– Какого черта! – Раздалось из-под одеяла. Затем одеяло сбросили, и в проводника вонзились два возмущенных глаза Виктора Новицкого.
– Гражданин, извините, но мы уже пять минут на перроне Санкт-Петербурга. Сейчас состав уберут на запасные пути. – Все это проводник произносил вежливым подобострастным тоном. Молодой человек ехал в купе один, оплатив и вторую полку. В вагонах СВ путешествовали не только знаменитые артисты, бизнесмены и политики. Среди пассажиров случались и уголовные авторитеты.
– Ладно, уйди, я оденусь. – С мучительной гримасой изрек Виктор и, как только за проводником задвинулась дверь, уснул снова. Явившись через несколько минут, служитель вагона застал ту же картину. На этот раз, разбудив путешественника, он из купе не вышел, а остался стоять, с удивлением наблюдая, как молодой человек натянул один носок, второй запихнул в карман, рубашку застегнул так, что средняя пуговица оказалась у шеи, и долго не мог попасть в рукав куртки. Проделав все это, Новицкий сомнамбулой двинул к выходу.
– А багаж? – Крикнул проводник. Виктор опустил руку во внутренний карман куртки и, нащупав мобильник, сообщил:
– Все на месте…
Проводник осмотрел купе, приподнял диваны, но вещей не обнаружил. «Странный тип. Уж не наркоман ли?» – подумал он и запер за Новицким вагон. Оказавшись на платформе, москвич, как заведенная кукла, зашагал в обратную от вокзала сторону. Пока дошел и уперся в пропасть платформы, промозглый питерский ветерок его немного пробудил. Он постоял, глядя на расходящуюся паутину рельсов, повернулся, понял, что пришел не туда, поднял воротник и двинул обратно. При выходе на площадь на него набросились с предложением услуг сразу три владельца таксомотора. Виктор утвердительно кивнул, и они чуть не подрались, выясняя, с кем желает остаться клиент. Победил в споре тот, кто оказался больше ростом и имел кулаки внушительнее.
– Куда везти? – Спросил он, погрузив пассажира на заднее сидение своей «Лады».
Виктор извлек мобильник, раскрыл его, поколдовал кнопками и, сообщив адрес, тут же уснул. Ехали по мокрым улицам медленно. В северной столице начинался час пик. Но Виктора это не волновало, он крепко и с удовольствием спал. До места они добрались через час с лишним. Вторичное пробуждение оказалось не столь мучительным. Странный клиент, не торгуясь, расплатился, хотя водитель и назвал астрономическую сумму, вышел в темноту питерского спального района и мучительно пытался припомнить нужный подъезд. Над городом только начинался серенький рассвет, свет фонарей тонул в мути из мокрой дождевой пыли, и вспомнить Новицкий ничего не мог. Опять полез за мобильным телефоном, отвернувшись от ветра, набрал номер.
– Слушаю. – Раздался сонный голос Полины.
– Это я.
– Ты? – Она его сразу узнала.
– Я. Стою возле твоего дома, а подъезд забыл.
– Подожди. Сейчас спущусь.
Она выбежала из последнего подъезда, метров за сто от него. Выбежала, набросив шубу прямо на ночную рубашку. Он пошел ей навстречу. Когда она оказалась почти рядом, остановился. Ноги словно приросли к мокрому асфальту. Она тоже остановилась. Они стояли и смотрели друг на друга. Она первая сделала шаг к нему. Он тоже сделал шаг, и сжал ее в объятьях. Так они простояли долго, но времени не замечали оба.
– Пошли, в тапочках промокну. – Прошептала она.
Он разжал руки и послушно побрел за ней. В прихожей она его оставила:
– Подожди, я хоть халат наброшу. Он ждал. Она вернулась в халате и застала его в куртке:
– Почему не раздеваешься? – Он не ответил. Она сняла с него куртку, усадила на пуфик, увидела, что он в одном носке и в рубашке, застегнутой наперекосяк: – Господи, откуда ты такой?
– Прямо с поезда. Я спал, проводник растолкал и велел одеваться. Я одевался и все равно спал. А носок вот. – Он вытянул из кармана второй носок и повесил его на вешалку.
– Я помню, тебя утром будить нельзя. – Рассмеялась Полина: – Сама терпеть не могу вставать рано. Давай постелю тебе в кабинете.
– Нет, хочу с тобой в спальне.
Она смутилась, но не возражала. В спальне он разделся, залез под одеяло и блаженно улыбнулся.
– Как хорошо у тебя.
– Спи. – Она наклонилась, погладила его по голове, поцеловала и вышла.
– А ты?
– Я скоро приду.
Полина отправилась в прихожую, сняла его носок с вешалки, потом приняла душ, долго занималась своей внешностью и не заметила, как Виктор вошел. Вздрогнула, когда он ее обнял и привлек к себе. Он стоял сзади, и она чувствовала его все сильнее и сильнее. И вдруг поняла, что они уже вместе.
– Как я о тебе мечтал и как боялся… А все так просто, и так здорово. – Она слышала его шепот, ощущала его мужскую силу и ей казалось, что они летят высоко в небе. Летят навстречу солнцу. А солнце все ярче и теплее. Вот оно уже нестерпимо жарко. Так жарко, что хочется закричать.
Он взял ее на руки, отнес в спальню, бережно опустил на постель, лег рядом, и положил ей голову на живот.
– Теперь ты моя жена.
– Дурачок, я тебя старше и у меня ребенок.
– Какое это все имеет значение, – ответил он и сладко уснул. Она лежала, боясь пошевелиться, чтобы не нарушать его сон, и не заметила, как уснула сама. Проснулась оттого, что рядом пусто. Она устала спать одна, и теперь, когда Виктор так внезапно возник в ее жизни, испугалась этой пустоты и вскочила. Били часы в гостиной. Она посмотрела на свои часики, что оставила на тумбочке. Стрелки показывали три часа. Она ужаснулась: «Павлик давно пришел из школы». Что, если он заглянул в спальню? Полина набросила халат и на цыпочках вышла в коридор.
Из кабинета послышался громкий хохот. Она узнала фальцет сына и еще незнакомый ей смех Виктора.
– Ну, ты даешь, Вить! Как у тебя это получилось. Это же закрытый файл!? – С восхищением восклицал Павел.
– Мальчик, запомни, все гениальное просто. – Отвечал Виктор: – Я тебе поставлю одну программу, и ты тоже сможешь.
Она подошла к двери кабинета, прислонилась к стене и слушала. Сын общался с москвичом, так, будто они знали друг друга вечно.
– Ладно, Пашка, ты теперь сам, а мне надо по делу съездить.
– А ты вернешься? – Полину кольнуло что-то вроде ревности. Таким тоном сын никогда не спрашивал о ее возвращении.
– Конечно, вернусь. Я же люблю твою маму, и никуда теперь от вас не денусь. Только тебе придется со мной в Москву ехать.
– А у тебя там есть компьютер? – Павлик поинтересовался этим так, словно речь шла не о переезде в другой город, а о походе в соседнюю квартиру. И Полина снова ощутила укол ревности.
– У меня их шесть. И каждый круче твоего раз в десять. – Ответил Виктор тоном мальчишки, который хвалится перед сверстником дорогой игрушкой.
– Господи, кажется, я завела себе второго сына. – Сделала вывод Полина. Все ее ревнивые мысли разом исчезли, осталась одна, что мужиков надо кормить. Она улыбнулась и пошла на кухню.
* * *
Москва 12 Ноября 2004 года
Юрий Игнатьевич Злобин жил в «сталинском» доме за метро Сокол. Майор Маслов выяснил, что раньше здесь были коммунальные квартиры. За время демократических преобразований шустрые фирмы скупили у жильцов комнаты, отремонтировали жилье с учетом вкусов новой богатой публики и, заработав на этом сотни тысяч долларов, продали квартиры нуворишам. Юрий Игнатьевич оказался одним из них. Он купил четырехкомнатную квартиру на третьем этаже и поселился там с женой и двумя дочками. Злобин вел образ жизни богатого, солидного человека. Маслов следил за ним второй день. Вчера к восьми утра к дому подкатил серебристый Мерседес. Водитель вошел в подъезд и через десять минут вывел дочек Злобина. Они были погодки. Девочки уселись в машину, и Мерседес плавно развернулся и уплыл в подворотню. По тому, что сестрички имели при себе по рюкзачку-портфелю, Николай сделал вывод, что дочек повезли в школу. Через час у подъезда притормозила черная «Волга». Еще минут через десять появилась шикарная дама в меховом полушубке и уселась рядом с водителем. Они отчалили в начале десятого. К десяти вернулся водитель Злобина, но из Мерседеса не выходил. Юрий Игнатьевич вышел сам. Он был одет в долгополое пальто, и при своей окладистой бороде, действительно, смахивал на попа. Злобин уселся на заднее сидение, и лимузин тронулся. Маслов последовал за ним, держась на две-три машины поодаль. Водитель привез хозяина на Старую площадь, к зданию, где находился «Совет предпринимателей России». Там Юрий Игнатьевич провел два часа. Вышел с высоким молодым человеком, усадил его в свой Мерседес, и они отправились на Красную Пресню. Маслов успел сфотографировать нового фигуранта. В Бизнес-центре парочка задержалась надолго. Вернулся Злобин уже с другими людьми. Один, небольшого роста, полный, с аккуратной круглой лысинкой на макушке. Второй повыше, в роговых очках с большим портфелем. По тому, как Юрий Игнатьевич сам открыл заднюю дверцу и усадил своих знакомых, майор сделал вывод, что видит больших начальников. Маслов сумел сфотографировать и их. Мерседес вырулил на Садовое кольцо, доехал до Зубовской площади, свернул к зданию Счетной Палаты и остановился. Водитель выскочил и распахнул заднюю дверь. Вышел прощаться и Злобин. Он пожал руки обоим, дождался, пока они скроются за дверями внушительного парадного, и только после этого уселся в машину. Развернувшись под Крымским мостом, Мерседес миновал Смоленскую площадь, возле памятника Маяковского вырулил на Тверскую и двинулся в сторону Сокола. Маслов уже решил, что его объект возвращается домой. Но Злобин домой не собирался. Мерседес свернул в узкий проезд, с другой стороны Ленинградки, и остановился у высокого бетонного забора. Юрий Игнатьевич вышел из машины, что-то сказал шоферу, тот развернулся и уехал. Злобин прошел вдоль забора, затем скрылся за стальной дверью. Маслов подождал немного и проследовал маршрутом Злобина. Перед железной дверью, за которой исчез Юрий Игнатьевич, имелась табличка – «Московский экспериментальный завод пьезокерамики и фарфора».
