- Шестой час! За нами пришла машина!
- Идем! - воскликнул он и схватил спортивные брюки.
- Брось эту дрянь! - велела она и, распахнув створки белого шкафа, вынула белоснежный костюм-тройку. - Хочу, чтобы ты был красивым и элегантным.
В коридоре уже слышались шаги Мангазова.
- Молодые, пора! - поторопил он бодрым, веселым голосом. - Вас ждут дальние страны!
Грязев побрился, протер лицо лосьоном и обрядился в костюм. Все был прекрасно, разве что чуть смущала "бабочка" с рубином. Как бы крадучись, он плеснул себе в стаканчик "Двина" и выпил.
- Не злоупотребляй моей добротой! - засмеялась она и погрозила пальчиком. - Нам в дорогу!
Лариса обрядилась в какой-то белый, индийского типа наряд с широким легким шарфом, который можно было набрасывать на голову, попросила застегнуть жемчужное ожерелье на шее, молниеносно сделала легкий макияж. Потом под восхищенные возгласы Мангазова они пили кофе на кухне, и Грязев, изображая Пашу-дурачка, с блаженной улыбкой сообщил, что его жена - беременна. Алика почему-то это известие слегка расстроило, хотя он не подавал виду, и что-то забалагурил по поводу продления рода, любви к детям и внукам. Скорее всего, беременность не входила ни в расчеты, ни в контракты, ни тем более в инструкцию по обработке "объекта", выданные Вале-Ларисе.
Мангазов пригнал крошечный микроавтобус иностранного производства, с очень удобными раскидывающимися креслами, маленьким столиком и даже холодильником. А кроме того, водительское кресло отделялось толстым стеклом и темной занавеской.
И единственная дверь в этот комфортабельный салон открывалась лишь из кабинки водителя, невзрачного бровастого человека, который не проявлял к пассажирам никакого интереса. Эдакий типичный извозчик.
Два больших чемодана стояли за креслами, притянутые резиновыми жгутами. Никакого морского путешествия не намечалось. Очевидно, Грязева с молодой женой решили везти в Турцию через Чечню и Азербайджан. Никакой мороки с паспортами, визами, кораблями. По дороге возлюбленная накачает коньяком "Двин", и очнешься уже в центре подготовки диверсионно-разведывательных формирований "Шамиль".
- Ангела нам в дорогу! - пожелал Грязев, усаживаясь в кресло.
- Что ты сказал? - насторожилась законная жена, несколько отстраненная, отвлеченная болью в животе.
- Я сказал, милая, что пускаюсь в эту дорогу с ангелом!
Она приняла это на свой счет, улыбнулась и поправила ему галстук-"бабочку", все время поддавливающий, как жесткий собачий ошейник.
Бежать надо было при первой же проверке документов, где-нибудь на посту ГАИ. Демонстративно выйти из автобуса и дать деру. Менты всполошатся, побегут догонять, и лучше, немного подразнив их, позволить взять себя. Они обязательно возьмут Алика с женой, но это уже их проблемы. Учитывая сегодняшнее состояние с преступностью, непременно начнется разбирательство, и тут придется наваливать на себя все смертные грехи, чтобы ни в коем случае не отпустили. Мангазов наверняка выправил хорошие документы, выстроил легенды, так что вроде бы и задерживать не за что...
На выезде из Москвы их остановили, однако гаишник проверил лишь водителя, козырнул и взмахнул палкой. Законная жена вынула из холодильника две банки с соком, сама вскрыла и подала Грязеву. Конечно, неплохо бы попутешествовать вот так, с невиданным комфортом, чтобы потом было что вспомнить. Сбеги, - и эта сказка никогда не повторится...
В какой-то момент ему показалось, что везут в аэропорт Домодедово. Это был бы самый лучший вариант: расстаться с женой у стойки спецконтроля и исчезнуть в огромных недрах вокзала, без милиции и разбирательства. И пусть себе летят на здоровье... Но микроавтобус уверенно повернул на дорогу к Кашире - маршрут, как и все в этой операции, был проработан. Грязев немного откинул сиденье и стал любоваться своей женой. В индийском сари - знала вкусы мусульманского Востока! - она выглядела прелестно: тонкая, нежная, благородная и неприступная. У какого мента откроется рот спросить документы?.. А низ живота у нее продолжал болеть - так и не отнимала руку, поглаживала, грела, скрывая страдания. Грязев несколько раз попытался заигрывать с ней, смотрел влюбленно, искал пальчики в складках ткани; она встречала это дежурно, без восторга, тщательно пряча брезгливость. А ему в тот миг хотелось, чтобы на месте законной жены оказалась другая женщина, также имеющая два имени, две какие-то странные жизни: одна - для дорог, вагонов и случайных встречных, другая - для ветреного берега океана, где в каждой раковине было спрятано по жемчужине.
Он чувствовал великое противоречие в женских душах, но как ни искал, не мог найти иной, более значимой и убедительной причины, чем стремительное угасание мужского начала в мужчинах. Все произошло на посту ГАИ у развилки дорог близ Каширы.
Двухрядное движение сужалось, втискивалось в специальный пропускник, огороженный трубами и железобетонными блоками. Здесь была тотальная проверка автотранспорта: у иных только проверяли документы и груз, а некоторые машины, особенно иномарки, загоняли в тупик со шлагбаумом и делали форменный обыск, как на блокпостах в "горячих точках". Заметив медленно движущийся хвост автомобилей, Грязев решил, что лучшего места не будет до самого Воронежа. Равнодушно подремывая в кресле, он следил за Мангазовым и отмечал его уверенность и хладнокровие. Поджидая очереди, он даже стал ленивее, равнодушно поглядывал, как в дождевых росчерках снует возле машин вооруженный автоматами ОМОН.
Он не шевельнулся, когда гаишник в мокром бронежилете указал им путь в тупик. Четверо серых автоматчиков закончили обыск очередной машины и приступили к микроавтобусу. Один встал со стволом наготове в стороне, трое приблизились к машине с разных сторон. Грязев ждал щелчка в замке на двери и команды предъявить документы. Выгонять под дождь мирную пару в белых нарядах было бы преступно... Замок щелкнул, дверь распахнулась.
- Всем выйти из машины! - был приказ. Их поставили руками на кузов, рядышком. Мангазова и водителя - с другой стороны. Один омоновец нырнул в салон, двое занялись личным обыском. Грязев неожиданно пожалел, что на улице дождь и пустырь за насыпью дороги, по которому придется удирать, в лужах, грязных колеях и высоком прошлогоднем репейнике. Пропал белоснежный костюм! Поди, и не поносить больше такого...
- Прощай, Лариса, - сказал он, когда омоновец в беспалых грязных перчатках стал приближаться к нему.
Она не расслышала или не успела никак среагировать на фразу, брошенную вполголоса и как бы ненароком. Грязев обернулся к омоновцу и замер с открытым ртом... Перед ним был майор Вася Крестинин. Его задубевшую на ветру и холоде красную физиономию невозможно было спутать. Грязев знал, что Васю пригласили в "Альфу", которая не имеет никакого отношения к ОМОНу и подобным проверкам на дорогах... Крестинин сделал ему знак - "не вижу", с ленивой строгостью предупредил:
- Стоять спокойно... Личный обыск.
И полез щупать грязными лапами белую пару. Едва уловимым движением опустил что-то во внутренний карман пиджака. И тут же перешел к Ларисе, ощупал грудь, талию, путаясь в складках, бесцеремонно и грубо провел руками по ногам, скрытым под тканью.
- Свободны, в машину, - буркнул он и тяжелый, как шкаф, надменно побрел вперед.
Грязев еще стоял, опираясь на кузов микроавтобуса, и подавлял страстное желание выматериться.
- Мы свободны, милый, пойдем, - Лариса взяла его под руку. - Дождь идет... А чтобы не простудиться, мы выпьем коньячку!
Он сделал физиономию Паши-дурачка и радостно засмеялся...
8
Когда генерал приехал на свою новую квартиру, жена была уже там, что-то расставляла, разбирала гору сваленных вещей и новым жильем была недовольна: до метро шесть остановок на автобусе, недалеко день и ночь гудит кольцевая дорога, и вообще и в частности... Зато Катя испытывала восторг, потому что получила отдельную комнату с видом на сосновый бор, потому что ее в связи со "смертью" отца срочно перевели на заочное отделение, и еще, и еще... Генерал удовлетворился тем, что квартира была соединением двух двухкомнатных с выходами в разные подъезды и можно было незаметно исчезать через черный ход. Остальное ему сейчас было безразлично...
Целый вечер сидели и как-то отвлеченно решали, собирать новоселье или нет. Вроде бы надо: сменили квартиру, номер телефона, фамилию, образ жизни, привычки и пристрастия, знакомых и друзей - причин достаточно, чтобы устроить хоть какое-нибудь торжество. Сошлись на компромиссе - пригласить Сыча для папы, одинокую сестру мамы - для мамы, а для дочери - Тучкова, выплаканного, затребованного в истериках и ультиматумах. Что она только, дура, нашла в нем...
Назначили день, час и стали готовиться, поджидая гостей. Однако среди ночи приехал полковник Сыч, прошел к генералу черным ходом и чуть ли не с порога сообщил, что вакуумные заряды с трикотажной фабрики "Гюльчатай" бесследно исчезли при невыясненных обстоятельствах и, вероятнее всего, вывезены в неизвестном направлении. На всех дорогах, ведущих в Чечню, выставлены специальные милицейские наряды, в составе которых есть профессиональные саперы, проверяются автомобили, поезда, отдельные граждане, но это вряд ли что даст. Скорее всего, эти заряды огромной разрушительной силы остались в России. Их перевезли к "потребителю", который будет владеть "игрушками" хоть до скончания века и при необходимости шантажировать любое правительство вакуумные бомбы можно без труда заложить на территории химически вредных производств и даже на атомных станциях, где их практически невозможно будет отыскать с помощью даже самых новейших приборов. Обычно земля на таких территориях насыщена металлом в виде всевозможных коммуникаций, железобетонных изделий и просто металлолома, оставленного после строительства.
