Пленник разогнулся и начал тереть правой рукой освобожденную ладонь. Глаз он не поднимал, и даже как будто уменьшился в размерах.
Майор молчал, выжидательно смотрел на человека, являющегося в настоящее время фактическим руководителем и владельцем акционерного общества «Флора».
– Понимаете, Ефим Алексеевич, мне очень надо с вами поговорить… – сказал Виктор Михайлович.
– Слушаю вас. – доброжелательным тоном произнес майор.
Чечулин чуть помялся и произнес:
– Ефим Алексеевич, ну, что же мы здесь стоять будем? Как вы смотрите, если мы ко мне в офис подъедем и там побеседуем?
Майор выдержал паузу, но только для того, чтобы придать вес своему решению. Беседа с гражданином Чечулиным была для него совсем не лишней.
– Поехали! – помолчав секунд двадцать, кивнул он.
Они погрузились в тяжелый джип и отправились за триста метров. К бывшему зданию Института.
Акционерное общество «Флора», арендовало ту часть бывшего Института, где когда-то находились отделы биоподобного излучения. Именно тут располагались и лаборатории доктора Горынина.
Это крыло здания венчала круглая башня. Раньше в ней помещался полигон излучающих приборов, а ныне оборудовали свои кабинеты совладельцы «Флоры» – Борис Петрович Сабаталин и Виктор Михайлович Чечулин.
Здесь находился единственный в помещениях Института лифт. Раньше он был грузовым, и представлял собой большой, рассчитанный на крупногабаритное оборудование стальной ящик, окрашенный в мрачный серый цвет.
Лифтовая кабина, судя по размерам, осталась прежней, но теперь ее прежде неуютные стены были обшиты деревянным шпоном теплой расцветки. Панель напротив раздвижных дверей украшало большое зеркало, а потолок превратился в сплошной светильник под матовой плоскостью.
Они вышли на последнем пятом этаже и затем по лестнице, укрытой сизым ворсистым покрытием, поднялись в башню.
В башне Ефим тоже отметил большие перемены. Единый производственный зал был разделен перегородками на несколько помещений.
Сначала они оказались в приемной. Из нее в разные стороны вели две кожаные двери. На дверях были привинчены солидные, под бронзу, таблички с именами двух членов Совета директоров фирмы – Бориса Петровича Сабаталина и Виктора Михайловича Чечулина.
При их появлении из-за стола-аэродрома поднялась, будто подброшенная мощной пружиной, светловолосая секретарша. Ее внешность заслуживала самой высокой оценки.
– Прошу! – Виктор Михайлович протянул руку в сторону одной из дверей. Не к той, где висела табличка с его собственной фамилией, а к другой, на двери которого значилось – Председатель Совета директоров Сабаталин Б.П.
– Танюша, все, как положено! Быстренько! – по пути бросил Чечулин секретарше. Та мгновенно выпорхнула из-за огромного письменного сооружения и пропала из приемной, будто растворилась в воздухе. Но не мистика послужила тому причиной: рядом с креслом секретарши в перегородке была прорезана маленькая полированная дверца. В нее и нырнула девушка.
Кабинет председателя Совета директоров выглядел соответственно должности. Но по-настоящему роскошной вещью в нем были только высокие окна. Все остальное было хоть и дорогим, но скучно-стандартным. А вот готические окна с узорчатым переплетом рождали ощущения настоящего богатства и аристократизма. Но к созданию высоких островерхих проемов фирма «Флора», разумеется, никакого отношения не имела. Круглая башня вместе со своими готическими окнами была построена в далекие послевоенные годы.
В углу кабинета под листьями тропических растений располагалась зона отдыха – низкий столик и два широких кресла.
Пока секретарша Таня расставляла на столике тарелочки с закуской, Ефим подошел к окну, отодвинул тяжелую штору и взглянул вниз.
Там, в ночи светились маленькими окнами игрушечные коробочки одноэтажных домиков. Они слегка подрагивали и мерцали. И Ефиму почему-то пришло в голову, будто это – не настоящие постройки из твердого дерева и камня, а кем-то созданные объемные голографические изображения. Щелкнет неизвестный выключателем, изображение погаснет, и окажется, что ничего внизу и не было – только мертвая чернота погасшего экрана.
Ефим даже тряхнул головой, чтобы прогнать неизвестно почему родившуюся в сознании неприятную картину.
– Прошу к нашему скромному столу! – окликнул его Чечулин.
Майор повернулся и увидел, что Таня уже ушла, а маленький стол был сплошь уставлен тарелочками с закусками, рюмками и бокалами. Секретарша свое дело знала отлично и, должно быть, местом дорожила.
– Коньячку, Ефим Алексеевич? – спросил новый хозяин кабинета, когда майор удобно устроился в мягком удобном кресле. – Или, может быть, нашей, колосовской фирменной, а?
– Вы имеете в виду «Милену»? – спросил майор.
– Скажете тоже! – засмеялся Виктор Иванович, показывая, что, не обиделся и расценил слова гостя, как шутку. – Я предпочитаю нашу яблочную самогонку.
– Я тоже. – сказал Ефим.
– Никакой иностранный кальвадос рядом не поставлю! – уверенным тоном произнес Чечулин.
– Смешно даже сравнивать! – поддержал хозяина майор.
Виктор Михайлович привставал и достал из встроенного бара квадратную граненую бутылку без этикетки.
– Вот она – наша колосовская яблоновка! – сказал он, щелкая пальцем по бутылке, и разлил по рюмкам жидкость соломенного оттенка.
Они выпили.
Чечулин всю рюмку, Ефим – один глоток.
– Хорошо! – одобрительно кивнул Виктор Михайлович.
– Неплохо, – степенно кивнул майор Мимикьянов, взял вилку и потянулся к закуске.
На его взгляд внимание заслуживало копченое мясо. Оно было порезано вишневыми просвечивающими ломтиками и обвалено в красном перце. Майор откусил, пожевал и одобрительно закивал головой. Хозяин тоже наколол на вилку тонкий мясной пластик, но почему-то до рта не донес, положил на салфетку рядом со своей рюмкой.
Они помолчали.
Лицо у Виктора Михайловича было большим, правильно вылепленным и в целом производило приятное впечатление. Немного подводили только глаза. Они были непропорционально маленькими и твердыми, как шарикоподшипники.
Ефим несколько раз ожидающе взглядывал на Виктора Михайловича, ожидая начала разговора, но совладелец «Флоры» молчал, вертел в пальцах пустую рюмку. Будто раздумывал, не совершает ли он ошибку, пойдя на это разговор.
Майор решил его поторопить.
– Так о чем вы хотели поговорить со мной, Виктор Михайлович? – громко произнес он.
Начальник службы безопасности поднял на него взгляд, изучающее посмотрел в лицо, видимо, что-то для себя решил и произнес:
– Ну, вы, конечно, знаете, что случилось с Борисом Петровичем?
– Знаю. – качнул головой Ефим. – В общих чертах.
– Да и с КАМАЗами у нас то же не все в порядке… – потер подбородок новый хозяин кабинета.
– Сегодня лично наблюдать пришлось… – подтвердил майор.
– Так вот, – кое-кто думает, что это дело рук хозяина Колосовской ликероводки Марата Карабанова… – Якобы, он за сбыт своей водки испугался…
Чечулин снова замолчал.
– А вы по-другому думаете? – заинтересовался майор.
– Нет, не то что бы по-другому, но… – Виктор Михайлович попытался сойти с места, но почему-то завяз.
– Так, вы считаете, Карабанов к вашим неприятностям отношения не имеет? – попытался вытащить его Ефим.
– Понимаете, я думаю, что к поджогу КАМАЗов Карабанов мог руку приложить… – осторожно двинулся в путь Виктор Михайлович. – Основания для этого у него, что ж скрывать, есть… Одно дело – бутылка водки за шестьдесят рублей, а другое дело – за пятнадцать… А спирт в нашем средстве для ванн даже лучше, чем в Карабановской водке!.. И вредных добавок никаких нет… Если, кто вам другое говорит, – не верьте! Чистый спирт марки «Люкс»! Несколько миллиграмм отдушки для запаха и все… Видите, Ефим Алексеевич, я с вами полностью откровенен… Но вот, что касается Бориса Петровича, тут совсем другое дело…
Чечулин снова замолчал.
– Другое дело? – тащил клещами слова из собеседника майор.
– Совсем другое… Да. – кашлянул хозяин кабинета.
Он резко выдохнул воздух и сказал, будто нырнул в холодную воду:
– Короче говоря, Борису Петровичу угрожали.
– Кто угрожал?
– Один человек угрожал. Некий Контрибутов… Местный бездельник…
Виктор Михайлович двигался по руслу беседы тяжело, будто вез на себе самом ящики с «Миленой».
– И что этому Контрибутову от вас было нужно? – стал помогать рассказчику майор.
– Да, тут вот какая история… – повел плечами, будто поежился Чечулин. – Два месяца назад этот Контрибутов встретил нас с Борисом Петровичем у входа в офис, и начал требовать, чтобы Сабаталин свернул производство «Милены» в Колосовке… Дескать, мы народ спаиваем и все такое… Как будто народ без нас не пил! Да, так вот, этот Контрибутов сказал, что если Бориса Петрович его не послушает, через неделю у него ровно на сутки пропадет слух… Сабаталин его, естественно, послал… А через неделю у него на самом деле пропал слух… Оглох совершенно.
