— Очень может быть.
Ирисова, не обращая ни на кого внимания, идет прочь из своей комнаты. На ней только длинная, до пят, ночная рубашка с глухим воротом.
— Халат, Серафима Евгеньевна! Халат! — кричат ей вслед женщины.
Халат на Ирисову удается надеть только в гостиной. Пожилая актриса долго сопротивляется:
— Нет, нет, нет! Оставьте! На мне мой саван!
— Надо бы ей чаю горячего, — говорит Люська и идет на кухню.
— Нет, нет, нет! Не оставляйте меня наедине!
— Да что вы, Серафима Евгеньевна?! — возмущается Зося. — Вы думаете, что это я?
— Да, да, да! Вы все!
— Это безумие какое-то! — Зося растерянна.
— Да, да, да! Безумие!
Ирисова вдруг дико хохочет. Похоже, что она пережила сильное нервное потрясение. Несколько смертей на ее глазах, гибель любимого Якова Савельевича и упавшая картина последовательно влияли в отрицательную сторону на рассудок бедной Серафимы Евгеньевны.
— Что теперь делать? — спрашивает Люська Зосю, пока Ирисова мелкими глотками пьет из глиняного бокала горячий чай.
— Ты думаешь, это один из них? — Зося кивает вверх, на потолок. — Градов мне сегодня странные вещи говорил.
— Леша?
— Какая нелепость! Зачем ему это надо?
— Зачем деньги нужны? Ну ты даешь!
— Т-с-с-с. Не при ней. Прислушивается.
— Давай выпихнем ее утром отсюда?
— Почему утром?
— Куда ж ночью?
— Не-е-е-ет! Я не пойду-у-у!
— Серафима Евгеньевна, успокойтесь!
— Я буду здесь. С ним. С Яшей.
— Точно. Крыша поехала. — Люська взволнованна. — Только психованной здесь не хватало. Вдруг она ночью нас всех зарежет?
Серафима Евгеньевна странно смеется.
— А может, она притворяется? — внимательно смотрит на Ирисову Зося. — Она же актриса!
— Это уже полный бред! Второй час ночи! У меня у самой скоро начнется истерика! — заявляет Люська. — И что, сидеть до утра в этом кресле?
— Серафима Евгеньевна, пойдемте ко мне, — предлагает Ирисовой Зося.
— В одну постель ее с собой положишь? — усмехается Люська.
— Не-е-ет!
— О господи! Пойду хоть подушку и одеяло сюда принесу! — Апельсинчик поднимается с кресла.
— Не-е-ет!
Алексей Градов свешивается с лестницы на втором этаже и кричит:
— Что вы там никак не успокоитесь?
— Да иди ты! — кричит в ответ Люська. — Лучше подушки принеси!
Он исчезает, и тут камера переключается на второй этаж, где в коридоре программиста подстерегает Виолетта в ослепительном неглиже:
— Лешечка!
— Я тебе сто раз говорил: не подходи!
— А вдруг ты передумал? — хихикает Виолетта.
— Только не в том, что касается тебя.
— Ну, как хочешь. Не желаешь любви, поговорим о деле.
— О каком деле?
— О нашем. Одна из девушек, сидящих внизу, убийца. Или наша лесбиянка, или Крокодилица.
— А не ты случаем?
— Я предлагаю тебе объединиться.
— Как?
— Ну, можем провести ночь в одной комнате.
— Еще чего!
— Но мне страшно!
— Иди в гостиную.
— А вдруг они меня там того… — Виолетта ребром ладони проводит по белому горлу, — зарежут.
— Пропусти. — Градов направляется к двери в свою комнату.
— Леша!
— Иди к черту!
— Ладно, ты об этом еще пожалеешь!
Виолетта от злости кусает губы. Потом с минуту о чем-то размышляет и идет к себе.
Безумная ночь, канал ММ-2, прямой эфир
Демонстрируя благородство, Алексей Градов кидает сверху в гостиную три подушки и несколько одеял. Хохочущая Серафима Евгеньевна тут же закутывается в одно из них.
— Давай все-таки вытолкнем ее из дома? — предлагает Люська. — Насильно?
— Не-е-ет!
— Без Леши не справиться, — с сомнением говорит Зося. — Ее сначала надо связать.
— Не-е-ет!
Люська со злостью швыряет на диван подушку:
— Интересно, он раздвигается?
Вместе с Зосей она несколько минут возится с диваном. Тот все-таки раздвигается, и получается широкая постель.
— Втроем ляжем? — спрашивает Люська.
— Думаешь, получится?
— Положим Серафиму в середину.
— Не-е-ет!
— Ну, вы как хотите, а я очень желаю спать. Апельсинчик плюхается на диван и закутывается в одеяло.
Зося со вздохом располагается в одном из кресел. Серафима Евгеньевна некоторое время ведет себя очень тихо. Люська начинает тихонько сопеть носом. Ирисова долго и внимательно к этому прислушивается.
— Серафима Евгеньевна, вы в порядке? — шепчет Зося.
И снова дикий вопль:
— Не-е-ет!
— Черт знает что! — Люська просыпается и поднимает голову с подушки: — Вы успокоитесь наконец?!
Ирисова хихикает. Примерно через полчаса она все-таки затихает в одном из кресел и, кажется, начинает засыпать. Или это только кажется? Зося тоже затихает. Наверное, именно в этот час многие из зрителей выключили свои телевизоры и тоже отправились в постели. Но на душе Любы тревожно, и она не выключает телевизор. Предчувствие не обмануло ее. Примерно через полчаса на лестнице появляется белая тень. Это очень похоже на привидение. Тень безмолвна и закутана в белый саван. Двигается она бесшумно, плавно скользит по ступенькам. В гостиной полумрак, а в холле второго этажа вообще нет света — ощущение жуткое.
— У-у-у, — раздается вдруг негромко. И еще раз: — У-у-у.
Люська и Зося спят крепко, а вот Ирисова, у которой нервы и без того расшатаны, моментально вздрагивает:
— Кто здесь?
— У-у-у… — шепчет белая тень. Она уже в самом низу лестницы. — Серафима Евгеньевна-а…
— А?
— Это я, Яков Савельевич Кучеренко.
— Господи, господи!
— Я пришел за вами. Вместе мы будем счастливы. У-у-у…
— Как? Как вместе?
— Умереть. У-у-у… Вы должны умереть… Идите ко мне, Серафима Евгеньевна.
У покойного Кучеренко голос почему-то женский, но Ирисова этого не замечает. Она в экстазе:
— Да-да. Я иду! Иду!
— Ко мне. Сюда.
Привидение манит Ирисову к себе на лестницу. Серафима Евгеньевна, словно под гипнозом, двигается к тени мнимого Кучеренко.
— Сюда, сюда…
Тут Ирисова натыкается на диван, на котором спит Люська. Пятится, роняет вазу, стоящую на столе. Раздается грохот.
— Господи, да успокоитесь вы наконец или нет! — Люська наугад кидает подушку и попадает в привидение.
— Ай! Дура! — кричит оно. — Идиотка! Больно!
— Кто здесь? — просыпается и Зося.
Люська вскакивает с дивана и кидается к выключателю. Привидение торопливо взлетает вверх по лестнице и там натыкается на Алексея Градов.
— Не спится? — зловеще спрашивает он.
Привидение молчит и кутается в простыню.
— Желаете обрести покой и вечное блаженство? — Программист тянет за край белой простыни.
— Пусти! — визжит мнимая тень Кучеренко.
Разумеется, это Виолетта.
— Да! Я! — Блондинка смотрит на Градова вызывающе.
Тот толкает ее обратно на лестницу:
— А ну-ка.
Ирисова все еще в трансе. Кажется, это был последний удар.
— Ты зачем это делаешь?! — кричит Люська.
— Да просто так! А зачем она говорит, что у меня нет таланта?
— Спятила, что ли? Человеку и так плохо!
— Ничего с ней не будет!
— Ты это нарочно, — говорит Зося. — Нарочно ее доводишь.
— Да это же была шутка! Шутка! Я просто хотела доказать, что могу быть актрисой! Зачем она так со мной? Зачем?!
— Ничего себе шуточки! Тоже мне, нашла время! Ты никуда отсюда не уйдешь.
— Но я спать хочу! Спать!
— Ложись. — Люська откидывает одеяло. — Сюда ложись. И больше никаких привидений.
— А мне? — спрашивает Градов. — Тоже туда?
— Ну уж нет, — фыркает Люська. — Можешь устроиться в кресле. Завтра поговорим. А с тобой мы еще разберемся, — грозит она Виолетте.
— Я пошутила, — хныкает блондинка. Но, кажется, она очень довольна своей шуткой.
Серафима Евгеньевна Ирисова вдруг решительно направляется к дверям.
— Вы куда? — кричат все хором.
— К нему.
— Да это же была Виолетта!
— Нет. Это был он. Я хочу выйти. Он ждет меня там. Снаружи. Он уже вышел, а я все еще тут. Пустите.
— Да успокойтесь вы! Ложитесь спать, утром разберемся! — Люська и Зося в один голос.
— Не-е-ет!
— Пустите ее, — негромко говорит Алексей Градов. — Кажется, она собралась выйти из особняка.
— Созрела наконец! — откровенно радуется Виолетта.
— А ты стерва, — говорит ей Люська. — Ты все это сделала нарочно!
Серафима Евгеньевна в это время зачем-то берет белую салфетку со стола и снимает с себя халат.
— Да вы что?!
— Ах, оставьте, оставьте!
— Там же снег лежит!
— Там лето. Самое настоящее лето. Там хорошо. Тепло. Мне так давно хочется лета. — Ирисова идет к двери.
