До двора дяди Паши они шли молча. Иван нарочно ускорил шаг, чтобы быстрее избавиться от взгляда печальных синих глаз. Марина, как собачонка, поспешала за ним. Она не решалась взять его под руку, чтобы потом ее не вынимать и тем самым еще больше не травить себе душу. И только у дяди-Пашиных ворот девушка уткнулась в его плечо и всхлипнула:
– Зачем ты уезжаешь, зачем?!
– Так надо, – погладил он ее по волосам.
– Мы ведь еще увидимся, да?
– Кто знает.
– Я знаю! Мы увидимся. Обязательно увидимся!
Иван трясся в коляске мотоцикла, ехавшего по пыльной грунтовой дорожке. Дядя Паша лихачил, рискуя вылететь в кювет. Иван покидал поселок с тяжелым сердцем. Раньше он менял женщин легко, ничуть не сожалея о расставании. Он знал, что где-то впереди его ждет та самая, его единственная и неповторимая, с которой он захочет остаться навсегда. Все остальные были как бабочки-однодневки, яркими вспышками на какое-то время озарявшими его холостяцкую жизнь. Они проходили по обочине его сердца, не оставляя на нем следа, и не запоминались. С Мариной ему не хотелось провести ни остаток жизни, ни какую-то, даже малую, ее часть. Напротив, хотелось уехать как можно скорее и дальше, чтобы не ощущать себя виновником ее разбитых надежд и не быть должником любви, но почему-то ее образ саднил его душу, как рана от занозы.
Иван, в общем-то, не пил, не считая бокала вина за романтическим ужином или стопки водки для поддержания деловых отношений. А тут ему захотелось залить грусть каким-нибудь забористым пойлом. Он решил так и сделать, когда доедет до райцентра.
Попрощавшись с дядей Пашей на автобусной станции в райцентре, Иван разузнал расписание и купил билет до Петрозаводска. Ему повезло в том, что автобус отправлялся через сорок минут. «Как раз хватит времени, чтобы утолить жажду», – прикинул он, глядя на закусочную, обосновавшуюся на привокзальной площади.
Закусочная представляла собой небольшой замызганный павильон с пластиковыми столиками на открытом воздухе. Торговая точка разнообразием ассортимента посетителей не баловала. Предлагались три вида напитков: водка, пиво и минеральная вода. Публика – в основном зачуханного вида мужики – предпочитала пиво и водку, в зависимости от планов на день и бюджета, минералка спросом не пользовалась и, как перезрелая невеста, стояла в тени.
Иван брезгливо посмотрел на сомнительного вида этикетку на бутылке с огненной водой. Чем дольше он на нее смотрел, тем меньше ему хотелось выпить. Продукция Кузякинского ликероводочного завода доверия не внушала.
– Что брать будем? – враждебно пробасил продавец, понимая, что клиент – не его.
– Минералочку.
– Пожалуйста, – почти швырнул он на прилавок пластиковую поллитровку.
– Благодарю.
Иван уселся за дальний столик под редколистным кленом, отвинтил крышку, вспомнил про снедь, собранную душевной Варварой Степановной. Котлета была бы хороша с горячим чайком, но где же его тут взять? Откусил, запил водичкой – нормально пошла. В какой-то момент Ивану показалось, что на него кто-то пристально смотрит. Оглянулся, будто его интересовал подходящий к станции автобус, и ничего подозрительного не обнаружил. Показалось? Да нет, с чего бы? Водку он не пил, это всего лишь вода.
А может, Марина бросилась за ним вслед? Она девка отчаянная, от такой всего можно ожидать. Сидит теперь под кустом и наблюдает, чтобы потом внезапно появиться в виде «сюрприза», от которого будет невозможно избавиться. Не хотелось бы иметь такую попутчицу, она будет только мешать ему со своей любовью. Или нет. Маринка – особа хоть и впечатлительная, но гордость имеет. Вон как старательно его игнорировала сначала.
Иван совсем запутался в своих мыслях. Он понял, что устал от дороги, от провинции, от чужих неудобных диванов. Оттого теперь ему и тревожно, и мерещится невесть что.
До Петрозаводска он всю неблизкую, в колдобинах, дорогу проспал. Город встретил его серым вечерним небом и толпой ехавших с работы людей. Он уже успел отвыкнуть от толпы, поэтому, оказавшись в людском потоке, ощутил дискомфорт. Но чувство тревоги, которое до сих пор его не покидало, исчезло. В городе все чувства притупляются, город их маскирует защитной вуалью шума и тесноты. Это в тайге, где вокруг ни души, отчетливо различимы каждый шорох и запах, заметен любой взгляд, и нутром чуешь чье-либо приближение, будь то зверь или человек.
Справился в первом попавшемся транспортном агентстве о расписании рейсов на Сухум. Поезд уходил через два часа, самолет – глубокой ночью. Поезд манил возможностью ночлега, самолет – скоростью. Иван выбрал второе. На регистрации уставший и сонный Иван вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он, насколько смог, незаметно огляделся, затем малодушно махнул рукой. Очень хотелось спать, и голова работала туго. Потом, все потом. Кто мог его преследовать, кроме Марины, Иван не знал, а ее он не увидел.
И вот теперь, когда самолет приближался к Сухуму, выспавшемуся под уютное убаюкивание авиационных двигателей и накормленному улыбчивыми стюардессами Ивану вновь показалось, что за ним наблюдают. Он прошелся по салону, чтобы размяться и, стоя за шторкой около туалета, затылком ощутил чье-то внимание к своей персоне. Так смотрит в тайге хищный зверь, когда ты совсем близко к нему подбираешься и не знаешь об этом. Он замирает, готовясь к прыжку.
Иван потянулся за водой и как будто нечаянно уронил стакан, резко отпрянул в сторону, чтобы не облиться, и одновременно обернулся. Шторка качнулась, кого-то скрывая, кто-то поспешил за ней спрятаться. Иван ее одернул – и нос к носу столкнулся с пышной дамой с детским горшком в руках.
– Вы в очереди не стоите? – спросила она.
«Паранойя у меня, что ли?» – подумал Иван. Он вернулся на свое место и до конца рейса смотрел в иллюминатор. А там было на что посмотреть. Залитое солнцем ярко-синее небо, внизу – блестящие озера, горные хребты, каньоны. Давно он не видел такой красоты, а ведь кто-то ее каждый день наблюдает и считает данностью, возможно, уже приевшейся. Он покосился на сидевшую на своем откидном месте стюардессу, она устало смотрела куда-то в сторону. На ее хорошеньком восточном лице читалось: «Скорей бы домой, упасть в постель и отоспаться».
Небольшой, солнечный, со множеством молоденьких деревьев и неизменным южным колоритом – таким предстал перед Иваном Сухум. Несмотря на новостройки и широкие проспекты, город все равно оставался тихим и провинциальным. Куда ехать, Иван толком не знал. Судя по плану местности, поселок Анаклия находился на побережье около восточной границы. Как ему подсказали местные жители, туда удобнее всего добираться на электричке. Иван отправился на вокзал и уже через два часа любовался сквозь пыльное окошко мелькавшими за ним горными пейзажами. Желтые цветы, богатая ярко-зеленая листва – в Абхазии вовсю гуляла весна, наслаждаясь своею неистовой красотой. Дурманил аромат цветов, висевший в теплом воздухе, слепило лимонное солнце на ослепительно-синем небе. После блеклой северной весны, больше похожей на осень, здешняя весна казалась настоящим летом. Буйство красок, свежесть и предвкушение чего-то радостного – такое чувство всегда посещало Ивана весной и предвещало романтическую встречу. В этом году план по встречам был выполнен с лихвой. Так что можно было бы предположить, что лимит на них в этом сезоне исчерпан. Ан нет, чутье Ивана подсказывало ему, что главная встреча – впереди. В общем-то, он был не против, тем более что не мешало бы избавиться от уже замучивших его воспоминаний о Марине. Как Иван ни старался выбросить ее из головы – никак у него это не получалось. И не то чтобы он в нее неосторожно влюбился. Это были думы другого свойства, возникшие из интереса, переросшие в сочувствие и стремившиеся вылиться в неприязнь, если с ними не расстаться. А к Марине он неприязни испытывать не хотел, как не хотел испытывать к ней и любых других чувств.
Время в дороге пролетело быстро, станция «Анаклия» встретила его бойкими торговцами и толпой отдыхающих. В Сухуме ему посоветовали в поселке не селиться из-за того, что там слишком многолюдно и цены кусаются, лучше жить на турбазе, коих полно по всему побережью. Этот вариант Ивана вполне устраивал – он не любил толпу, а на турбазе можно почувствовать единение с природой, стоит только подобрать жилье поближе к заповеднику, чтобы было удобно туда добираться.
Ветер гулял по ущелью. Где-то здесь должен бежать по камням приток реки Ингур, о котором говорила Марина, и если повезет, он найдет на его берегу жертвенник древних племен. И вот в чем признался он самому себе: влекли его не легкие деньги – деньги он мог заработать, – а приключения. Его натура авантюриста требовала встряски, чтобы жизнь била ключом, а в душе горел азарт охоты.
Ноги привели его на небольшую симпатичную турбазу. Вокруг фисташкового цвета каскадом лежали горы, вдалеке сияла полоска моря, чистый, как хрусталь, воздух. Чтобы лучше его почувствовать, Иван задержал дыхание. Какой же восхитительный здесь воздух! Такого легкого воздуха в тайге нет, там он пропитан запахами леса и болот – он тоже приятный, но другой.
