– Из первой приемной! – злобно посмотрев на Ефима, ответил лейтенант. – Я его под честное слово взял! В понедельник обещал вернуть! А теперь, как? Ножки-то нет! Что Анна Семеновна скажет?
Коля наморщил светлый гладкий лоб:
– Причем здесь Анна Семеновна? Что все это значит? Лейтенант, объясните толком, наконец?
Лейтенант направил ствол автомата на Ефима:
– Был ваш приказ никого к вам не пускать! А он напал! Сломал стул! Нарушив приказ, ворвался в управление!
Коля превратился в скульптуру самому себе.
Ефим понял, что надо его выручать.
Он шагнул к лейтенанту и рявкнул:
– А, ну-ка встать, как положено по уставу! Вы в кабинете заместителя начальника управления или где? Может быть, на базаре, а?
Инстинкт служивого человека сработал: лейтенант отцепил ладони от автоматного цевья, и кинул руки по швам. Потом, как будто, опомнился, но возвращать их обратно к металлу было поздно.
– Пили вчера? – с напором спросил Ефим.
– Да, мы вообще вчера… – инстинктивно перешел в позицию обороняющегося лейтенант.
Но утрата инициативы – всегда гарантированный путь к поражению.
А майор стремительно развивал первый успех, бросая в образовавшийся прорыв ударные части:
– А, если мы с товарищем капитаном сейчас спустимся вниз и посмотрим, что стоит в тумбочке? Что тогда будете говорить, а? Как оправдываться будете за пустые бутылки?
– Мимикьянов свел волчьи брови в суровую линию.
– Товарищ капитан, поверьте, ничего вчера не было, – без особой твердости в голосе произнес дежурный.
Конечно, Ефим ничего не знал о том, как провели вчерашний вечер лейтенант или его коллеги. Но Ефим знал другое: у лейтенанта не могло быть твердой уверенности, что в тумбочке такого сугубо мужского помещения, каковым является дежурка управления милиции, не будут обнаружены пустые бутылки из-под спиртного. Даже, скорее наоборот, дежурный сразу сообразил: что-нибудь эдакое там непременно найдется. И глаза его выдали. Лейтенант испугался.
– Товарищ дежурный! Идите продолжать службу! Мы с товарищем майором тут во все сами разберемся! – наконец, пришел в себя Коля Кокин. – Мы как раз сейчас анализируем проведенное майором учебное проникновение в расположение управления… Вам ясно?
Лейтенант и оба его сопровождающих кивнули.
– Докладывать об этом происшествии начальнику управления не нужно, – продолжал Николай Олегович. – А то он может подумать, что вы не справились с требованиями Инструкции по организации дежурной службы, – он передвинул лежащие на столе бумаги, – и сделать соответствующие выводы. Вы, надеюсь, понимаете, какими эти выводы будут?
Подчиненные еще раз дружно кивнули.
– То-то! – сказал Кокин, и начальственным тоном скомандовал: – Свободны! Кругом! Шагом марш!
Когда дверь за вооруженным нарядом тихо закрылась, Коля вздернул подбородок:
– Ну, Ефим Алексеевич, ну, в самом деле, ну, нельзя же так! Ну, это же, все-таки управление милиции! Учреждение государственной власти! Надо же уважать государство, в конце-то концов!
– Извини, Николай! – повинным тоном произнес Ефим. – Так, ведь к тебе не пробьешься! Лейтенант твой заладил, как попугай с Суматры: приказ не пускать, и все! Я ему: свяжись с Кокиным! Не может быть, что бы товарищ капитан не принял! Так, нет, – не буду звонить, и все! Уперся, как баран! Я и вынужден был мимо него пройти. А стул он сам сломал! От злобы! Даю слово офицера!
Судя по выражению лица, капитан склонялся к тому, чтобы принять Мимикьяновские извинения. Тогда майор быстро спросил:
– А ты чего Грибкова арестовал? Ты ж еще в обед собирался его не арестовывать, а разрабатывать. Что такого случилось-то?
– Взял потому, что появились на то основания… – поджал румяные губы Коля.
– Что за основания такие?
– Серьезные основания, – обезвоженным официальным тоном произнес капитан Кокин.
– А конкретнее? – волчьей хваткой вцепился в «замнача» Мимикьянов.
Коля непреклонно качнул ровным пробором:
– Это – тайна следствия и оперативных мероприятий.
– Коля! – нажал голосом майор.
– Ефим! – вздернул подбородок капитан.
– Хотя бы в общих чертах!
– Не имею права!
– Коля!
– Ефим!
– Николай, я ведь тоже не имел права не информировать руководство о твоих делах с китайцами? – подступил вплотную к письменному столу майор. – А я вот закрыл глаза.
– Какими китайцами? – дрогнувшим голосом поинтересовался Кокин.
– С теми, что пункт по приему цветных металлов в городке открыли. И списанное оборудование с золотыми контактами принимать начали, – охотно пояснил майор.
– Ах, это! – словно припоминая, произнес Коля. – Да, какие там дела!
– Да, не такие уж и маленькие дела! – ужесточил тон голоса Мимикьянов. – На весь второй этаж у твоей дачи хватило! И на новую машину еще осталось…
Николай Олегович вздохнул.
– Ладно, Ефим! Чего ты сразу в бутылку лезешь? – обиженным голосом произнес он. – Раз ты просишь, ладно, скажу! Взял я Грибкова потому, что мы получили от одного нашего надежного осведомителя важную информацию. В соответствии с ней провели в служебном кабинете гражданина Грибкова обыск.
«Уж не всезнающая ли секретарь приемной генерального директора Полина Аркадьевна этот надежный осведомитель?» – мелькнуло в голове у Ефима.
– И мы не ошиблись! – продолжал капитан. – В ходе обыска мы обнаружили там брезентовую инкассаторскую сумку. Ту, самую, что была похищена в пятницу у инкассаторов в торговом комплексе «Наш дом».
Ефим на некоторое время потерял дар речи. Когда вновь обрел, спросил:
– И как он это объясняет?
– Ну, говорит, осматривал чердачное помещение, нашел, принес в кабинет. Собирался в милицию отнести, да не успел! Так вот объясняет! – развел ладони в стороны Коля.
Ефим прошелся по кабинету.
Дойдя до стены с картой научного городка, майор резко повернулся к письменному столу с живым бюстом капитана Кокина на нем.
– Ну, а, если, действительно, нашел? И собирался? – задал он бюсту вопрос. – Грибков ведь за безопасность объекта отвечает. Ему положено все щели и чердаки осматривать…
– Разберемся! – официальным тоном заявил капитан. – Сейчас, как раз, именно этим и занимаемся. – Может быть, и правда: нашел и собирался… Всякое бывает!
– А чего ж сразу хватать? Наблюдение бы установили! Посмотрели бы за ним сначала! Контакты отследили!
Николай Олегович махнул ладонью:
– Ай, Ефим! Тебе легко говорить! Понаблюдали бы! Тут такой шум стоит! Шутка ли инкассаторов на десять миллионов грабанули! У нас в области никогда ничего подобного не было! Начальство через каждые полчаса звонит, результаты требует! Балалаев этот, владелец «Нашего дома» такой тарарам поднял! Вот только что помощник губернатора звонил, интересовался! Аврал! Когда тут ждать?
Капитан посопел и добавил:
– Можно подумать, в твоей конторе, Ефим, начальство вам говорит: «Вы работайте, не торопитесь, когда сделаете, тогда и ладно! Если в этом столетии – хорошо! А в следующем – еще лучше!» Так, да? Или наоборот: «Вынь да положь немедленно, чтоб стояло здесь еще вчера!» Разве не так?
– Мда! – не нашелся, что возразить на эту Колину тираду майор.
– Да, и вообще, – поднялся из-за стола Кокин, – если хочешь знать, Ефим, лично мое мнение, что-то тут с Грибковым не чисто. Слишком много улик вокруг Грибкова набирается. И банковскую упаковку с десятью тысячами в коридоре «Топологии», из украденных в торговом комплексе, нашли. И ночует гражданин Грибков не дома, а, то ли, в своем кабинете, то ли, неизвестно где! И теперь вот на его рабочем месте – та самая инкассаторская сумка обнаружилась! Не слишком ли много совпадений, а?
– И не такие совпадения случаются, – не слишком уверенно произнес майор.
– В жизни всякое случается, – не стал спорить Кокин, – И кирпич не на землю падает, а, наоборот, сам собой, как вертолет, в небо поднимается. Но, все-таки, согласись, Ефим, не часто такое наблюдается. А?
Майор Мимикьянов не стал продолжать дискуссию.
– Ладно! Спасибо тебе, Николай за информацию! Расстроил ты меня! – после небольшой паузы произнес он. – Не буду тебе больше мешать с преступностью бороться. Успехов! – бросил он и покинул Кокинский кабинет.
Когда Мимикьянов подошел к аквариуму дежурной комнаты, лейтенант, старательно отвел глаза в сторону и нажал педаль, отпускающую тормоз никелированной вертушки. И та, на прощанье, злобно хлопнула Ефима по заду.
Ефим вышел на солнце из сумрака городковского управления внутренних дел.
Прямо скажем, он был растерян, что случалось с ним в жизни не так уж часто.
А в ушах у него все громче и напористее звучала знакомая однообразная мелодия Мориса Равеля. Испано-арабское «Болеро.
Караван событий шел по бесконечным барханам жизни, все набирая и набирая ход.
– Не может этого быть! – повел вокруг своими стекляшками Лисоверт. – Чтобы Алексей Григорьевич грабил инкассаторов!.. Какая-то нелепица! Самовар из ваты!
