А в случае с Науссом не было никаких зацепок, и маршалы ждали его бюста, сделанного с учетом возрастных изменений, чтобы понять, кого они должны искать. Наброски Форхауэра показывали беглеца в самых различных ипостасях, а бюст Наусса должен был стать единственным изображением.
Все, чем располагал Фрэнк, — это несколько фотографий десятилетней давности. При реконструкции лица у него был бы череп, а также важные данные от судебных антропологов, дантистов и патологов. А как быть в случае, если человек жив и его никто не видел многие годы? Кроме обычных признаков старения, ему нужно знать о беглеце все, что могло бы повлиять на изменение его внешности. Он плохо питался? Делал физические упражнения? Тревожился? Есть ли кто-то, кто способен сказать, как могла измениться внешность Наусса?
Чтобы освежить голову и, быть может, получить перспективную информацию по делу, Фрэнк отправился на конференцию в отель «Бен Франклин». Во время перерыва он сидел в гостиничном кафе с Бетти Пэт Гатлифф из Оклахомы, судебным скульптором, о которой он знал по общим делам и через Крогмэна. Она рассказывала ему о пришедшем из Флориды деле, над которым работала. Там у жертвы полностью отсутствовали нижняя челюсть и носовое отверстие.
Она внезапно замолчала, когда к ним подошел высокий худощавый мужчина с орлиным носом.
— Ах, — воскликнула Бетти, — я должна познакомить вас с моим другом Ричардом Уолтером!
Уолтер, клинический психолог, работал в Исправительном управлении самой большой в мире тюрьмы закрытого типа в Мичигане. Его пациентами были преступники-рецидивисты, насильники и убийцы — факт, который, казалось, доставлял ему удовольствие. Шутник с развитым чувством юмора и человек, любящий точно выражать мысль, Уолтер с трудом переносил дураков. Бросив взгляд на Фрэнка, одетого в джинсы и тенниску, в то время как большинство других делегатов были в костюмах и галстуках, он увидел для себя подходящую мишень для насмешек. Но реакция Фрэнка, который искренне хохотал сам над ехидными замечаниями, застигла Уолтера врасплох.
Между тем Фрэнк и сам оценивал его. Вслушивался в низкий голос Уолтера, изучал его акцент, то, как он курит одну сигарету за другой, как изгибается внешняя часть бровей при разговоре. Каждый раз, когда Уолтер делал логический вывод, что бывало часто, он предварял его словами «значит, как следствие» или «значит, следовательно», причем это звучало как одно слово — «значследотно». Фрэнк решил, что это он просто странно выглядит, но в своем деле должен быть докой.
— Почему бы вам к нам не присоединиться? — спросил он, отодвигая стул.
Эти двое были полными противоположностями друг другу. Один закончил только среднюю школу, был художником и очень чувствительным, имел веселый нрав и заботился о своем теле, другой был ученым, одиночкой и циником с вечной сигаретой во рту. Но они сошлись практически сразу, и с того момента Фрэнк стал человеком, который называл Уолтера неожиданным для столь серьезного, сардонического склада ума человека именем — Рич.
Прикурив сигарету, Уолтер сказал им, что занимается сбором данных о Джеке-потрошителе к столетней годовщине его убийств. В свою очередь, Фрэнк поведал о том, как оказался задействованным в расследовании дел Форхауэра и Наусса.
Уолтер делал короткие, глубокие затяжки, когда Фрэнк рассказывал им о том, как Наусс убил Ланде. Уолтер заметил, что все выглядит как убийство с целью утверждения своей власти и что в тюрьме, где он работает, ему частенько приходится иметь дело с байкерами типа Наусса.
— У человека вроде него, — продолжал он, — проявляется мужское начало, агрессивность и преувеличенное чувство собственной значимости. Таким, значит, образом, он, видимо, очень печется о своем имидже. И создается впечатление, что он отчаянно боится выглядеть извращенцем. И еще, вероятно, он крайне враждебно относится к гомосексуалистам.
Фрэнк был заинтригован. Ему еще не доводилось встречать людей, похожих на Уолтера, которые способны «влезать в мозги» к убийце. Он хотел, чтобы Уолтер поделился своими мыслями с федеральными маршалами.
— Быть может, нам повезет вместе работать над этим делом, Рич, — сказал он.
Уолтер не был уверен в том, что Фрэнк говорит серьезно, но рано утром на следующий день ему позвонили и сказали, что Том Рапоне согласился с ним встретиться. Через несколько часов трое мужчин собрались за завтраком в одной из закусочных в городе.
— Вы должны отведать скрэппл, — сказал Фрэнк. — Это традиционное филадельфийское блюдо.
— Что это такое? — спросил Уолтер.
— Мясо, — туманно объявил Фрэнк, сверкнув серебряным зубом.
Фрэнк не сомневался, что скрэппл — местное блюдо, которое готовят из рубленых остатков свиной туши, куда порой добавляют и отруби, — вызовет отвращение у Уолтера, и не смог удержаться, чтобы не разыграть этого чванливого новичка. Когда прибыл заказ, Уолтер только взглянул на него, отодвинул и закурил. Фрэнк расхохотался.
— Этот Наусс — совершенно прозрачный персонаж, — начал Уолтер. — Он считает себя лучше обычного человека из толпы, но пользуется такими для своих целей. Он хотел быть мафиози.
Выслушав Уолтера, Рапоне заявил, что они должны проехать на Маркет-стрит, 601. Там он познакомил Уолтера с несколькими агентами.
— Слушайте внимательно, — велел он.
Когда все собрались вокруг него, Уолтер повторил свои умозаключения. Ему показали несколько старых фотографий Наусса, и он обратил внимание, что байкер никогда не носил рубашек с симметричным рисунком, а предпочитал с полосками с одной стороны и одноцветными с другой. Как большая часть того, что говорил Уолтер, это могло значить очень много или очень мало. Но это была возможная зацепка.
Уолтер сделал несколько умозаключений. Первое: Наусс должен был вернуться к образу жизни представителя среднего класса, который вел в молодости. Второе: он должен быть приятен окружающим и иметь работу. Третье: он должен жить в пригороде.
— Я думаю, он нарастил мышцы, — добавил Уолтер для Фрэнка, — и пытается стать настоящим мужчиной.
Фрэнка удивил не только диапазон предсказаний, но и их конкретность.
— Похоже, вы убеждены во всем этом, — сказал он.
— Я никогда не ошибался с 1944 года, — ответил Уолтер.
Фрэнку стало любопытно.
— А что случилось в 1944 году, Рич?
— В тот год я родился.
Когда Фрэнк наконец приступил к лепке Наусса, он был вооружен не только тем, что узнал от Уолтера, но и тем, что выяснил во время преследования Форхауэра. Поскольку завершение бюста было не столь важно, как завершение работы над рисунками, у него появилось время, чтобы выработать некоторые правила лепки поэтапных возрастных изменений. Форхауэр, как представитель беглых преступников, стал для них тем, чем для жертв убийств была Анна Дюваль, — пробным камнем.
Увеличив несколько снимков байкера до реальных размеров, он наложил лист чистой ацетатной бумаги на лицо Наусса и обвел его водостойкой черной краской. Налепливая глину на изогнутую алюминиевую скульптурную арматуру, он постоянно сверялся с калькой, словно считал ее рентгеновским снимком. Даже если толщина тканей на черепе Наусса изменилась, у его головы были характеристики, которые остаются неизменными. Нос может стать больше, подбородок — обвиснуть, щеки — округлиться или опасть, но с костями, расположенными под ними, ничего не произойдет. Расстояние между глазами останется тем же, как и носовое отверстие и челюсти.
В это время федеральные маршалы получили звонок из Вашингтона, округ Колумбия, от человека по имени Джон Уолш. Бизнесмен, у которого в 1981 году был похищен и убит сын, объявил крестовый поход в помощь правосудию и вместе с женой создал в 1984 году Центр пропавших и подвергающихся эксплуатации детей.
К Уолшу обратилась недавно созданная телестудия «Фокс» для подготовки трех пилотных шоу для программы, которая должна была называться «Самые разыскиваемые в Америке». «Фокс» вышла в эфир только в начале 1986 года и пока охватывала меньше трети жителей, принимающих основные каналы.
Продюсеры хотели снять что-нибудь о Науссе, и маршалы сразу согласились. Не располагая большим бюджетом, создатели «СРА» попросили маршалов помочь с исполнителями. Несколько агентов, в том числе и Пол Шнайдер, сыграли самих себя и пользовались собственными машинами.
Как часть замысла, в программе «СРА» также хотели продемонстрировать вылепленный Фрэнком бюст. Его даже спросили, не мог бы он сыграть в постановке, хотя, когда сказали, что это роль Форхауэра, он засомневался.
— Но ведь я совершенно на него не похож, — спорил он, показывая на свои коротко остриженные волосы и бородку, тогда как у Форхауэра были густые волосы и выбритое, все в оспинах, лицо.
