- О чем ты говоришь?! Ромни, все кончено! Кон-че-но!
Эстер выбежала из зала. Друзья притихли.
- Извините нас, - сказала Амиель, - мы не знали, что так получится, честное слово не знали.
- Ну что же, если гостей больше не осталось... - вздохнул Роман, возвращайте своего коня обратно в конюшню и милости прошу к столу. Будем разговаривать.
- Да, конечно.
Амиель быстро отвела Полла обратно и вернулась. Друзья уже сидели за столом и пристально разглядывали тарелки и приборы.
- Ну, что же, - Роман налил себе вина, - расскажите, кому в голову пришла мысль пригласить на прием единорога?
- Мне! - Амиель смотрела ему в глаза, сдвинув на затылок пиратскую шляпу.
- А зачем?
- Затем, чтобы Вы больше не мучили Ирвина и не выдавали его замуж за какую-то вареную курицу! Это была акция протеста!
- Не "выдавать замуж", а "женить", - поправил Роман. - Ты действительно так сильно любишь моего сына?
- Еще как!
- Понятно, - вздохнул президент и вдруг, улыбнувшись, добавил: - Хотел бы я, чтобы Эстер хоть раз выкинула что-нибудь подобное ради меня! Но, все же, ребята, вы заварили такую кашу... долго придется расхлебывать.
- А что, вас и в самом деле могут исключить из президентов? - Пилат внимательно разглядывал вазу с цветами. - У вас будут большие неприятности из-за нас, да?
- Ну, надеюсь, из президентов меня не исключат, но придется постараться, чтобы замять всю эту историю.
- Нет, мы, правда, не думали, что все так обернется, - оправдывался сроут, - честно слово, мы просто хотели, чтобы эти все павианы не очень-то о себе воображали, а то, понимаете ли, вашей жене даже показать нас было стыдно!
- О чем ты говоришь? - нахмурился Роман, и Ирвин передал ему свой разговор с Эстер.
- Понятно... - нахмурился президент ещё больше. - Тогда примите мои извинения за супругу, больше ничего подобного не повторится.
- Ну, что вы, - замахал руками Фантус. - это мы у вас должны просить прощение за то, что испортили весь вечер и вам теперь наверняка крепко влетит от всех этих надутых типов.
- Наверняка влетит, - усмехнулся Роман, - но, честно сказать, я уже давно так не смеялся! А какая глупая физиономия была у леди Эвелин, когда ты, Фантус, предложил ей сняться на карточку вместе с её сыном! А ведь это был её новый муж!
- Значит, вы на них не сердитесь? - спросил Ирвин. - Они же из самых лучших побуждений!
- Конечно, сержусь, разве не видно? - улыбнулся Роман. - Ладно, что случилось, то случилось, давайте перекусим, смотрите, сколько всего.
- Верно! - обрадовался Пилат. - И что самое главное, все теперь достанется нам и только нам!
- Эй, музыканты, чего притихли? - крикнул сроут. - Давайте музыку! Прием в честь сэра Байрона начинается!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ: НОЧНОЙ РАЗГОВОР
После скандального приема прошло больше двух месяцев. Историю замять не получилось, все газеты долго пережевывали случившееся, но это не повредило президенту, а наоборот, удивительным образом увеличило его популярность, и теперь не было никаких сомнений, что он без труда победит на выборах. Сроут с Пилатом пообещали взять на себя разработку продовольственной программы, а Амиель собиралась заняться оборонной промышленностью. Роман Расколь пообещал обдумать и рассмотреть все предложения.
Бенджамен подал в отставку и уехал в санаторий лечить нервную систему. Эстер долго ни с кем, кроме сына не разговаривала, но потом, все же, начала постепенно общаться с мужем и со всеми остальными. Но она ещё долго припоминала президенту о том, что в тот злополучный вечер, Роман, Ирвин, все его друзья и почти весь персонал резиденции долго веселились и разошлись далеко за полночь, причем президент, совершенно непристойным образом, выплясывал в дуэте со сроутом.
Жизнь текла своим чередом. На всех приемах Амиель неизменно появлялась вместе с Ирвином но, тем не менее, она чувствовала, что они все больше и больше отдаляются друг от друга. Ирвин стал молчаливым и замкнутым, почти все время он проводил в своих покоях и однажды Пилат, к своему безграничному ужасу, услышал, как он плачет. Друзья немедленно собрали экстренный совет.
- Значит так, - сказал пес, - с нашим мальчиком происходит нечто совершенно скверное. Нам он ничего не говорит, но и так ясно, что дело дрянь. Как вы думаете, что с ним?
- Они его уже совсем заездили! - возмутился сроут. - Он делает все, что они ему говорят, старается хоть как-то вписаться в эту жизнь, чтобы его родителям не было за него стыдно, но это не его жизнь! Не его!
- Ты думаешь, он именно из-за этого страдает?
- Да, Амиель, да! Он делает то, что ему непонятно, несвойственно, а иногда и вовсе противно!
- А как нам быть?
- Я думаю тебе, Амиель, надо спрятаться в его комнате, а когда он придет и опять замкнется сам с собой, выйти и поговорить с ним.
- Ладно, - кивнула девушка.
Она отправилась в комнату Ирвина и закрыла за собой двери.
Ирвин вернулся с очередной конференции поздно ночью, когда Амиель, сидя на стуле за портьерой, уж из последних сил боролась с дремотой. Слуги переодели юношу и удалились, оставив его одного. Несколько минут Ирвин бесцельно бродил по комнате, а потом поднял матрац кровати и вытащил оттуда саблю - подарок капитана Жилля. Свет ламп заиграл на остро отточенном клинке, Ирвин сел на кровать и, положив саблю себе на колени, погладил пальцами позолоченную рукоять. Помимо его воли и желания, слезы одна за другой закапали на сверкающий металл.
- Ирвин.
Он вздрогнул и поднял голову.
- Амиель? Я не слышал, как ты вошла.
- А я и не входила, я с вечера здесь сижу за занавеской и жду тебя.
- Зачем?
- Затем, чтобы поговорить, - она присела на низенький пуфик, напротив юноши. - Что происходит, Ирвин? Что с тобой?
Он пожал плечами и отвернулся.
- Только не надо говорить, что все в порядке, я знаю, что это не так. Скажи мне, что с тобой, ведь мы с тобой лучшие друзья, не так ли?
- Так, - тихо ответил он. - Я не знаю, что со мною, мне кажется, я медленно умираю. Я чувствую, что живу в клетке, в каком-то зоопарке. Эти люди, Амиель, эти люди! Если бы ты только могла себе представить, сколько в них ненависти, лжи, злобы и подлости! Сизоры-людоеды по сравнению с ними, просто безобидные чайки! Амиель, если бы нам по дороге все время встречался такой народ, мы бы умерли в самом начале пути! Здесь совершенно нет воздуха, нигде нет! Даже когда меня привозят на дачу, я все равно задыхаюсь. Вокруг меня постоянно люди, люди, люди! Они не дают мне делать то, что я хочу! Никогда! Порой мне совсем не хочется жить, ты понимаешь меня, Амиель?
- Да, понимаю, - девушка положила его саблю на кровать и взяла Ирвина за руки. - Но, что же нам делать? Теперь это твоя жизнь, твой дом...
- Это не моя жизнь и не мой дом! Мама Эстер все время пытается сделать из меня хоть какое-то подобие сына президента, и я вижу, что она все время наблюдает за каждым моим движением, прислушивается к каждому моему слову! Порой мне хочется встать с расправленными плечами, с безупречной осанкой и окаменеть навеки с умным выражением лица и с этой дурацкой улыбкой, которую от меня требуют! Отец, как может, пытается скрасить мое существование, но я так редко его вижу! Мне по ночам снится океан, леса и ветер... Я не могу, не хочу так больше жить, Амиель! Я шел в Шандолу, в свою мечту для того, чтобы научиться отделять зерна от плевел и, кажется, я кое-чему, все-таки научился! Но только не тому, как безошибочно определять причины и повод революций, и смысл всех этих бессмысленных войн! Я очень многое понял, и хочу вернуться обратно в параллельный мир Дубрава!
- Подожди! - воскликнула Амиель. - Я сейчас позову Фантуса с Пилатом!
Она выбежала из спальни и вскоре вернулась вместе с ними.
- Повтори, что ты только что сказал! - потребовала девушка. - Повтори последнюю фразу!
- Я хочу вернуться обратно в свой мир, - устало сказал юноша.
- Ой, ну наконец-то! - радостно завопили сроут и пес. - Ура! Ура! Жизнь продолжается!
- И вы тоже хотите уйти? - удивился Ирвин.
- Ну, конечно!
- А я думал, что вам здесь нравиться...
- Конечно, здесь масса всего интересного, - кивнул сроут, - но я уверен, что без фотоаппаратов и телохранителей я, как-нибудь, проживу!
- А что касается меня, - подхватил Пилат, - то я просто спал и видел, когда же мы вернемся обратно, в Антару! Надоело все до жути! Чужое здесь все, что не говори! Беда совсем! Как начну вспоминать капитанов Дрота и Жилля, Морро-Фойлина, Куприяна и остальных, так прямо выть хочется! Так было интересно и здорово, а сейчас...
- Там мы были свободны, - кивнул сроут, - а здесь... Короче, ты и сам все знаешь.
- Да, - Ирвин улыбнулся. - Значит решено? Мы возвращаемся?
- Ага!
- А жалеть потом не будете?
- Никогда! Возвращаемся обратно! Домой!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ
- Значит, вы все решили окончательно и бесповоротно? - Роман печально смотрел на оживленные лица радостных, взволнованных друзей.
