если он появится.
Мелодия испуганно вскрикнула:
– Я боюсь оставаться в этом страшном месте!
Гильбоа лихо подкрутил усы.
– Со мной вам нечего бояться, моя прекрасная дева! Я побуду с вами.
Мукомель быстро отдал необходимые указания стражникам и в сопровождении Мартиниуса с Мельхиором покинул мрачный дом на улице Фиалок.
Глава двадцать седьмая.
Поиски в соборе
Несмотря на обычную в этот час уличную толчею, полицейский фургон быстро домчал компанию сыщиков до переулка Одуванчиков. Перед собором было пустынно. Горожане уже знали, что отец Кароль внезапно умер и все службы отменены. Толстый Филеас, что-то жуя, лениво подметал горячие от солнца камни мостовой перед входом.
