Двор был заасфальтирован когда-то давно, в незапамятные советские времена, так что сквозь трещины и щели в асфальте успели прорасти трава и сорняки. А также некультурные жильцы дома накидали в трещины разный мелкий мусор.
Мужчина, которого уместнее было бы назвать пожилым, неуверенно вышел на средину двора и огляделся. Двор был ничем не примечателен: два переполненных мусорных бака, ржавая стиральная машина, расколотый унитаз, в одном углу – крошечная клумба, обложенная ломаными кирпичами, в самом дальнем углу, у подъезда, грелась на осеннем солнышке старая бомжиха.
Мужчина вздохнул и снял кепочку, чтобы обтереть несвежим платком вспотевший лоб. Под кепочкой обнаружилось, что мужчина совершенно лыс, слабый солнечный луч едва не отразился в голом желтоватом черепе. Мужчина снял очки с толстыми стеклами и протер их тем же несвежим платком.
И тут старушка с первого этажа, та, что разбила под своим окном клумбу и теперь целыми днями стерегла ее от местных варваров и хулиганов, невольно столкнулась с ним взглядом. И оторопела, потому что глаза его были не чистые, стариковские, и не серые, равнодушные от усталости и тяжести прожитых лет, и не наполненные привычной скукой и раздражением. Эти глаза были совсем другими. На миг проступило в них что-то такое страшное, что старушка охнула и, схватившись за сердце, отступила в глубь комнаты. А когда, отдышавшись, осторожно выглянула из-за занавески, то увидела неприметного пожилого человека, который медленно шел через двор, опираясь на трость. Самый обычный пенсионер, очки, кепочка – ничего страшного.
Мужчина пересек двор и, перед тем как войти в следующую подворотню, еще раз обернулся. Никто не смотрел из тусклых окон, во дворе, кроме бомжихи, не было ни одного живого существа. Мужчина скользнул внимательным взглядом по ней, но бомжиха дремала, прикрыв глаза. Он отвернулся и побрел в подворотню, аккуратно ступая и опираясь на палку.
В соседнем дворе было поприятнее: не торчали посредине переполненные мусорные баки, а чахли три непонятных кустика, рядом с ними – песочница без песка и остов карусели. На карусели сидели двое мальчишек лет десяти-одиннадцати. Больше во дворе не было ни души – трудящийся народ на службе, а старушкам сидеть не на чем, потому что от лавочки осталось лишь четыре столбика.
Пенсионер пригляделся к мальчишкам и приблизился к карусели.
– Ребята, – спросил он тихим надтреснутым голосом, – вы тут кошечку не видели? Серенькая такая, в полосочку.
– Не видели! – буркнул один мальчишка хмуро.
Хотя одежда на нем была относительно чистая и целая, выглядел он неприятно: на носу прыщи, и взгляд исподлобья, мрачный.
– Вот хожу, ищу… – мужчина утомленно вздохнул, – куда подевалась? Объявления расклеил, награду пообещал, позвонили, что нашли ее, оказалась – не та. Вот теперь сам хожу.
– Сказано – не видели мы никакой кошки! – закричал прыщавый мальчишка и выплюнул жевательную резинку.
Пенсионер наклонил голову, а сам бросил из-под очков быстрый пристальный взгляд. Если бы малолетние преступники были внимательнее и заметили этот взгляд, они бы ни за что не стали связываться с подозрительным пенсионером. Но где уж им было заметить, потому что в это время второй мальчишка пихнул своего товарища под локоть и показал глазами куда-то в угол.
Этот мальчишка был похож на ангелочка: волосы светлые, глаза голубые, приветливая улыбка, одет прилично – курточка кожаная почти новая.
– Дедушка, – сказал он звонким чистым голосом, – ваша кошечка, наверно, в другой двор перебежала, там проход есть.
– Да? – вроде бы удивился пожилой мужчина. – А я и не знал. Думал, там тупик.
– Пойдемте, мы покажем. – Мальчишка поднялся с места. – Вон там, между домами. Узкая, конечно, щель, но вы пройдете. А кошка, наверное, там, кто-то мяукал…
– Ой-ой-ой! – Пенсионер шагнул в узкий проход.
Мальчишки выждали некоторое время и полезли за ним, прихватив припрятанный баллончик с нарисованными черепом и костями. Баллончик был пуст, но их жертвам не было это известно.
Они успели как раз вовремя: пенсионер дошел до конца и теперь удивленно пялился на заложенный кирпичами выход.
– Ку-ку! – сказал первый мальчишка и поднял баллончик повыше. – Эй, дед! Давай сюда деньги, а не то кислотой брызну – от морды твоей ничего не останется!
– Ребятки… – залопотал пенсионер, – да вы что это задумали? Да у меня и денег-то совсем нет…
– Как же это вы говорите нет, когда сами награду за кошечку обещали? – заговорил второй мальчишка, мило улыбаясь. – Значит, деньги с собой принесли?
– Не тяни время! – крикнул первый мальчишка. – А то у меня терпение лопнет! Сейчас брызну!
– Ох ты… – Мужчина засуетился, выронил свою палку, сунул руку в карман, нагнулся за палкой и оттуда, снизу, вдруг ткнул первого мальчишку палкой в живот. Тот пискнул и согнулся от боли. Второй мальчишка среагировал быстро, он развернулся и бросился бежать, не думая о товарище. Тут же мужчина, который больше не напоминал бедного и не слишком здорового пенсионера, зацепил ручкой трости «ангелочка» за шею и подтянул к себе. Тот хрипел и пробовал вырваться, но мужчина держал трость железной рукой. Куда делись неуверенные движения, растерянный взгляд, тихий скрипучий голос? Теперь перед мальчишками стоял совсем другой человек, сильный и опасный хищник. Такого лучше обходить стороной за километр, но двое малолетних грабителей поняли это слишком поздно.
– Пустите, дяденька… – заныл «ангелочек», в то время как его товарищ сидел на грязной щебенке, держась за живот, и пытался отдышаться. – Пустите, мы вам ничего не сделали… мы пошутили…
– Молчать! – цыкнул мужчина. – Говорить будешь, когда я разрешу! Точнее, отвечать на мои вопросы!
– Мы ничего не знаем! – Мальчишка повысил голос, рассчитывая, надо думать, что кто-нибудь появится во дворе и услышит крики.
– Сказал – молчать! – Мужчина чуть надавил на ручку трости, которой все еще держал мальчишку за шею, отчего у того глаза полезли на лоб, а ногой пнул его приятеля, который под шумок пытался незаметно отползти к выходу.
Затем он чуть ослабил хватку и поглядел на второго мальчишку, предварительно сняв очки. От этого взгляда у «ангелочка» все смерзлось внутри, в животе забурлило и заныло, а сердце, о котором он раньше и понятия не имел, упало куда-то в левую пятку. И, сам того не желая, он представил, как лежит на рельсах, не в силах встать, видит огни неумолимо приближающегося поезда и понимает уже, что через несколько секунд поезд раздавит его в лепешку.
– Позавчера вы девку молодую тут видели? – спросил мужчина. – Отвечай, гаденыш!
– Мы ничего такого… – Мальчишка размазывал по щекам грязные слезы.
– Ага, вы пошутили просто, попугали ее кислотой, как меня планировали, так? Знаю, что она потом сумку свою в помойке искала! Стало быть, без вас тут не обошлось! Отвечай, что в сумке было! – Он снова прижал мальчишку ручкой трости.
Тот задергался и захрипел, а когда отдышался, то сказал, что ничего и не было – полная сумка всякой никчемушной дряни: игрушка детская, салфетки, яблоко надкусанное. Еще косметика и кошелек. Они все выбросили.
– И кошелек?
– Да там денег-то было – кот наплакал! – подал с пола голос его приятель.
– Куда дели кошелек? – прошипел мужчина. – Лучше найди его!
Мальчишка, тот, что был внизу, отполз немного в сторону, вытащил два кирпича из стены и выгреб оттуда несколько кошельков и один бумажник.
– Трофеи, значит, – усмехнулся мужчина, – ну, который ее?
Кошелек был маленький, потертый, со сломанной застежкой, денег в нем, разумеется, не было. Была парочка дисконтных карт, купон на скидку в хозяйственном магазине, календарик и еще какая-то мятая бумажка. Мужчина развернул ее и понял, что ему повезло.
Бумажка оказалась медицинским направлением. Наверху был штамп «Детская поликлиника № 47», дальше написано от руки с сильным наклоном:
«Направляется Птицын Ваня 3,5 лет на физиотерапию».
Бухгалтер удовлетворенно хмыкнул и убрал бумажку в карман. С такой подсказкой отыскать адрес того места, где прячется его цель, будет весьма просто.
Варвара Ивановна Синеусова всю свою сознательную жизнь была на страже. Ее лозунгом, девизом, смыслом жизни была бдительность. Если бы Варвара Ивановна жила в Средние века, если бы она была мужчиной и рыцарем – это слово было бы начертано на ее гербе, на ее щите и на воротах ее замка. Но она жила не в Средние века, большая часть ее жизни прошла в эпоху «развитого социализма», и она была не рыцарем, а сотрудником отдела кадров, поэтому у нее не было ни герба, ни щита, а вместо замка Варвара Ивановна владела щитовым домиком и участком площадью шесть соток в бескрайнем садоводстве Синявино.
Варвара Ивановна, как уже сказано, работала в отделе кадров. Но это был отдел кадров не ракетного КБ, не завода, выпускающего военные корабли или самолеты, – это был отдел кадров швейной фабрики «Красное веретено». Тем не менее Варвара Ивановна считала, что и на этом скромном посту должна проявлять всемерную бдительность, и внимательно следила, чтобы на их швейную фабрику не проникли под видом слесарей-наладчиков или швей-мотористок иностранные агенты или морально неустойчивые личности.
