— Я тебе сказал — настоящее крем-брюле! — напомнил Тимофей. — А то я тебя знаю…
— Не беспокойтесь, — ответил официант с легкой обидой. — У нас все настоящее!
Он удалился, а Тимофей пригляделся к Симоне и ее спутнику.
Пока у них вроде все было в порядке — они разговаривали вполголоса и разглядывали фотографии.
Сима не хотела начинать трудный разговор сразу же. Она едва дождалась, когда они сделают заказ, ей было все равно, что есть. Откровенно говоря, после Люсиных разносолов у нее вообще не было аппетита — видно, наелась на сто лет вперед. Кирилл, видя ее полное равнодушие, заказал что-то, не глядя в меню.
Сима выпила водички, откашлялась и коротко рассказала ему всю историю про ограбление ювелирного магазина и вероломство своих одноклассников.
— Ну надо же… — протянул он.
— Не подумайте, что мы дружили, — заторопилась Сима, — этого Борьку Галкина я еще в школе терпеть не могла, так что сейчас и не удивляюсь, что он дошел до такого, он всегда жутко противный был тип. И не жалко его совсем. Так что вот. Я не напиваюсь в ресторанах и вообще, веду себя прилично.
— Понятно, — улыбнулся Кирилл и снова посмотрел на нее через стол тем самым взглядом — чуть нежным, чуть печальным. Сима тяжко вздохнула. Вот ведь такой симпатичный мужчина, а невозможно быть с ним откровенным. Как он связан с Сергеем? И кто ему та девушка, что так похожа на Симу?
— Кирилл, — Сима решительно отодвинула тарелку, — я вас прошу ответить на мой вопрос откровенно. Это очень важно.
— Я готов. — Он чуть помедлил перед ответом, но глаз не отвел.
— Почему вы посадили меня той ночью в машину? Только не говорите, что я вам понравилась — пьяная, растрепанная, да еще и несла какую-то чушь. Элементарная осторожность подсказывает, что вы должны проноситься мимо таких девиц на сверхзвуковой скорости.
За столом установилось долгое молчание, так что официант подскочил и глянул вопросительно, но Сима резко махнула рукой, чтобы отвалил немедленно.
— Ну, так я жду…
— Вы очень похожи на одну девушку… — неохотно признался Кирилл.
— Вот на нее? — и Сима выложила на стол одну из старых фотографий, найденных в желтом конверте.
Ту, на которой молодые Кирилл и Сергей стоят рядом с красивой, кокетливой девушкой.
Сима бросила на стол фотографию, как картежник бросает на зеленое сукно козырную карту, решающую исход игры. И фотография сыграла как козырной туз. Лицо Кирилла побледнело, губы задрожали, глаза расширились, казалось, что он постарел на десять лет.
— Откуда… откуда у вас эта фотография? — проговорил он внезапно охрипшим голосом и протянул руку, чтобы забрать снимок.
Сима накрыла фотографию ладонью, придвинула к себе и ответила настороженно:
— Я расскажу вам… я расскажу вам все, что мне известно. И отдам вам эту фотографию. Но только сначала вы скажите мне, что связывало вас с Сергеем и этой девушкой.
— С Сергеем? — удивленно переспросил Кирилл. — Кто такой Сергей?
— А как зовут этого человека на снимке?
— Дима… Дмитрий Ракитин.
— Дмитрий Ракитин? — протянула Сима. — А я знала его как Сергея Вяхирева. Впрочем, я ждала чего-то подобного. За последние дни я узнала о нем много неожиданного.
— Вот как? — взгляд Кирилла затуманился, он опустил голову и продолжил: — Когда-то мы были друзьями, очень близкими друзьями…
Он помолчал недолго, видимо, мысленно переносясь в прошлое, и снова заговорил.
— Это было давно… пятнадцать лет назад. Я был тогда молод, мы все были молоды, вся жизнь впереди. Мы с Димкой познакомились в спортивной секции. Мы занимались фехтованием…
Кирилл и Дмитрий занимались у знаменитого в то время тренера Алексея Ивановича Костенко. Алексей Иванович подготовил многих известных спортсменов, один из его давних учеников был чемпионом Европы, двое — чемпионами России.
Правда, об Алексее Ивановиче ходили какие-то подозрительные слухи — кто-то говорил, что у него были романы с молодыми спортсменками, кто-то — что он связан с криминалом, но Кирилл и Дима к сплетням не прислушивались, а сам тренер не раз повторял, что врагов нет только у бездарей и неудачников.
Он держался со своими учениками не как учитель и наставник, а как старший друг, проводил с ними праздники, часто приглашал их к себе на дачу, в поселок Мухино.
Алексей Иванович занимался со своими воспитанниками не только техникой фехтования и физической подготовкой. Много внимания он уделял их психологическому настрою.
— Люди делятся на две категории, — часто говорил он. — Одни рождены победителями, другие — побежденными. Победителей меньше, гораздо меньше, но только они чего-то добиваются в этой жизни. Им принадлежит все — деньги, власть, слава, красивые женщины… когда ты выходишь на поединок — неважно, на боксерский ринг, на теннисный корт, на татами или на площадку для фехтования, пусть даже садишься за шахматную доску, — ты должен почувствовать себя победителем — и тогда ты непременно выиграешь. Это чувство важнее, чем техника, важнее, чем физическая форма. Без него вы ничего не добьетесь! Говорят, много лет назад один скандинавский мастер выковал меч. У этого меча было свойство: всякий, кто брал его в руки, непременно побеждал в поединке, даже если его противник был гораздо сильнее. Так вот, что я вам скажу: это, конечно, легенда, но, как и во всякой легенде, в ней есть зерно истины. Викинг, который брал в руки этот заколдованный меч, был уверен в своей победе — и поэтому он побеждал! Вот и вы, выходя на бой, представляйте себе, что у вас в руке меч викинга, — и победа будет вашей!
Кирилл и Дмитрий выступали ровно, побеждали на отборочных соревнованиях, на городских чемпионатах. Казалось, их ждет блестящее будущее. Тренер, кажется, немного выделял Кирилла, но Дима не очень ему уступал.
Между ними, конечно, было неизбежное в спорте соперничество, но оно ничуть не мешало их дружбе. По крайней мере, так до какого-то времени казалось Кириллу.
И тут у Алексея Ивановича появилась новая воспитанница — Дина Русакова.
Ее все сразу заметили, все выделили — яркая внешность, отличные физические данные, а главное — какая-то сила, энергия, которую она излучала.
— Динка — прирожденный победитель! — на первом же занятии сказал о ней Алексей Иванович. — Она далеко пойдет! Посмотрите, какой у нее точный удар!
У нее действительно был очень точный удар. И самый точный, самый болезненный удар она нанесла Кириллу.
Увидев ее, он буквально задохнулся, потерял дар речи. Он понял, что эта девушка — его судьба, его жизнь.
Он стал даже хуже выступать — мысли его были далеки от спорта, он думал только о ней, о Дине.
— Кирилл, о чем ты думаешь?! — кричал на него тренер. — Ты пропускаешь удар за ударом! Где ты витаешь?
Кирилл начал ухаживать за Диной. Ей эти ухаживания нравились, но она играла с Кириллом, как кошка с мышью, то приближала его, то удаляла от себя.
А Дмитрий, заметив, что происходит с другом, тоже начал осаду девушки. Должно быть, в нем жила какая-то ревность, ему хотелось того же, чего хотел Кирилл.
И тут подтвердилась правота Пушкина: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…
Дина явно предпочитала Дмитрия. Может быть, слишком сильные, неуправляемые чувства Ремизова пугали и настораживали ее, а возможно, она хотела просто позлить Кирилла, подразнить его, заигрывая с его лучшим другом…
Поздней осенью Алексей Иванович праздновал свой день рождения. Он пригласил своих любимых учеников на дачу. Кирилл, Дмитрий, Дина, разумеется, тоже приехали. Дина весь вечер танцевала только с Дмитрием, смеялась его шуткам, глядела в его глаза. Дима много пил, слишком громко говорил, слишком громко смеялся, на глазах у всех лапал Дину, и ей это, кажется, нравилось. Кирилл попытался поговорить с ней, но сделал только хуже: Дина откровенно смеялась над ним, посоветовала выйти на улицу освежиться.
Гости разъехались рано. К одиннадцати часам кроме хозяина дома остались лишь Дина, Дмитрий и Кирилл.
— Мы останемся ночевать, — прямо сказала Дина Кириллу. — А ты ехал бы домой, скоро уйдет последняя электричка!
Оставаться после таких слов было унизительно, и Кирилл ушел, напоследок хлопнув дверью.
Однако, немного отойдя от дачи, он снова вернулся, но не вошел в дом, а ходил вокруг него, мучаясь ревностью, злясь на самого себя.
Скоро окна в доме погасли, но Кирилл все ходил и ходил вокруг, растравливая себя, представляя, что там сейчас происходит.
Только под утро он ушел на станцию и уехал на первой электричке.
Кирилл жил тогда у своей пожилой тетушки. Тетушка замужем никогда не была, своих детей не имела и обожала племянника со всей силой невостребованного материнского инстинкта. Она не ложилась, пока Кирилл не вернулся, воображая себе всякие ужасы. Увидев его — измученного, мрачного, она не стала ничего спрашивать, лишь молча налила ему горячего чая и отправила в постель.
