– Я предпочитаю гранит или мрамор, – невесело пошутил Пахазник, а потом спросил у Степана: – Что об этом думаешь?
– Думаю, это бред, – ответил тот резко. – Она несет всякую ахинею. Риск слишком велик. Более идиотского плана я еще не слышал.
– Лев Владимирович, – перебила я телохранителя, пока он не испортил все мои старания, – вы только представьте, в первый день ваше лицо не будет сходить с телеэкранов, и не только в нашей стране, но и за рубежом, потому что дело нетипичное. На второй за вами будет гоняться толпа журналистов, чтобы узнать подробности. Потом вас будут приглашать на телевидение, чтоб вы рассказали всю историю. И не вам придется платить за рекламу, а наоборот. Вас пропиарят на халяву да еще, возможно, приплатят за эксклюзивное интервью, хотя последнее в вашем случае не играет роли. А дальше больше. Вы сможете издать книгу со своими воспоминаниями…
– Хватит, – жестом остановил меня Пахазник, – я сам не дурак и понимаю все свои возможности. Не надо меня тут раскручивать.
– Лев Владимирович, не слушайте эту стерву, – вмешался в разговор Степан, – она авантюристка. Весь ее план – чистое безумие и авантюра…
– Ох, Степушка, – ласково сказал ему Пахазник и потрепал по щеке, – может, я тебя разочарую, если признаюсь, что я тоже немного авантюрист, и, если бы я не был авантюристом, то сейчас, вместо того чтобы кататься на этой яхте, работал бы слесарем-инструментальщиком на заводе.
– Лев Владимирович, я вас предупреждал, – тяжело вздохнул Степан, поглядывая в мою сторону. Если бы взглядом можно было убивать, то Степан убил бы меня к этому времени раз двадцать. Я просто физически ощущала, как у парня внутри все клокочет. Внешне он старался не подавать вида, но глаза его выдавали.
– Так, хватит базарить, все, я принял решение! – отмахнулся от его слов Пахазник. – Евгения, считайте, что я взял вас на работу. Степан занимается вопросами моей личной безопасности. Работайте вместе. Думаю, вам удастся найти общий язык. В общем, у вас нет другого выхода. Воркуйте пока здесь, а я пойду к себе в каюту. Надо заняться делами.
Степан посмотрел ему вслед, потом рявкнул своим парням:
– Чего прохлаждаетесь! А ну живо проверили яхту сверху донизу. Все иллюминаторы должны быть надежно закрыты. Никто не должен проникнуть на судно. О любых подозрительных предметах немедленно докладывайте. Когда закончите, один будет дежурить на верхней палубе, второй – на корме. Связь держать через каждые пятнадцать минут.
Телохранители без слов кинулись выполнять его поручение. Мы остались на носу только вдвоем. Степан приблизился ко мне и тихо произнес:
– Тебе удалось меня свалить лишь потому, что я не ожидал этого. Больше ты врасплох меня не застанешь. И не думай, что тебе тут будет сладко жить. Я с тебя глаз не спущу. Стоит тебе оступиться, и я уже буду рядом.
– Да я вроде бы не оступаюсь. С ногами все в порядке, – хихикнула я, глядя ему прямо в глаза.
– Смотри, как бы тебе твои симпатичные ножки кто-нибудь не выдернул, – огрызнулся Степан, постепенно заливаясь краской.
– Слушай, ну что ты такой злой? У меня лично против тебя ничего нет. Я не собираюсь занимать твое место. Если у тебя какие-то проблемы с женщинами…
– Нет у меня проблем, – грубо перебил меня Степан, отвернулся и отошел.
Я пожала плечами. Да ради бога! Будем играть в молчанку. Место, где мы плыли, было достаточно глухое. Я достала из сумочки бинокль, осмотрелась, прошла на другой борт. После посмотрела на чистое, лишенное облаков небо и решила, что неплохо бы переодеться. Деловой костюм на яхте казался неуместным. Кроме того, солнце палило нещадно, а металл вокруг нагревался и многократно усиливал жар. Одна только проблема – я не взяла с собой ничего, что могло соответствовать ситуации, так как не рассчитывала на речную прогулку. Ладно, не беда. На такой яхте должно быть что-то, что предоставляется гостям в подобных ситуациях. Хотела спросить у Льва Владимировича, но его телефон был постоянно занят. И я отправилась на поиски сама. Внутренний интерьер яхты был выполнен в стиле «ар-деко» с преобладающими спокойными тонами. Через скрытые динамики везде транслировалась классическая музыка в современной обработке. Когда я вошла, «Турецкий марш» Моцарта сменил Бах, «Танец троллей». Ступая по мягкому ковру, я подумала, что хорошо бы действительно зависнуть здесь недельки на две, отдохнуть как следует. Из-за угла мне навстречу вышел невысокий худощавый мужчина в квадратных очках с металлической оправой, облаченный в белоснежную форму капитана. Я поздоровалась с ним и обрисовала ситуацию. Моя проблема вызвала у капитана понимающую улыбку, и он с готовностью пустился в объяснения:
– Сейчас спускаетесь со спардека вниз, на первую палубу. Там справа перед машинным отделением прачечная и склад. Горничные только что понесли туда постельное белье. Спросите у них. Они вам все дадут. Достаточно сказать, что вы гостья Льва Владимировича, и все.
Я поблагодарила его и пошла в указанном направлении. Горничных удалось обнаружить в прачечной. Закинув белье в стиральные машины, они оживленно обсуждали руководство, что им платят слишком мало, чтобы терпеть все извращения гостей. При моем появлении на их лицах, точно по команде, возникли дежурные улыбки. Они даже не дослушали до конца моих объяснений, а сразу повели меня на склад. Там я выбрала себе купальник, свободные легкие шорты, топ, шляпу с широкими полями и солнцезащитные очки. Одна из горничных проводила меня наверх, показала свободную гостевую каюту и сказала, что я могу в ней переодеться.
На палубе я появилась вновь уже преображенная, без парика, в купальнике, очках и шляпе. Оружие лежало в сумочке. Степан смерил меня презрительным взглядом и ничего не сказал. Наиболее подходящим местом для наблюдения мне показалась верхняя палуба, где находился бассейн, небольшой танцпол и столики для отдыхающих. Присев за столик, я проверила береговую линию через бинокль, а затем позвонила Старковой, узнать, как там они. Старкова ответила, что они по-прежнему сидят, забаррикадировавшись в доме, и даже на улицу не выходят. Пока никто больше не звонил и требований никаких не выдвигал.
– И то хорошо, – вздохнула я, – ждите до вечера. Если к вечеру я не вернусь, то постараюсь приехать завтра утром. Тогда сядем и обсудим, что делать дальше. Я в данный момент проверяю одну гипотезу. Если она окажется верной, то скоро вы позабудете о своих проблемах. Если вам позвонят и опять начнут давить, сразу не отказывайте. Тяните время. Придумайте какие-нибудь причины, по которым вы не можете совершить сделку немедленно. – В этот момент послышались шаги на лестнице, и мне пришлось срочно сворачивать свои переговоры. Я сунула сотовый в сумочку и улыбнулась появившемуся Льву Владимировичу. Глянув на мой наряд, он пораженно присвистнул:
– Однако вы быстро осваиваетесь.
– Талант не пропьешь, – пошутила я, – а хорошо у вас тут, уютно.
– Да, стараюсь, – пробурчал он, садясь напротив меня. Мигом появился официант в белых шортах и рубашке.
– Кофе, как обычно, – бросил ему Пахазник и вопросительно посмотрел на меня.
– Мне какой-нибудь мультифруктовый сок, – ответила я, – и пару бутербродов с ветчиной и сыром.
Олигарх смотрел на меня некоторое время молча, потом не выдержал:
– Евгения, вот я смотрю на вас и удивляюсь, почему такая хрупкая, симпатичная девушка выбрала такую опасную профессию? Может, пока не поздно, вам изменить род своей деятельности? Вы не думали, что вас могут убить в любой момент?
Его слова меня рассмешили. Фыркнув, я сдержалась и сказала:
– Меня так же могут убить в любой момент, если я буду, например, вашей женой. Еще неизвестно, что опаснее.
– Ну, так не обязательно же быть женой, – криво улыбнулся Пахазник, – есть масса вариантов. Мне ничего не стоит найти для вас новую достойную работу. Я также могу позаботиться о квартире и машине. Для меня это сущие пустяки. Все зависит только от вас. Подумайте, какие возможности перед вами открываются. Скажите только слово, и мы сейчас же развернемся и вернемся в Тарасов.
– Знаете, я предпочитаю поплавать по Волге, в Тарасов что-то не тянет, – попыталась я отшутиться.
– Вы знаете, Женя, многие женщины мечтали бы очутиться на вашем месте, – заметил он, не спуская с меня глаз, – мне никто не отказывал.
Я пожала плечами:
– Все когда-то бывает в первый раз. – И добавила: – К сожалению, мое сердце уже занято.
– Кто он и где сейчас находится? – требовательно спросил Пахазник, словно я должна была ему отчитываться о своей личной жизни.
Пришлось снова фантазировать. Я призвала на помощь все свое актерское мастерство.
– Он спецназовец, погиб во время спецоперации, но я поклялась быть верной ему до смерти. Я даже сходила в церковь и по всем правила приняла обет безбрачия.
– Да вы с ума сошли! – схватился за голову Пахазник. – Как так можно! В ваши годы! Вы, верно, шутите?!
