ним произошло. Яркий свет давил на глаза. Потянувшись к чешущемуся носу рукой, он не придал значения тому, что был не связан. Затем снова и снова он то левой, то правой ладонями касался лица. Руки были ватными, и он не мог поднимать их часто, это забирало у него много сил. Боль в ногах не давала ему покоя. Одеяло просто раздавливало его ниже пояса. Когда терпеть уже не было сил, он попытался сдвинуть его с себя, но не смог. И тогда он осознал, что его руки свободны, а он лежит в кровати, отвязанный, чему очень обрадовался. Палата была другая, маленькая и одноместная. Кроме кровати в ней была только деревянная, слегка перекошенная на бок тумбочка. Родя собрался с силами и всё же смахнул с себя одеяло, которое не давало ему дышать и так сильно давило на ноги, будто весило несколько десятков килограмм. Посмотрев на себя вниз, он не поверил своим глазам и сначала подумал, что у него галлюцинации. Напрягшись изо всех сил, Родя попытался приподняться на локтях, но не смог. То, что он увидел, повергло его в шок: «Не может быть, – думал он, – это не реально. Я сплю. Это всё сон. Это всё эти чёртовы капельницы. Да. Я должен проснуться. Мне это всё снится».
Родя ещё раз попытался встать на локти, но бесполезно. Тогда он поднял голову и посмотрел на тело ниже пояса. Обе ноги ниже колена были ампутированы.
Уставший, но воодушевлённый, доктор возвращался в отделение. По дороге, дав распоряжения Адалине Рудольфовне и Вале в отношении ухода за Радославом, он закрыл на два замка дверь в свой кабинет изнутри. Кабинет состоял из двух смежных комнат, разделённых стеной в три кирпича. Вообще почти все стены в этом подвале были толстые, кроме тех, в карантинном отделении. Двери тоже были крепкие и толстые с добротными замками на массивных петлях, за исключением, опять же, тех, что были в зоне карантина. Дальняя комната докторского кабинета в свою очередь вела в ещё одно заброшенное здание через длинный коридор под землёй. Этого хода кроме доктора никто не знал. В начале девятнадцатого века это была территория усадьбы одного из самых знаменитых и богатых помещиков во всей губернии. Как человек военный, он подходил к вопросу безопасности с особым вниманием, поэтому лично занимался разработкой системы охраны своего имения. Сеть подвалов и подземных ходов соединяла между собой почти все постройки, исключая новые, возведенные позже на территории больницы. Туннели отопительной системы хранили много тайн. Часть туннелей была затоплена, другая – засыпана обвалившимся грунтом, но та, что оставалась целой, являлась паутиной лабиринтов с множеством тупиковых залов и лишь с несколькими выходами на поверхность земли. Подвальные помещения и ходы перестали использовать в послевоенное время. Но во времена революции и Великой Отечественной войны там прятали персонал больницы и оружие. Генерал Гадуров завещал усадьбу больнице, так как сам имел душевнобольную дочь. С тех пор эта территория являлась пристанищем умалишённых и неизлечимо больных.
Передвигаясь по подвалу вприпрыжку, доктор насвистывал мелодию из детского мультфильма про львёнка и подбрасывал в руке фонарь, пребывая в приподнятом настроении. Добравшись до отделения, он переоделся и тут же принялся жевать пряники и пахлаву, переданные родственниками для одной из его пациенток. Операция отняла у него много сил, и он решил не появляться в больнице до понедельника, отпустил всех практикантов и уехал отдыхать домой. Глаза слипались, и ему хотелось быстрее добраться к мини бару, чтобы, растянувшись в кресле качалке, потягивать свой любимый односолодовый виски. Он точно знал, что головная боль не побеспокоит его ближайшее время, чему очень радовался. Но в понедельник всё может измениться, а во избежание проблем нужно побыстрее покончить с его новыми гостями до тех пор, пока всё не уляжется. Не понравился ему молодой следователь, и вообще, нужно было немного потерпеть, снизить обороты. Единственное, что забыл сделать доктор, это провести беседу с двумя своими негласными сотрудниками. Лишь подъехав к дому, он вспомнил об этом, но успокоил себя тем, что в выходные они будут отдыхать, обколовшись наркотой.
Обычно Монгол получал дозу у Адалины Рудольфовны за двоих, пока Урод ждал его в одном из заброшенных и не используемых на протяжении десятка лет бараков, на территории лечебного учреждения. В том, возле которого Тима с Лорой их увидали в первый раз. В их распоряжении были все помещения здания и подвала под ним, но использовали они только несколько. Когда пыточная была набита под завязку, и не было совсем свободных коек, они маялись от скуки.
– Принёс, Боря? – в ожидании дозы Урод расчесал себе обе руки и пах в поисках вен.
– Нет.
– Не гони, Монгол, ты, что, сам всё ширнул по дороге сюда? Не томи, давай, вываливай бегом.
– Вы-ва-ли-вай, – передразнил его Монгол. – Ща как вывалю в харю, мало не будет. Ты чего базаришь, недоносок?
– Да я не базарю, Монгол, короче, давай ширанёмся быстрее. Не могу уже.
Монгол вынул из сумки два шприца с приготовленной инъекцией.
В их бараке были две маленькие, обустроенные для сна комнаты, и большое, меблированное креслами и столом помещение, в котором охотники проводили почти всё время. Играли в карты, распивали алкоголь и принимали наркотики. Окна барака в этой части здания были закрашены краской, плотно завешаны старыми одеялами и заколочены листами фанеры снаружи.
– Что будем делать в выходные? – откинув голову назад, размышлял вслух Монгол, находясь в состоянии эйфории после введения инъекции.
– Как всегда принимать гостей, – находясь в той же позе, ответил Урод, подбирая вытекшую изо рта слюну.
– Не, гостей нельзя. Отделение переполнено. Куда их. Давай повременим чуток, может, кого выпишут, может, кто того, крякнет.
– Урод не отвечал. Его глаза закатились, а слюна уже не капала, а текла ручьём на пропитанную потом и кровью рубаху.
– Ты спишь что ли? Эй, недоразвитый!
Урод не отвечал и лишь тихонько храпел, расплывшись в улыбке.
Сергей после беседы с Любой на их первом свидании стал ещё больше уверен в том, что разгадка исчезновения молодых ребят скрывается именно на территории психиатрической больницы, и кто-то из руководящего состава имеет к делу непосредственное отношение. Но оперативные сотрудники, входящие в состав группы Сергея, никак не хотели соглашаться с его версией. Хотя он был старшим группы, опера не прислушивались к нему особо, делали упор на свои предположения и опыт. Сергей был среди них самым младшим по возрасту, поэтому ему трудно было убеждать старших и
