— Кто из вас слышал выстрел?
— Ну, полагаю, мы все его слышали, но только жена сразу догадалась, что произошло. Она как раз шла к дому через сад и оранжерею.
Монк повернулся к Имогене.
Она смотрела на него, чуть нахмурившись, словно желала что-то сказать, но не осмеливалась это сделать. В глазах ее Монк прочел боль и тревогу.
— Миссис Лэттерли?
Монк начисто забыл, о чем он собирался спросить ее. Внезапно он осознал, что его пальцы болезненно впиваются в колени. Он заставил себя расслабиться. Ладони были липкими от пота.
— Да, мистер Монк? — тихо отозвалась она.
В голове Монка царила пустота. О чем они говорили в последний раз? Она подошла к нему в церкви, уверенная, что он все знает… Хозяева ждали его следующего вопроса. Чарльз Лэттерли — холодно, с неодобрением, Эстер — вне себя от его бестолковости. Ему уже было известно, как она оценивает его способности. Что ж, атака — лучший способ обороны.
— Каким образом, миссис Лэттерли, вы поняли, что раздался выстрел, если остальным это и в голову не пришло? — В тишине его голос прозвучал особенно громко, словно внезапный бой часов в пустой комнате. — Вы боялись, что ваш тесть покончит с собой или что кто-то угрожает его жизни?
На щеках ее появился румянец, в глазах вспыхнул гнев.
— Конечно, нет, мистер Монк. Иначе я бы просто не рискнула оставить его одного. — Она перевела дыхание и заговорила спокойней. — Я знала, что он потрясен, мы все это знали, но я не могла себе представить, что все так серьезно! Что он может выстрелить в себя или настолько утратит контроль над собой, что допустит гибельную небрежность в обращении с оружием.
Это был храбрый ответ.
— Я думаю, если вы и впрямь что-то обнаружили, мистер Монк, — вмешалась Эстер, — то вам лучше выяснить все до конца, а потом уже прийти к нам с новыми сведениями. Ваше блуждание вокруг да около бессмысленно и утомительно. А ваше предположение, будто бы моя невестка предчувствовала несчастье и никого не предупредила, просто оскорбительно. — Она с отвращением смерила его взглядом. — Неужели это все, на что вы способны? Не представляю, как вы можете поймать преступника, если только не уткнетесь в него носом!
— Эстер! — резко оборвала ее Имогена, ни на кого, впрочем, не глядя. — Мистер Монк обязан был задать этот вопрос. В конце концов, я могла задним числом осмыслить то, чего не понимала прежде.
Монка обдало внезапной волной глупой признательности. Он не заслужил такого заступничества.
— Благодарю вас, мэм. — Он попытался улыбнуться — получилась гримаса. — Вам известно, насколько велик был финансовый ущерб, понесенный вашим тестем?
— Дело было даже не в деньгах, — ответила Имогена, воспользовавшись тем, что Чарльз еще не сумел подобрать нужные слова, а Эстер временно притихла. — Это был вопрос чести. — Она закусила губу, и голос ее упал до сдавленного шепота. — Он посоветовал многим друзьям вложить капиталы в эту компанию. Все они потеряли деньги, потому что поверили ему.
Монк молчал. Слова утешения были бы сейчас ни к месту. Так что же им руководит? Жалость или желание защитить эту женщину?
— Это предприятие обернулось страшной трагедией, — потупившись, тихо продолжила Имогена. — Сначала — папа, потом — мама, теперь вот — Джосселин.
До Монка не сразу дошел смысл сказанного.
— Вы знали Джосселина Грея?
Вопрос вырвался у него невольно.
Имогена слегка нахмурилась, явно озадаченная такой реакцией гостя. Затем щеки ее порозовели, и она растерянно отвела глаза, избегая встречаться взглядом со всеми, но особенно — с мужем.
— Ради всего святого! — взорвался наконец Чарльз. — Вы что, с луны свалились?
Монк понятия не имел, что ему на это ответить. При чем здесь вообще Грей? Может, он сам был с ним знаком?
Интересно, что Лэттерли теперь думают о Монке? Что он либо сумасшедший, либо сыграл с ними какую-то отвратительную шутку. Монк чувствовал, что лицо его горит, он видел, что Имогена озабоченно смотрит на него. Глаза Эстер были полны презрения.
И снова на помощь пришла Имогена.
— Мистер Монк никогда не встречался с Джосселином, Чарльз, — негромко напомнила она. — Имя очень легко забывается, когда не знаком с тем, кому оно принадлежит.
Эстер переводила взгляд с невестки на сыщика и обратно. В ее ясных умных глазах отчетливо читалось понимание того, что здесь что-то не так.
— Конечно, — добавила Имогена. — Мистер Монк появился здесь только после смерти папы. — Она по-прежнему не глядела на мужа, но следующая фраза предназначалась ему: — А Джосселин, если помнишь, после этого уже не заглядывал.
— Ты не вправе обвинять его, — с упреком заметил Чарльз. — Он был опечален не меньше нашего. И кстати, написал мне очень вежливое письмо с соболезнованиями. — Он заложил руки в карманы и пожал плечами. — В самом деле, он, вероятно, чувствовал неуместность визита при сложившихся обстоятельствах. Понимал, что мы не настроены далее поддерживать с ним отношения. Так что это было весьма деликатно с его стороны.
Чарльз смотрел только на Имогену, как бы не замечая Эстер.
— Очень похоже на него, он всегда был таким чутким. — Имогена глядела куда-то вдаль. — Как мне его не хватает!
Чарльз, кажется, хотел ей что-то ответить, но передумал. Вместо этого он вынул руки из карманов и, подойдя к жене, бережно взял ее за плечи.
— Так вы с ним не встретились? — спросил он Монка.
— Нет. — Это был единственно возможный ответ. — Его тогда не было в городе.
Вполне вероятно, что он даже не солгал.
— Бедный Джосселин! — Имогена, казалось, не замечала рук мужа, сжавших ее плечи. — Должно быть, он ужасно переживал. — продолжала она. — Конечно, он не был ответствен за это несчастье, его обманули так же, как и нас, но он был из тех людей, что берут всю вину на себя. — Голос ее был печальным и тихим.
Монк мог только предполагать, спрашивать он не осмеливался. Грей каким-то образом был вовлечен в авантюру, на которой Лэттерли-старший потерял все свои средства. Равно как и доброе имя, поскольку посоветовал друзьям принять участие в сомнительном предприятии. Однако получается, что Джосселин и сам прогорел, поэтому просил семейного поверенного об увеличении содержания.
Письмо с отказом было отправлено вскоре после смерти Лэттерли. Может быть, именно финансовый крах заставил Грея пуститься в азартные игры или прибегнуть к шантажу? Если убытки были значительны, то он мог впасть в отчаяние под давлением кредиторов и перед угрозой скандала. Единственным его капиталом было обаяние, используя этот дар, он мог круглый год гостить в разных домах, высматривая богатую наследницу. Тогда бы ему не пришлось больше клянчить денег у матери и старших братьев.
Но кто? Кто из его знакомых был настолько уязвим, что согласился платить за молчание и в то же время оказался способен на убийство?
Где гостил Джосселин? Все опрометчивые поступки совершаются людьми как раз во время долгих уик-эндов за городом. Вдруг Джосселин стал свидетелем супружеской измены?
Но измена влечет за собой убийство, если только возникнет сомнение в отцовстве ребенка, будущего наследника, или вот-вот разразится скандал, ведущий к разводу и последующему общественному остракизму. Убить могли, лишь опасаясь огласки чего-то действительно страшного: кровосмешения, извращений или импотенции. Бог знает почему, но импотенция считается самым страшным позором.
Ранкорн был прав: намекни он кому-нибудь о подобных подозрениях — и его карьере придет конец. Весть немедленно долетит до высшего начальства, а такого скандала не простят никому.
Взгляды трех пар глаз были вновь обращены на Монка. Чарльз даже не скрывал своего нетерпения.
Эстер, не в силах более сдерживаться, комкала платок и тихо притопывала. Ее мнение об инспекторе безошибочно выдавало выражение лица.
— Так что вы хотели сообщить нам, мистер Монк? — резко поинтересовался Чарльз. — Если ничего, то я бы просил вас впредь не беспокоить нас попусту, поскольку для нас смерть родителей — действительно трагедия. Покончил ли мой отец жизнь самоубийством или же погиб по собственной неосторожности — ничего определенного вам так и не удастся доказать. Мы были бы крайне вам обязаны, если бы вы проявили милосердие и позволили возобладать последней версии. Моя мать не пережила горя. Наш близкий друг зверски убит в своем собственном доме. Если мы ничем не можем вам помочь, позвольте нам самим справляться с нашими бедами. Моя ошибалась, питая надежду, что с вашей помощью мы найдем более утешительное объяснение нашим несчастьям. Женщины — натуры слабые, им трудно принять горькую правду.
— Все, что хотела от меня ваша жена, — это выяснить, как все было на самом деле, — быстро произнес Монк, оскорбившись за Имогену. — Я не вижу здесь слабости. — И он посмотрел Чарльзу в глаза.
