Разговор не задался с самого начала.
— Думала, ты хитрее нас? — спросил Женя.
Я бросила в его сторону злой взгляд, но комментировать его слова не пожелала.
— Попалась ты, дорогуша.
Это я отлично понимала и без его дурацких намеков, потому снова промолчала.
Женя рассчитывал на диалог, и мое молчание его задело.
— Чего не отвечаешь?
— Отстань от нее, — отодвинул товарища в сторону Леша и сам обратился ко мне: — Скажи, куда делось ожерелье, в котором ты была?
— Ты сняла его? Спрятала куда-то? — вцепился в меня и неугомонный Женя. — Скажи куда?
— А может, оно нечаянно разорвалось и осталось там — возле гостиницы? Мы же в темноте могли и не заметить, — высказал Леша потрясающую идею, за которую я ему, наверное, была бы безумно благодарна, не будь он такой сволочью.
— Заткнись, болван! — рявкнул на него Женя и снова ухватился за меня. — Ну же, скажи нам, куда ты дела ожерелье?
— Не знаю, — пропищала я.
Женя скрипнул зубами, а я зажмурилась. Вид его физиономии травмировал мою и без того раненую психику.
— Ладно, — прошипел он и, схватив мою сумочку, начал вытряхивать все ее содержимое на стол. Сигареты, сотовый, пистолет, удостоверение вываливались на стол, последним шлепнулся пакет с фотографиями Юли, который я до сих пор не вернула Марку Яропольскому. Женя взял конверт, покрутил его в своих лапищах, а потом вытащил фотографии и начал их рассматривать. Я внимательно наблюдала за его реакцией, но на глупой физиономии не отразилось ничего, кроме обычного любопытства.
«Он что, идиот? — задалась я вполне уместным вопросом. — Ладно он не узнал Юлю, он вообще мог ее не знать, но ожерелье?! Или он никогда его не видел? Ему просто велели отнять у меня какую-то безделушку, а как она выглядит, забыли рассказать?»
Просмотрев все снимки, Женя швырнул их в общую кучу моих вещей и снова уставился на меня.
— Ничего не хочешь нам рассказать?
— Я бы на твоем месте рассказал, — от всей души посоветовал Леша.
— Что? — уточнила я.
— Куда ожерелье дела? — рявкнул Женя так, что я вжалась в спинку кровати.
— Не знаю я ни о каком ожерелье, — взмолилась я.
— Ах не знает она! — заорал Женя. — Ну, ничего, вот приедет шеф, и ты сразу все узнаешь.
Он только успел закончить эту фразу, как с улицы послышалось урчание мотора подъезжающей машины, а через минуту все стихло.
— А вот, наверное, и он приехал.
— Что-то рано, — заметил Леша.
— Иди посмотри.
Леша послушно ушел, и мы с Женей остались одни.
— Ну что, допрыгалась? — усмехнулся он. — Никто уже не придет тебе на помощь. Поняла?
Я демонстративно отвернулась от него и уставилась в окно.
Сумерки уже рассеялись, и первые, еще холодные лучи солнца сквозили в воздухе. Они не спеша пробирались от ветки к ветке, обливали розовым сиянием скульптурный парапет вокруг фонтана, скрытого в глубине сада, искрились в брызгах воды. Я щурилась, глядя на веер капель, переливающихся всеми цветами радуги, переводила взгляд на мраморную скульптуру ангела, живописно присевшего возле фонтана.
В голове у меня зашевелились какие-то странные мысли — мне казалось, что я уже когда-то была здесь или, по крайней мере, видела где-то вот точно такие силуэты декоративных цветов и фонтан с мраморным ангелом.
«Ерунда какая-то», — тряхнула я головой, закрыла глаза, а когда снова открыла их, то взгляд мой случайно уперся в фотографии Юли, разбросанные на столе. Вот девушка стоит, прислонившись спиной к дереву, вот она присела на корточки возле клумбы и захватила в ладони пригоршню сине-голубых цветов, а вот она чуть касается рукой мраморной статуи ангела, а позади нее замер веер брызг.
Я ошарашенно переводила взгляд от фотографий за окно и не могла поверить в то, что я видела.
«Так, значит…» — я не успела закончить мысль, как в комнату ворвался Леша.
— Это не шеф! — с порога выпалил он. — Это тот тип на «Опеле», что ехал за нами всю дорогу.
— Что? — Женя вскочил на ноги. — Какой еще тип?
— На белом «Опеле». Он ехал за нами от самой гостиницы. Я же говорил тебе, что это не просто так!
Я издалека наблюдала за суматохой и тихо грызла узел, связывавший мои запястья, — занятие не слишком интересное, но в моей ситуации очень даже полезное.
— Надо позвонить шефу, пусть сам все разруливает с этим типом. Может, это вообще мент! — В голове Леши, как всегда, родилась гениальная идея.
— Болван! — Женя был явно против всего гениального. — Какой еще мент?! Может быть, этот тип вообще не к нам.
Женя был не прав, и этот тип, о котором только что велась дискуссия, явился все-таки по наши души.
Из сада прогремело два выстрела и послышался крик.
— Отдайте мне девку, и я уйду!
«Что и говорить, моя персона котируется», — подумала я, узнавая по голосу коренастого гада из гостиницы.
— Я не шучу, отдайте девку! — орал неугомонный гад, распираемый желанием снова лицезреть меня.
— Что будем делать? — спросил Леша.
— Ты иди в сад, а я останусь с ней, — распорядился Женя, выталкивая товарища за дверь. — Попробуй как-нибудь избавиться от этого типа, пока шеф не приехал.
Как только за Лешей закрылась дверь, Женя обернулся ко мне и, погрозив пальцем, велел:
— Сиди тихо и не рыпайся, а то хуже будет.
После чего подкрался к окну и, прильнув к стене, принялся осторожно выглядывать, в надежде увидеть коренастого гада, явившегося сюда за мной. Я же, не теряя времени даром, снова вцепилась зубами в узлы на запястьях, не забывая поглядывать в сторону Жени, но тот был настолько увлечен, что, казалось, совсем забыл про меня. Жаль, конечно, было отвлекать человека, но другого варианта у меня не было. И как только веревки, связывавшие мои руки и ноги, были отброшены в сторону, я, не медля ни минуты, вскочила на ноги, схватила глиняный кувшин с каким-то орнаментом — должно быть, старинная и дорогая вещица, но у меня уже не было времени думать об этом, и раритет опустился на голову «шкафчика», разлетевшись на мелкие осколки.
Женя только ойкнул, пошатнулся и упал на пол. Я самодовольно улыбнулась — люблю, когда мужчина лежит у моих ног. Но долго любоваться этим зрелищем у меня не было времени, нужно было скорее убираться отсюда. Я метнулась к столу, наскоро покидала вещи в свою сумочку и пулей выскочила за дверь.
Больше всего в своей работе терпеть не могу такие вот моменты. Утро, все нормальные люди еще только просыпаются, а ты с головной болью мчишься по клумбам в вечернем платье, которое не успела переодеть после вчерашнего свидания, закончившегося трупом и допросом, спасаешься бегством из неизвестно чьего дома от парочки гадов, готовых перестрелять друг друга за право придушить тебя первым.
Едва ли какая-нибудь другая профессия обеспечила бы мне столь нетрадиционное начало дня.
Кстати, как оказалось, судьба на этот раз закинула меня не так уж и далеко. Это был вовсе не пригород, как я подумала с самого начала, а небольшой частный сектор, в котором жили нувориши этого провинциального городка.
Поймать попутку в такую рань, конечно же, было делом трудным, но, на мое счастье, общественный транспорт уже ходил, и на ближайшей остановке я села в автобус. Провожаемая удивленным взглядом водителя, я прошла в самый конец салона, села у окна и уткнулась носом в стекло. Перед глазами какое-то время еще мелькали частные дома, но потом картина сменилась на более привычные — ряды многоэтажек. Я бестолково провожала взглядом первых прохожих и думала о странном совпадении, которое никак не укладывалось в моей голове. Как Скупщик мог оказаться тем самым приятелем Марка Яропольского, на даче которого проходила съемка? Это простая случайность или за этим стоит что-то большее?
Какое отношение имеет фотограф студии «Лолита» к истории с ожерельем? Я потянулась к своей сумке, извлекла из нее стопку фотографий и уже в который раз начала бесцельно их рассматривать.
Что могли значить эти снимки?
Действительно ли это была простая фотопроба?
Я вновь и вновь повторяла про себя эти вопросы, просматривая один снимок за другим и стараясь заметить то, что, возможно, прежде ускользало от меня.
Что-то было неправильное в фотографиях убитой девушки, которые Марк Яропольский повсюду таскал за собой.
Может, дело в этих клумбах с декоративными цветами, в фонтанах и статуе ангела? Нет…
На всех фотографиях Юля была снята в таком ракурсе, что непременно взгляд падал на ожерелье, и среди всех снимков не нашлось ни одного, где она была бы запечатлена в полный рост. Как если бы фотографировали не девушку, а украшение на ее шее. Может, все дело в этом?
Ну и что? Что мне это дает? Да ровным счетом ничего, ерунда какая-то получается.
Хотя нет, не все — теперь я знаю, кого навещу в ближайшее время. Бедолага Марк уже, наверное, настрадался по своим фотографиям, вот я ему их и верну, а заодно и побеседуем. Но перед этим нужно заехать в гостиницу, забрать свои вещи и взять из тайника ожерелье. Ни минуты больше не желаю оставаться в «Околице».
