Утром назначенного дня Полина стояла неподалеку от дома, выбрав место, откуда хорошо был виден подъезд. Она чувствовала себя очень неловко в роли сыщицы и все время порывалась уйти. И только желание помочь любимой воспитаннице и доктору заставляло ее стоять и ждать.
Около двенадцати Наталья Владимировна, вся напомаженная и нарядная, сбежала по парадной лестнице и, оглядевшись, двинулась в сторону трамвая. Няня отправилась за ней. Ей повезло – женщина явно спешила и не смотрела по сторонам, иначе она бы точно заметила семенящую сзади и неуклюже прятавшуюся за стены домов Полину. Трамвай был переполнен, и это тоже было няне на руку. Первая вошла в переднюю дверь, вторая в последнюю. Всю дорогу няня приходилось вытягивать шею, чтобы выйти вовремя. Народ толкался и ругался на бестолковую старуху, которая занимала место у двери. А та только молилась, чтобы Наталья ничего не заметила. И наконец-то она вышла, почти на конечной остановке, и направилась к баракам. Дошла до своего бывшего жилища и скрылась за дверью. Через несколько минут постучался Степан.
Бедная няня ожидала, что произойдет что-то подобное, но все равно расплакалась, поехала обратно и, утирая слезы, рассказала Зое, которую дождалась у школы, о коварстве мачехи. Решив, что надо убедиться в регулярности происходящих встреч, они взяли еще несколько недель, чтобы потом привести к бараку Владимира Михайловича.
Теперь Полина была осторожна. В очередной вторник она сразу приезжала к бараку, пряталась и ждала. Завидев приближающуюся Наталью – незаметно уходила.
И вот в один из дней сообщницы решили, что пора звать отца. Зоя приехала к нему на работу. Владимир Михайлович очень удивился. А когда услышал причину прибытия дочки – страшно разозлился.
– Прекрати молоть чушь! – прервал он дочь. – Я понимаю, что Полина тебе дорога, она была рядом с тобой все детство, часто заменяла мать. Но она стара. У нее происходят необратимые изменения в мозгу. Да еще дает знать обида за то, что мы отказались от ее услуг. Не ожидал от нее. Сварливая старуха. Надо же такое придумать.
Но Зоя решила не сдаваться. Схватила отца за рукав и пообещала устроить истерику на весь институт, если он ее не выслушает. Доктору пришлось сдаться. Она рассказала про то, как они с Полиной караулили обманщицу около дома и возле бараков и видели, как туда приходил Степан. Как расфуфыривается Наталья в эти дни. Она умоляла отца в один из вторников раскрыть этот подлый обман. И он согласился!
– Итак, займемся чистописанием. – В руках оказались деревянная доска, бумага и ручка.
– Пиши! «Дорогой муженек!»
Девушка подняла удивленный взгляд.
– Пиши! Что непонятного? «Дорогой муженек. Даже не хочется называть тебя по имени, как ты мне противен. Давно хотела тебе сказать, но не решалась. Зато сейчас, когда я ушла от тебя насовсем... когда я ушла от тебя насовсем... хочу тебе сказать, что всю жизнь я тебя ненавидела».
– Я не буду этого писать.
– Будешь, иначе сдохнешь прямо сейчас.
– Я не могу это написать. Он ни в чем не виноват. Зачем вы просите меня делать это? – Она отложила доску в сторону.
– Будешь, еще как будешь. Ты! Мразь! Ты за все ответишь. Таких тварей любить нельзя...
Близко, у самого лица, прямо перед глазами открывался и закрывался мерзкий рот, клацали желтые зубы, брызгала слюна ...
Девушка протянула руки, в надежде отстранить это ужасное существо: «За что я должна отвечать?! Я ничего не понимаю? Что вы говорите? Подождите, ну подождите же...»
Полоумные глаза отстранились.
– Пиши! – И щека загорелась болью от резкой пощечины...
Слезы брызнули из глаз. Она слишком слаба, чтобы сопротивляться. Потом, когда она выберется отсюда, она все объяснит, скажет, как любит его, когда он ее спасет. Он обязательно ее найдет и спасет... А пока напишу... деваться некуда. И она написала, какой он урод, и как ее тошнит от него в постели, и что у нее любовник, самый красивый и умный. Ужасный размеренный голос диктовал какие-то тупые, шаблонные, но ужасно злые фразы, девушка писала, сердце у нее разрывалось, слезы текли сами по себе, и ей не хотелось жить... Наконец узловатые восковые пальцы взяли письмо, безумные глаза удовлетворенно пробежали по строчкам. Завтра оно отправится к адресату.
Москва. 1948 год
Владимир Михайлович, няня, Зоя и водитель сидели в машине неподалеку от дома и ждали, когда выйдет Наташа. И она вышла – в красивом платье, на каблуках, обернулась по сторонам по привычке и побежала к остановке, кутаясь в шерстяную накидку. На улице уже стояла глубокая осень, все чаще заряжали дожди, но желтые листья пока не успели облететь.
– К баракам, где жила Наталья Владимировна, – бросил отец шоферу и всю дорогу смотрел в окно, не говоря ни слова. – Тут останови.
Водитель затормозил у соседнего дома. Сидели молча с полчаса, потом отец вышел и, ни на кого не посмотрев, направился к знакомой двери. Зоя с Полиной пошли за ним.
В коридоре горела тусклая лампа. Из комнаты жены раздавались сдавленные всхлипы. Светланов распахнул дверь. Женщина вскочила, улыбка на мгновение осветила ее лицо, потом в глазах, обрамленных размытой тушью, мелькнули удивление и замешательство, но на одну долю секунды, пока она не увидела за спиной мужа Полину и Зою. Мгновенно оценив происшедшее, она подбежала к доктору:
– Володенька! Дорогой мой! Ну, наконец-то! Дорогой! – она взяла его лицо в свои ладони и стала покрывать поцелуями. – Полина! Ну что же ты так долго тянула. Стряслось что?
Полина и Зоя стояли как громом пораженные, став участниками этого спектакля и ничего не понимая. А главная актриса продолжала свой монолог. Она отстранилась от мужа, посмотрела на его попутчиц:
– Ой, а почему вы вместе? Володя, объясни, что такое?
– Нет, милая, это ты мне объясни, что здесь происходит? – Он жестко отстранил ее руки.
– Я ничего не понимаю. – Голос Натальи дрогнул. – Что я должна объяснять? Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь меня об этом?
– Я хочу знать, что ты делаешь в этом месте, в выходном платье, накрашенная, с прической, – он вытянул один завиток, накрутил его на палец и отпустил. Тот подпрыгнул и лег обратно. – Среди бела дня.
– Как что, Володя? Как что? – Наталья практически рыдала. – Разве Полина тебе ничего не передала? Полиночка, ну что ж ты молчишь? Ты передала Володе мою записку?
– Какую записку? – Бедная няня вся побледнела.
– Ты что, Полина, совсем рехнулась? Володенька, прости за грубые слова, но у меня других нет. Записку, что я просила тебя передать Владимиру Михайловичу.
Няня не выдержала, слезы текли по ее сморщенным щекам. Она хотела что-то ответить, но голос не слушался, застревал внутри. Рука стала хвататься за стену, потом за сердце, и Полина упала. Все кинулись к ней. Доктор схватился за пульс и выскочил на улицу за водителем. Полину увезли в больницу. Зоя очень просила разрешить ей быть вместе с няней. Но отец, не говоря ни слова, захлопнул дверь машины, едва не ударив ее по лицу. Сказал водителю везти дочку домой и вернуться за ними.
– Потом поговорим.
* * *
– Володенька, что же это такое? Я ничего не понимаю. – Наталья Владимировна смотрела в окно отрешенным взглядом. Они сидели вдвоем на заднем сиденье автомобиля, и муж обнимал ее за плечо.
– Наташенька, а я? Расскажи мне, что все-таки произошло?
Та немного помялась:
– Не знаю с чего начать. – Весь ее вид говорил о том, что она смущена. – Ладно, скажу как есть. Я подумала, что последнее время мы с тобой стали очень мало видеться, что ты очень много работаешь. Иногда даже мелькали мысли, что ты себе кого-то нашел. – Она кокетливо взглянула на доктора, и тот не смог, хоть и старался, сдержать довольную улыбку. – Я подумала, что нам нужно как-то, ну не знаю, оживить, что ли, наши отношения. Ой, Володь, ну мне немного стыдно об этом говорить.
– Ты вспомни, что ты вытворяешь, когда мы остаемся в спальне вдвоем, и подумай, за что тебе сейчас может быть стыдно.
– В спальне я себя не контролирую. – Обманщица стыдливо опустила глаза. Доктор притянул ее к себе и попытался поцеловать, но она увернулась. На самом деле ей было противно, и Наташа сказала: – Дорогой, сейчас приедем и тогда-а-а-а. Но не тут! – она кивнула в сторону водителя. – И вообще, мне надо закончить.
– Извини, дорогая. Я слушаю.
– Ну вот, обновить, значит, отношения. Я подумала, как это лучше сделать? И придумала. Решила – передам с Полиной записку для тебя. А кому еще можно доверить такое интимное дело? И потом, няня наверняка подумала, что мы ее отвергли, выгнали. Ей не понять, что мы это сделали ради нее. Я решила заодно, доверив ей такое дело, показать, что все обстоит иначе, нежели кажется. Ну вот, передала записку, что во вторник жду тебя в своей квартире. Для романтики, чтобы сменить обстановку. Помнишь, как раньше, когда мы скрывались ото всех. Приехала, а тебя все нет и нет. Приехала опять. Ты опять не идешь. Думала – занят, будешь в другой раз или Полина забыла письмо передать. Решила – сейчас поеду сюда в последний раз, а потом спрошу у нее или у тебя. Ты-то вообще виду не подавал. И так горько мне стало. Разревелась, не выдержала. И тут вы – все вместе. Подожди, а чего вы приехали? Я же тебя одного звала.
