Кирилл проснулся поздно, с больной головой и в отвратительном настроении. К счастью, день был выходной. Он принял душ, выпил чашку крепкого кофе и решил, что нужно жить дальше, смирившись с потерей любимой девушки и предательством лучшего друга.
Ближе к вечеру ему позвонила знакомая по секции, спросила, не видел ли он Дину.
— Мы с ней собирались в театр, у меня билеты пропадают, а ее нигде нет.
— Почему ты это у меня спрашиваешь? — грубо произнес Кирилл. — Я-то тут при чем?
— Ну… я думала…
— Думала? А ты это умеешь? — и он бросил трубку.
Весь этот день прошел в невыносимых душевных и физических мучениях. Тетушка ни о чем не спрашивала, только поглядывала на него грустно. Она знала про его несчастную любовь и очень ему сочувствовала. Ночью Кирилл почти не спал, а на утро у них в квартире появился незваный гость.
Это был сотрудник милиции, мужчина средних лет, весь какой-то потертый и поношенный.
Он сообщил, что Дина Русакова исчезла, и спросил, не знает ли Кирилл что-нибудь о ее местонахождении.
Кирилл ответил, что последний раз видел ее позавчера вечером на даче у тренера. Там было множество народа, все видели Дину.
— Это совпадает с показаниями других свидетелей! — сообщил милиционер, сверившись со своими записями. — Все говорят, что вы оставались на даче одним из последних. Когда вы оттуда уехали?
— Около одиннадцати, на последней электричке, — не задумываясь, ответил Кирилл.
Он совершенно не хотел рассказывать этому постороннему человеку, что всю ночь шатался вокруг дачи, умирая от ревности.
— На последней электричке, — записал милиционер в своем блокноте. — Точное время я проверю по расписанию… может быть, у вас билет сохранился?
— Без билета я ехал, — ответил Кирилл. — Касса уже была закрыта, а контролеры в такое время не ходят.
— Без билета, — записал милиционер.
Затем он поднял глаза на тетушку Кирилла, которая сидела в этой же комнате, и спросил:
— Когда ваш племянник вернулся домой?
— Около двенадцати, — не моргнув глазом, ответила преданная тетушка. Она считала, что ее племянник не мог сделать ничего плохого, и если он сказал, что уехал на последней электричке, — значит, у него имелись для этого серьезные причины.
— Вы уверены? — уточнил милиционер.
— Уверена! — твердо заявила тетушка.
— Хорошо, — милиционер закрыл свой блокнот и встал. — Возможно, я вас еще приглашу, чтобы уточнить кое-какие детали. Так что вы пока никуда не уезжайте.
— А я и не собираюсь! — заверил его Кирилл.
Когда дверь за милиционером закрылась, тетушка взглянула на племянника с затаенной грустью и тяжело вздохнула.
— В чем дело? — Кирилл вопросительно взглянул на нее. Он знал, что такие тетушкины вздохи означают серьезное волнение.
— Кирюша, скажи мне честно — ты не сделал ничего плохого?
— Не сомневайся! — и Кирилл, которому хотелось хоть перед кем-нибудь излить душу, рассказал своей родственнице, как любимая девушка разбила ему сердце, как он целую ночь кружил возле дачи, изнывая от ревности и вынашивая планы мести…
— Не мог же я это рассказать милиционеру! — закончил он свою исповедь.
— Не мог, — согласилась тетушка. — Но теперь, Кирюша, мы с тобой должны твердо держаться первых показаний, иначе у тебя могут быть большие неприятности.
Тетушка в таких вещах разбиралась — она двадцать лет проработала секретарем в суде.
— Ты думаешь, что Дина… что с ней что-то случилось? — испугался Кирилл.
— Все может быть, — тетушка не отвела взгляда, — ты должен быть готов к худшему. И имей в виду: я не позволю этой девчонке испортить твою жизнь.
— Ты никогда ее не любила, — вспыхнул Кирилл.
— Боюсь, что это уже неважно, — вздохнула тетушка.
А события тем временем развивались стремительно.
Дина так и не появилась. Ни дома, ни в институте, где она училась, ни на тренировках. Милиция занялась ее делом более основательно. Через общих знакомых Кирилл узнал, что, когда милиционер допросил Дмитрия, тот заявил, что после ухода Кирилла они с Диной поссорились, Дмитрий, который и так был пьян, еще выпил и заснул, а когда утром проснулся — Дины уже не было. Он бросился за ней на станцию, но и там ее не застал, и тогда уехал в город.
Тренер Алексей Иванович подтвердил, что Кирилл ушел из дома вечером, перед последней электричкой.
— Дима с девушкой остались, и я, чтобы не мешать ребятам, ушел спать, — продолжил тренер. — А когда наутро проснулся — никого из них уже не было.
Все это показалось милиционеру весьма подозрительным, и он пригласил Дмитрия в отделение милиции для более подробного разговора, чтобы прояснить некоторые несоответствия, но тот в милицию не явился и вообще исчез.
Тут сомнения на его счет превратились в серьезные подозрения, и Дмитрия Ракитина объявили в розыск по обвинению в убийстве Дины Русаковой.
— Розыск ничего не дал, — закончил Кирилл свой рассказ. — И с тех пор я ни о нем, ни о Дине ничего не слышал. Что касается Дины — какое-то шестое чувство подсказывает мне, что ее давно уже нет на свете. А вот Дмитрий… — лицо Кирилла помрачнело, руки сжались.
— Еще вопрос, — Сима протянула ему вторую фотографию — ту, где никто не позировал, — я так понимаю, это ваш тренер?
— Ну да, он, Алексей Иванович… — Кирилл поднес снимок к глазам, — надо же, как он на нее смотрит… Значит, он тоже… а мы и не замечали тогда.
— Кто-то же заметил, раз сфотографировал его в такой момент… — проговорила Сима.
— Вот как все обернулось… — Кирилл надолго затих.
Он немного помолчал, наконец, справился с собой и добавил:
— А теперь появляетесь вы… мало того, что вы удивительно похожи на Дину — так вы еще приносите эти фотографии. Так что вся эта история снова ожила в моем сердце…
Он на мгновение прикрыл глаза, словно преодолевая боль, и затем проговорил:
— Я вам рассказал все, что вы хотели. Даже больше, чем я собирался рассказывать. И теперь вы просто обязаны рассказать мне свою часть истории.
— Да. — Сима решительно тряхнула волосами. — Слушайте!..
Через несколько минут официант принес Тимофею салат. Тимофей потыкал в него вилкой и строго спросил:
— Это что?
— «Нисуаз», как вы заказывали, с перепелиным яйцом!
— Вижу, что с перепелиным! А какой салат вы сюда положили?
— Как — какой? — растерялся парень. — Обыкновенный листовой салат… свежий…
— Свежий! — передразнил его Тимофей. — Еще бы не хватало вчерашний, за такие-то деньги! В «нисуаз» полагается класть рукколу, а у вас обычный, который французы называют «батавия»! Дикие вы люди! А чем вы его заправляли?
— Маслом и уксусом…
— Понятно, что не майонезом! Уксус-то какой? Похоже, что яблочный, а нужен бальзамический…
— Но я же все-таки не повар… — попробовал оправдаться официант.
— Вижу, что не повар! И на кухне у вас тоже не повар работает! Ладно, свободен, можешь идти, и передай вашему повару, чтобы он хоть луковый суп постарался не испортить!
Официант испарился, а Тимофей, довольный произведенным впечатлением, приступил к еде.
Салат, хоть изготовленный не по всем правилам, был неплох.
Едва Тимофей разобрался с ним, появился официант с плошкой лукового супа.
Тимофей уставился на суп, как будто ему принесли блюдо жареных тараканов.
— Это что? — спросил он удивленно.
— Как — что? — переспросил официант. — Луковый суп… наш повар, между прочим, бронзовый призер международного кулинарного конкурса в номинации «супы»…
— Бронзовый? — язвительно переспросил Тимофей. — То есть третье место получил, из трех участников? Не знаю, может, он в молодости для пионерского лагеря гороховый суп с костями хорошо варил, но эта бурда к луковому супу имеет такое же отдаленное отношение, как я к балетному училищу имени Вагановой!
— Но позвольте… — попытался вклиниться официант.
— Не позволю! — гремел Тимофей. — Вот это сверху что?
— Как — что? Это гренки… гренки с запеченным сыром…
— Гренки! — передразнил его Тимофей. — Кто вашему повару сказал, что луковый суп подают с гренками? Луковый суп подают с крутонами — чувствуешь разницу?
— Да, конечно… — пролепетал окончательно посрамленный официант.
— То-то! — Тимофей попробовал сырную корочку и поморщился: — А сыр какой? Сыр должен быть твердый топлон из Савойи, в крайнем случае — мимолетт из Лилля, а у вас тут обыкновенный пармезан!
— Я передам повару…
— Передай, передай! И скажи ему, чтобы с остальным не напортачил!
Официант скрылся за служебной дверью. Там его уже поджидал директор ресторана Жорж Морисович. Ухватив официанта за пуговицу, Жорж осведомился:
— Что там происходит?
Официант подробно сообщил ему о поведении Тимофея и дословно пересказал все его критические замечания.
