— Это нечестный секрет.
— Я клянусь, что не отберу у тебя этих денег!
— Знаешь, после того что с нами здесь происходит, я вообще никому не верю. Откуда я знаю про твои проблемы? Своих не скрываю: мы ждем ребенка, и поэтому мне срочно нужны деньги. Катю выгоняют из общежития. Она сессию завалила.
— Катя — это твоя… девушка?
— Девушка. — В голосе Зоей неприкрытая ирония. — На мои триста долларов в месяц втроем прожить невозможно. И где прожить? Половина уйдет на то, чтобы снять квартиру. А памперсы, коляска, детское питание? Мне просто негде взять эти деньги. Но вдруг у тебя ситуация еще хуже? Вдруг у тебя огромный долг? Я же ничего о тебе не знаю.
— Ну и что, даже если так?
— Ты про себя никому ничего не рассказываешь. Вот уже пятую неделю мы говорим только о компьютерах, а все думают, что ты мне друг.
— Разве нет?
— Но что-то же тебя сюда привело? И рейтинг тебя не беспокоит. Всех беспокоит, а тебя нет.
— У меня нет долгов, — спокойно говорит Алексей Градов. — Я по глупости своей попал в неприятную ситуацию и вынужден был согласиться участвовать в «Игре». Мне просто надо несколько недель подумать. А здесь делать больше нечего, времени свободного полно, думай, думай.
— О чем подумать?
— Ну, хорошо. Скажу. Меня отпустили под подписку о невыезде.
— Из тюрьмы?!
— Это не то, что ты думаешь. Я не убийца.
— А кто?
— Хакер, компьютерный взломщик. Была одна неприятная история. Долго рассказывать. В конце концов рубоповцы меня вычислили. Но им еще нужно доказательства собрать. Так бы меня к следователю вызывали, вытрясали бы всякие подробности. Им нужны мои знания. Сейчас через Интернет совершается столько преступлений. Есть даже термин «компьютерные преступления». Если взломать сервер компьютерной сети, можно и террористический акт предотвратить.
— И что ты думаешь делать?
— Я свободный человек. И не хочу ни на кого работать. Хватит.
— А здесь разве свобода?
— Это как посмотреть, — загадочно говорит Алексей Градов.
— Ах да. Ты же можешь…
— Тихо.
— Вообще-то странное решение: находясь под следствием, искать покоя в этом жутком доме.
— Дом жуткий, согласен. А насчет странного решения… Я вообще человек со странностями. Не люблю стандартных выходов из сложных ситуаций. Увидел в Интернете новый сайт, «залез» в него, прочитал объявление. Подумал: «А почему бы нет?» Они думают, что самые умные…
— Кто это они?
— Не важно. И вообще, это рискованная «Игра». Вышла бы ты отсюда добровольно. Я получу эти два миллиона. И отдам их тебе. Выходи, и жди меня.
— А с чего вдруг такая щедрость?
— Ты человек хороший. Давно таких не встречал.
— А ты что, всем хорошим людям помогаешь? — В голосе Зоси снова насмешка.
— Не всем. Тебе первой.
— Спасибо, но я как-нибудь сама. Пойду, пожалуй.
— Зря.
— А вдруг это ты нарочно? Конкурентов убираешь? Запугиваешь, советуешь выйти, потому что деньги тебе самому нужны до зарезу? У каждого своя тактика. Ты ведь еще ни разу не был лидером в рейтинге. Все это странно.
— Зося! Подожди!
— Нет. Мне тоже надо подумать.
— Зря. — Это уже вслед девушке, поднимающейся по лестнице. — Тебе надо было просто мне поверить.
Вечер, вторник, с восьми до одиннадцати, канал ММ-2, прямой эфир
А вот Виолетта всерьез решила объединиться с Серафимой Евгеньевной. Или с максимальной выгодой для себя использовать оставшееся в «Игре» время. Теперь блондинка постоянно крутится в комнате у пожилой актрисы. Даже пренебрегает ужином, который ее очередь готовить.
… — Что надо сделать, чтобы поступить в театральное училище? — допытывается у Ирисовой Виолетта.
— Деточка, хочу вас предупредить, что там очень большой конкурс.
— Ха! Кто-то же поступает!
— Для этого нужен большой талант!
— Или большая протекция.
— Но у меня нет никаких больших связей, — бормочет Ирисова. — Я вам не помощница, поймите.
— Обойдусь. Связи найдутся. Вы только покажите, как читать эту, как там ее? Басню? И прозу. Чего время терять? Не хочется совсем уж дурой выглядеть. Все должно быть натурально. Наизусть что-нибудь помните?
— Ну, разумеется.
— Вот и научите.
— Может быть, что-нибудь из школьной программы? Вы, деточка, мне прочтите, а я послушаю.
— Ха! Да я ничего не помню!
— Не может такого, деточка, быть. Хоть какое-нибудь маленькое стихотворение. Достаточно нескольких строчек. Приемной комиссии важно не сколько вы прочтете, а как.
— Стихотворение… — задумывается Виолетта. — А может, лучше эту, как там ее? Басню? Черт, вылетело все из головы! А?
— Ну хорошо. «Ворону и лисицу» вы хотя бы помните? Ну? Дедушку Крылова помните?
— А! Эту! Ну да, — не очень уверенно говорит блондинка.
— Как она начинается?
— Кажется, кто-то кого-то послал.
— Сыр, деточка, сыр, — тяжело вздыхает Ирисова. — «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру». Но начинается басня не так. «Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна…»
— Ха!
— Ладно, это для вас слишком сложно. Начните с «Вороне где-то Бог».
— «Вороне где-то Бог послал…» Ха-ха!
— Посерьезнее, пожалуйста.
— «… кусочек сыру..»
— «На ель Ворона взгромоздясь…»
— Вспомнила! Позавтракать уж только собралась!
— Почти так, — глубокий вздох. — Продолжайте, деточка.
— Но это… Как там его?
— «Призадумалась».
— Да. Призадумалась.
— «…а сыр»
— Что сыр?
— Это вы должны дальше сказать, что «сыр она во рту держала».
— Ну да. Призадумалась, а «сыр она во рту держала». Хорошо?
— Хорошо. То есть начнем с сути. «И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша!» Пропойте мне это с чувством, сладко, как лисица вороне.
— Что пропеть?
— Вот это: «Голубушка, как хороша!»
— «Голубушка, как хороша!»
— Еще слаще, и последнее «а» потяните, деточка, потяните!
— «Хороша-а-а-а».
— «Ну, что за шейка…»
— У меня?
— У вороны, деточка, у вороны. Там дальше по тексту «ну, что за шейка, что за глазки…».
— Господи, хоть бы от одного мужика такое услышать! «Что за шейка, что за глазки»! Похоже, только воронам комплименты говорят!
— Но ей же нужен был всего лишь сыр, деточка!
— А хоть бы и так! Чего там дальше-то было?
— Как что? — неподдельное недоумение. — «Ворона каркнула во все воронье горло: сыр выпал — с ним была плутовка такова».
— И?
— И все. Давайте, деточка, теперь вы с самого начала.
— «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру», — покорно начала Виолетта. — «…с ним была плутовка такова».
— Знаете, деточка, у вас, кажется, нет таланта. Вы уж не обижайтесь.
— Как это нет? Подумаешь, сыр какой-то! Главное, это ноги!
— Простите, чьи? Вороны? Но там нет ничего про ноги!
— Я про свои. Ну, что за шейка, что за глазки! Прелестная у меня шейка, правда?
— Господи, как же вы собираетесь выучить прозу!
— Ха! Просто басня эта скучная. И неправда все это. Лесть гнусна, вредна, тра-та-та. Повеселее ничего нету?
— По-моему, вам лучше отказаться от этой мысли, — осторожно замечает Ирисова. — О театре.
— Еще чего! Просто ты учить не умеешь! Старая корова!
— Что-о?
В приоткрывшейся двери оранжевая Люськина голова:
— Виолетта, ты ужин готовить собираешься?
— Не мешай. Не видишь: у меня урок театрального мастерства. Я готовлюсь к экзамену. Это святое.
— Ба! Значит, я на вас двоих не накрываю. Вы духовной пищей сыты.
— Люсенька, деточка, мы вполне можем прерваться на время, — тут же говорит Ирисова. — Я даже готова внести посильный вклад.
— Кусочек сыру, — изрекает Виолетта.
— Что? — Ирисова и Люська в один голос.
— Все. Поняла. «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру…»
— «И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша-а!» — напевно продолжает Люська.
— Деточка, да у вас талант! — хлопает в ладоши Ирисова. — Замечательно! Ну-ка, ну-ка, дальше.
— «Ну, что за шейка, что за глазки!»
— Так-так.
— «Рассказывать, так, право, сказки!»
— Чудесно! Не хотите, Люсенька, брать у меня уроки актерского мастерства?
— «Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна»! — фыркает Виолетта. — А наша старушка просто кушать захотела!
— Это клевета! — Ирисова в возмущении. — У Люсеньки на телевидении большое будущее. Ее непременно заметят после «Игры».
Люська зарумянивается от комплимента. Ей приятно.
— Крокодилица! — взвизгивает Виолетта. — Ничего у тебя не будет! Ни телевидения, ни будущего! — И пулей вылетает из комнаты.
— Не огорчайтесь, Люсенька, — смущенно улыбается Ирисова. — Это просто невоспитанность.
