внутри человека – это единственный мир, который он может себе подчинить. Такая возможность есть у каждого, но далеко не все находят время ею воспользоваться, поэтому те, кто этого не делает, пытаются изменить миры других людей. Так и возникают конфликты.
– Но я ведь могу поделиться кусочком своего мира с человеком, который в нём нуждается? – обеспокоенно спросила девочка.
– Можешь, если захочешь. Это называется любовью.
– А разве человек, когда любит, не хочет подарить другому весь свой мир, а не его маленький кусочек?
– Ханна, дорогая, я тебе поражаюсь! Ты хоть и ребёнок, но порой я вижу в тебе взрослого человека.
– Видишь взрослого? Это как? Одежда что ли просвечивает?
– Опять ты включила свою наивность! – воскликнула Лили, и Ханна громко рассмеялась, а девушка задумалась над тем, хорошо ли знает дочь Лиама. Не исключено, что наивность и простодушие Ханны, которые Лили так часто принимала за чистую монету, являлись хитрым приёмом для привлечения собеседника на свою сторону. – Только не говори, что твоя детская наивность напускная, – с мольбой в голосе прошептала Лили.
– Я вынуждена тебя разочаровать, – девочка устало развела руками. – Но я рада, что ты меня раскусила: теперь ты меня понимаешь лучше других. Ни один человек не продвинулся дальше тебя в разгадке моей личности, даже психотерапевт, которого мне нанял папа, не смог меня разгадать.
– Я всего лишь разгадала одну из сторон твоего характера…
– Ты поняла, где я ношу маску, а где настоящая, такая, какая есть. А что может быть важнее в понимании меня?
– Девочка моя, ты носишь маску почти всегда. Твои одноклассники сразу это заметили, поэтому и набросились на тебя: захотели снять эту маску. Не бойся вести себя естественно. Будь собой, – Лили увидела, как девочка нахмурила брови.
– «Будь собой», – самый банальный и пустой совет из всех, которые мне давали. Другое дело: быть тем, кем ты хочешь быть.
– Для того, чтобы кем-то стать, надо сначала понять, кто ты есть, чтобы знать, откуда и в каком направлении двигаться на пути к своей цели. Ханна, почему ты не хочешь быть собой? Чего ты боишься?
– Ничего я не боюсь! – выкрикнула девочка.
– Ладно. Пусть так.
Они молча шли, изредка поглядывая друг на друга, пока Ханна вновь не заговорила:
– Когда люди знают, кто ты есть на самом деле и что из себя представляешь, они понимают, как сделать тебе больно. А люди всегда причиняют боль, даже тем, кого любят, даже ты мне сейчас делаешь больно, когда смотришь на меня с жалостью и недоверием, – Ханна с упрёком взглянула на Лили, но поняла, что отвлеклась, и продолжила:
– Однако когда прикрываешься маской, боли нет: все удары принимает на себя маска.
– Но не можешь же ты всю жизнь носить маску.
– А терпеть боль я смогу всю жизнь?
Лили не знала, как на это возразить, и осторожно сказала:
– Тогда как ты почувствуешь радость и счастье, если всё время будешь закрываться от других людей и прятать свои настоящие чувства?
– Знаешь, я была очень открытой перед своей мамой, она знала меня лучше всех, знала, какую боль способна причинить мне, а потом ушла, оставив меня одну. Поэтому не нужна мне никакая радость, главное, не причиняйте боль! – девочка расплакалась, и Лили пожалела о своих словах. Она обняла Ханну и постаралась её успокоить.
– Твоя мама не хотела сделать тебе больно. Ей самой было очень плохо, поэтому она так и поступила.
Ханна подняла на Лили свои грустные глаза и с отчаянием в голосе произнесла:
– Просто… просто сложно открываться тому, кто однажды с силой тебя захлопнул.
– Но твоей матери здесь нет. Почему бы не начать жизнь с чистого листа?
– Матери нет, зато отец здесь.
Последние слова взволновали Лили. Она даже не подозревала, что Ханна до сих пор не простила Лиаму его отсутствие в столь тяжёлый для неё период и держала на него обиду. Неожиданная догадка осенила девушку.
– Ханна, останови меня, если я ошибаюсь. На мать и отца ты злишься в разной степени. Во всём, что с тобой произошло, ты винишь не мать, а отца, потому что, если бы он не бросил вас с матерью, ничего бы плохого с вами не случилось, и все были бы счастливы. Тебя предала не мать, её жестокий поступок был совершён уже после того, как случилось самое главное в твоей жизни предательство. Ты очень плохо знала своего отца, практически с ним не общалась, но тебе точно было известно, что он предатель. И до сих пор ты не можешь отделаться от чувства, что предаёшь свою мать, сближаясь с человеком, который вас оставил.
Ханна молчала, опустив глаза: Лили оказалась права. Девушке не хотелось делать ей больно, но Лили должна была объяснить девочке, что события, связанные с трагедией в семье, влияют на отношения Ханны с другими людьми.
– Ты перестала доверять людям, боишься обнажить душу, потому что тебе кажется, что тогда тебя предадут. Но нет никакой зависимости между тем, чтобы открыто выражать свои чувства, и предательством со стороны близкого человека. Просто есть те, кто ценит и понимает тебя, однако есть и другие люди. Они любят только себя, а с теми, кто им доказывает, что может любить их больше, чем они сами себя любят, они расправляются очень жестоко.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Нужно знать, кому открываться. Даже если ты уверена в человеке, которого любишь, ты не можешь знать наверняка, дорожит ли он тобой так же, как ты им, поэтому обнажать душу надо по частям и всегда, запомни, Ханна, всегда оставлять в тайне островок души, недоступный никому, кроме тебя. Это должен быть именно островок, никак не связанный со всем, что влечёт твою душу к другому человеку.
– Зачем мне нужно дробить свою душу на части? – недоверчиво спросила девочка.
– Если человек, которого ты любила, уничтожит в тебе всё, чем ты когда-либо дорожила, у тебя не останется ничего больше, кроме этой потаённой частички души. Лишь ей под силу спасти тебя в самый тяжёлый момент. Ты не будешь разрушена до основания, понимаешь? Ты сможешь создать себя заново.
Ханна долго обдумывала услышанное и вдруг спросила:
– А тебе удавалось уцелеть после кораблекрушения? – Лили не поняла, о чём идёт речь, поэтому Ханна пояснила:
– Когда всё в твоей жизни рушилось, тебе удавалось создать себя заново?
– Да, удавалось, – Лили улыбнулась, увидев здание школы. – Я думаю, этот разговор слишком сложен для нас обоих, поэтому оставим его на потом. Кажется, мы немного опоздали. Лиам будет ругать меня за безответственность, если
