- Да, я посоветовала ей это сделать. Но, может быть, я не права. Мне не с кем было посоветоваться. Да и женщина предупредила меня ничего не говорить ни полиции, ни детективам миссис Синглентон, ни ее адвокатам. В противном случае, сказала она, сделка не состоится.
- Но, однако, я не попадаю под названные ею категории...
- Если бы вы только помогли мне, мистер Арчер! Я совсем не умею вести подобные... дела. Я даже не знаю, какие нужно потребовать доказательства.
- А какие доказательства предлагала она?
- Она не говорила о них подробно, а у меня не хватило духа ее расспросить. Все это застало меня врасплох. Я не посмела даже спросить ее, жив ли Чарльз или умер.
Она помедлила, потом в порыве внезапной решимости сказала:
- Конечно, я хотела ее спросить, но мне стало как-то страшно, и я отложила этот вопрос на конец разговора. А потом телефонистка попросила ее отпустить еще монету, и женщина положила трубку.
- Разговор был междугородный?
- У меня создалось впечатление, что она звонила из Лос-Анжелеса.
- Сколько телефонистка просила ее опустить?
- Пятьдесят центов.
- Возможно, что из Лос-Анжелеса. Бесс себя не назвала?
- Нет, но она называла его Чарли. А так его называют немногие. И он знала мое имя.
Сильвия поджала губы.
- Когда я это поняла, у меня как-то все опустилось. Дело не в том, что она назвала меня по имени. Она снисходила до меня, будто все обо мне знала... знала, как я отношусь к Чарльзу.
- Вы бы чувствовали себя увереннее, если бы все о ней знали.
- А вы знаете?
- Всего никто не знает. За свои двадцать пять лет она успела многое накрутить.
- Неужели ей только двадцать пять? Я думала, что она гораздо старше Чарльза.
- Бесс быстро повзрослела. Вышла замуж когда ей не было и двадцати за мужчину вдвое старше ее. Во время войны он привез ее сюда. С Чарльзом она встретилась здесь в 1943 году.
- Так давно? - сказала она с тоской. Она теряла Чарльза окончательно и бесповоротно. - Значит, задолго до того, как я с ним познакомилась.
- Уилдинг видел ее с Чарльзом в 1943 году.
- Он мне не сказал.
- Не хотел вас огорчать. С тех пор она металась по стране, то сидела в тюрьме, то выходила...
- Вы говорили, что у нее был муж. Что же с ним?
- Она разбила ему сердце много лет назад. При нужде она его использовала, когда у нее не было ничего лучше.
- Я не... я не понимаю... как мог Чарли связаться с такой женщиной?
- У этой особы прекрасная внешность. И она очень удобно устроена замужем за человеком, который не желает развода.
- Но Чарли такой идеалист! У него такие высокие требования. Для Чарльза ничего не было достаточно хорошо.
- Возможно, что он не смог удовлетворить свои требования. Я не был знаком с Чарльзом, но кажется понимаю его порок: он всю жизнь стремился ухватиться за что-то реальное, но это ему не удавалось.
Не знаю, зародилась ли моя искренность из контакта с девушкой или из зависти к мертвому.
- И эта пуля, попавшая ему в кишки, возможно была самой реальной вещью, какая ему досталась.
В ее ореховых глазах возникла тревога, но они остались прозрачными, как вода в озере.
- Вы не должны так говорить о нем!
- О мертвых ничего, кроме хорошего?
- Вы не знаете, мертв он или нет.
Она прижала руки к груди.
- Я чувствую, что он жив, так мне говорит сердце.
- Сегодня я беседовал со свидетелем, который видел, как в него стреляли.
- Тогда откуда у вас такая уверенность? Мой свидетель утверждает обратное, что он жив.
- Не обманывайте себя, - сказал я не особенно уверенно.
- Вы не хотите оставить мне надежду. Наверно вам хочется, чтобы он был мертв.
Я дотронулся до ее руки, все еще лежавшей на груди.
- Мне еще не приходилось видеть более доброй девушки, и я не хочу, чтобы вы теряли эту доброту ради парня, который всегда думал только о себе.
- Он не был таким!
Она просто излучала гнев.
- Он был прекрасным!
- Простите, - сказал я, - я устал. Мне не следовало бы пытаться осмысливать жизнь других людей. Это никогда ничего не давало.
Я сел на кривоногий стул и позволил своим мыслям окунуться в черноту.
Прикосновение ее руки к моему плечу заставило меня выпрямиться. Она смотрела на меня с улыбкой мудрой невинности.
- Не жалейте меня и не сердитесь. Я сама была не очень милой.
"Милая" было ее вторым именем, но я оставил это знание при себе. Я взглянул на часы.
- Уже почти семь. Что вы собираетесь ей сказать?
- Все, что вы решите нужным. Разве вы не сами будете с ней разговаривать?
- Она знает мой голос. Говорить будете вы. Скажете, что деньги у вас. Вы купите у нее информацию, подтвержденную фактами. Если она в Лос-Анджелесе или где-то поблизости, договоритесь с ней о встрече на десять вечера или попозже, если она будет настаивать. Пусть она приедет в Западный Голливуд и остановится перед домом 8411 на бульваре Сансет. Там вы с ней и встретитесь.
- Я?
- Мы оба.
Я записал адрес на листке из записной книжки и протянул ей.
- На ее недовольство не обращайте внимания, не разрешайте ей самой выбрать место встречи.
- Почему?
- Вы не хотите действовать вместе со мной? Не знаю, насколько опасна Бесс, но друзья у нее опасные.
Девушка прочла написанный мною адрес.
- А что находится в этом месте?
- Моя контора. Это вполне подходящее место для встречи, и у меня есть скрытые микрофоны. Вы наверное не знакомы со стенографией?
- Нет. Но я могу сделать заметки.
- Как у вас с памятью? Повторите мои инструкции.
Она уверенно проделала это и, словно ребенок, вспомнивший, как надо себя вести, проговорила:
- Пройдемте в библиотеку, мистер Арчер. Позвольте мне предложить вам чаю в ожидании звонка. Или, может быть, вы хотите что-нибудь выпить?
Я сказал, что чай меня вполне устроит. Телефон позвонил прежде, чем я успел его распробовать. Звонила миссис Бесс из Лос-Анжелеса.
29
В половине десятого мы были в моей голливудской конторе. Я позвонил в службу информации и узнал, что мистер Элиас Мак-Братни из Биверли Хиллз дважды звонил в субботу и будет снова звонить в понедельник. Джеймс Спиноза-младший из "Спиноза Бич Гард" просил меня как можно скорее позвонить ему. Леди, отказавшаяся назвать свое имя, пыталась связаться со мной четыре раза между восьмью и половиной одиннадцатого. Я поблагодарил телефонистку и сказал, что впредь до особых распоряжений буду отвечать на звонки сам.
Я включил в приемной настольную лампу. Кабинет был тускло освещен белым прямоугольником света, падающего из приемной через застекленную поляризационным стеклом дверь. Изменчивый свет с бульвара очерчивал силуэт стоящей у окна девушки.
- Посмотрите как все холмы усыпаны огнями, - сказала Сильвия. - Я никогда не видела этого города ночью. Это так ново и так возвышенно.
- Во всяком случае, ново.
Я стоял рядом с ней и наблюдал, как движутся по дороге машины. В этой полутьме я очень ясно чувствовал близость Сильвии и бег времени. Огни фар внезапно появлялись из темноты и столь же внезапно, как искусные ныряльщики, погружались в нее.
- Когда-нибудь придется изменить все это и, так сказать, подвести подо все фундаменты.
- Мне здесь и так нравится, - возразила она. - Вся Новая Англия состоит из одних фундаментов, и больше там нет ничего. Кому нужны эти фундаменты?
- Вам, например.
Девушка повернулась и задела меня плечом, и это было как дружеское прикосновение самой темноты.
- Да, он мне нужен. У вас, Арчер, ведь есть фундамент, не правда ли?
- Не совсем. У меня есть круг деловых обязанностей, и я верчусь, чтобы не дать ему разомкнуться.
- Это лучше фундамента. И мне думается, что вы вообще ничего не боитесь.
- Я и не боюсь.
Я издал циничный смешок, перешедший в искренний смех. Сильвия его не поддержала.
На письменном столе резко зазвонил телефон. Я взял трубку.
- Хелло.
Ответа не последовало, лишь слабое электрическое бормотание, обычный разговор проводов. Потом послышался щелчок. Трубку повесили, я тоже положил свою.
- Никто не ответил.
- Может, это та женщина, Бесс?
Лицо Сильвии в слабом свете из окна казалось белым и невероятно большеглазым.
- Я в этом сомневаюсь. Она не знает моего адреса.
- Вы думаете, она придет?
- Да, ей нужны деньги, чтобы удрать.
Я похлопал по своему карману с толстым пакетом.
- Удрать, - повторила Сильвия, словно туристка, старающаяся запомнить незнакомое слово. - Какую ужасную жизнь она, должно быть, вела и сейчас ведет! О, я надеюсь, что она придет.
- Разве это так важно?
- Так или иначе, я должна знать правду о Чарльзе. И я хочу ее видеть, - добавила она чуть слышно.
- Это вы сможете.
Я указал на поляризационное стекло в двери и на наушники, соединенные с микрофоном в приемной.
- Вы останетесь здесь и постараетесь кое-что записать. Я задержу ее в приемной. Думаю, что никаких осложнений не возникнет.
