– Ты говорил, что каждый имеет право на защиту.
– Естественно.
– Даже если человеку это не надо?
– Ну, не знаю. Во всяком случае, Хайбек честно отработал свой гонорар.
– Но Стюарт Чайлдерс сознался в убийстве!
– Перестань, Флетч.
– Что значит, перестань?
– Флетч, разве можно верить всему, что ты сам говоришь в крепком подпитии?
– Несомненно!
– Если бы я в это верил, то сейчас не разговаривал бы с тобой. Или ты со мной.
– Разве in vino нет истины?
– Нет, конечно. Особенно, если вино поступает из полицейского погребка.
– Я сдаюсь. – У края автостоянки появился мужчина. Увидев сидящего за рулем Флетча, он широко улыбнулся. – Но для проформы поеду к Чайлдерсу. Копы его слушать не станут.
– Может, он признается в каждом преступление, что совершается в городе, ради того, чтобы выпить «на халяву»?
– Я переговорил со всеми психами. Поговорю и с этим.
– Кстати, мне есть, что тебе рассказать.
– Ничего не хочу слышать.
– Тебе же нравятся истории про адвокатов.
– Уже нет.
– Я помню, что в старину, когда мой дедушка был адвокатом в Южной Калифорнии, они брали не за время работы, но за конкретный процесс. Поэтому подпиливали на несколько дюймов передние ножки стульев, на которые садились клиенты. Ты понимаешь, чтобы клиенты наклонялись вперед, быстрее излагали свое дело и сматывались.
– А что тут интересного? Такие стулья стоят теперь в кафе быстрого обслуживания.
– Когда же адвокаты перешли на почасовую оплату, они купили новые стулья и отпилили уже задние ножки. Понимаешь? Чтобы клиент усаживался поудобнее, расслаблялся и не спешил уйти из конторы.
Улыбающийся мужчина, несомненно, продавец салона подержанных автомобилей, стоял уже рядом с «датсаном» Флетча.
Пока Олстон смеялся над своей историей, Флетч откашлялся.
– Теперь насчет второй услуги, дружище...
– Да?
– Для меня это очень важно. Меня интересует, как связаны между собой компании «Лесная нимфа», «Кангуэлл скрю» и «Лингман тойз». А самое главное, кто их владелец.
– Я сейчас же это выясню.
– Можешь не спешить. Я могу подождать минут пятнадцать-двадцать.
– Зачем ждать, если можно все узнать сразу.
– Разве «Хайбек, Харрисон и Хаулер» не припасли для тебя другой работы?
– Нет. Я уволился час тому назад.
– Что?
В трубке раздались гудки отбоя: Олстон Чамберс положил трубку. Последовал его примеру и Флетч.
– Как вам нравится этот автомобиль? – тут же спросил продавец, наклонившись к окну.
– Нравится что? – переспросил Флетч.
– Этот автомобиль. Хотите его купить?
– Я его ненавижу, – Флетч повернул ключ в замке зажигания (к счастью, в квартире нашлись запасные ключи). – Вы только послушайте, как он гремит. Надо менять этот чертов глушитель.
К полному изумлению продавца, он тронул машину с места и вырулил с автостоянки на улицу. Табличка «ПРОДАЕТСЯ» слетела с ветрового стекла и приземлилась на асфальт неподалеку от ног продавца.
– Вы из «Ньюс трибюн»? – Стюарт Чайлдерс, сидящий за широким столом в деловом костюме и галстуке, выглядел очень молодо. Крепкий, здоровый парень, пусть и с мешками под глазами. Скорее всего, от недосыпания. Он постоянно кусал губы.
– Да. Моя фамилия Флетчер.
– Полагаю, вы пришли сюда не за страховкой.
– Нет. Швейцар вашего дома сказал, что я найду вас на работе.
– Наверное, Бог услышал мои молитвы. – Стюарт Чайлдерс достал из верхнего ящика стола пистолет двадцать второго калибра. Положил его перед собой. – Если меня не арестуют за убийство до пяти вечера, я пущу себе пулю в лоб.
– Серьезная угроза. – Флетч сидел на стуле напротив Чайлдерса. – Когда боги хотят наказать нас, они отвечают на наши молитвы.
Размеры кабинета не впечатляли, но стены были отделаны настоящим деревом, а пол устилал турецкий ковер.
– Вы хотите выяснить, кто убил Дональда Хайбека, не так ли? – спросил Чайлдерс.
– Это работа полиции и суда, – ответил Флетч.
– Полиции! – пренебрежительно фыркнул Чайлдерс. – Суда! Боже ты мой!
– Мне нужен материал для статьи, – пояснил Флетч. – Я журналист. Моя задача – понять, каким был Дональд Хайбек и что привело его к трагическому концу.
– И далеко вы продвинулись?
– Да. Многое уже прояснилось.
Чайлдерс разглядывал пистолет.
– Дональда Хайбека убил я.
– Вы это уже говорили.
– Полиция не стала меня слушать.
– За последние два месяца вы признавались во всех преступлениях, что совершались в городе.
– Я знаю. Это была ошибка.
Флетч пожал плечами.
– Мы все ошибаемся.
– Но вы не думаете, что мы все нуждаемся в наказании? – Кусая губы, Чайлдерс ждал ответа, но Флетч молчал. – Если б нас наказывали за наши деяния, мы, по крайней мере, могли бы жить в мире с собой, умирать естественной смертью. – Он провел пальцами по пистолету. – Пуля в висок – не лучший выход.
По-прежнему Флетч молчал.
– Что вам известно о смерти моего брата?
– Я знаю, что вы, напившись, сознались в его убийстве. Я знаю, что во время суда Хайбек держал вас на таблетках.
– Да. Транквилизаторы. Хайбек говорил, что всегда дает их клиентам. Я понятия не имел, какие они сильные. Перед глазами у меня все плыло, словно я смотрел на происходящее из окна быстро несущегося поезда. – Зубы Чайлдерса не оставляли в покое его губы. – Я убил своего брата.
– Думаю, так оно и было.
– Разве такое прощается? – Воззрился Чайлдерс на Флетча. – Ричард сказал, что будет шантажировать меня, сосать из меня деньги, чтобы продолжать разгульный образ жизни. Если б я и согласился платить, у меня не было уверенности, что он будет держать язык за зубами. Потому что он обожал мучить меня, моих родителей. Моя ошибка в том, что я испугался. На самом деле мир не рухнул бы, узнай мои родители правду о моей дипломной работе. Да, мне написал ее ассистент профессора. За деньги. И ничего ужасного в этом нет. Но я поехал к Ричарду. Убивать его я не собирался. Разговор как-то сразу перешел на крик, мы носились друг за другом по квартире. Оказались на лоджии. Внезапно лицо его исказилось. Он подался назад. Перевалился через ограждение. Упал вниз.
– Признаетесь вы очень убедительно.
– Я пришел в себя после окончания процесса. Вернулся в свою квартиру. Каждый день ходил на работу. Все говорили мне, что дело закрыто, а жизнь продолжается. Но разве я мог так жить? Для меня дело не закрылось. Мои родители знали, что я получил диплом с отличием нечестным путем. Один их сын умер. Второй его убил. Родители знали и это. Я погубил все их надежды. С тем же успехом я мог убить и их, – Чайлдерс помолчал. – Родители нанимали Хайбека, чтобы спасти меня от тюрьмы. Но не полегчало бы у них на душе, если б их единственный оставшийся сын взял на себя ответственность за им содеянное?
Вновь Флетч предпочел не отвечать на заданный вопрос.
– Вы же пришли за материалом для статьи.
– И вы начали признаваться.
– Да. Начитавшись о каком-нибудь громком преступлении, я шел в полицию и говорил, что совершил его я. Поначалу меня слушали. Но улики против себя мне приходилось придумывать. Это была ошибка. Улики не выдерживали проверки. Так что верить мне перестали.
– Вы уверены, что вам не хочется еще раз сыграть главную роль в суде? – Чайлдерс одарил Флетча укоризненным взглядом юной актрисы, обвиненной в том, что она красива. Некоторым это нравится.
Чайлдерс вздохнул и посмотрел на пистолет.
– Стюарт, вас не могли вновь судить за убийство брата <По законам штата Калифорния человека, признанного судом невиновным в каком-либо преступлении, не могут судить за него второй раз.>.
– Я знаю. Поэтому я убил Хайбека.
– В это трудно поверить.
– Почему?
– Брата вы убили импульсивно, под влиянием момента. Два брата, никогда не ладившие между собой, слово за слово, замелькали кулаки, лоджия, неловкое движение. Все достаточно ясно и объяснимо. И совсем другое дело – подготовить и осуществить убийство человека, который не позволил вам понести наказание за первое преступление.
– Неужели? Вероятно, вы правы, – Чайлдерс коротко глянул на Флетча. – После того, как отнял одну жизнь, отнимать следующие уже легче.
– Это расхожее выражение. Люди, убившие в гневе, импульсивно, редко совершают подобное вторично. Объект их ненависти уже мертв.
– Разве я не мог перенести свою ненависть с брата на Хайбека?
– Не сдавайтесь, Стюарт. Ищите логичное объяснение.
– Кто сказал, что убивший под влиянием момента не может пойти _на второе убийство, уже тщательно подготовленное?
– А с чего вам готовить убийство Хайбека? Этот сукин сын спас вас.
– Да, спас! – Чайлдерс наклонился вперед. – И этот сукин сын знал, что я виновен! Он воспрепятствовал свершению правосудия.
– Ради вашего блага! Вы же вышли из зала суда свободным человеком!
Чайлдерс откинулся на спинку кресла.
